Сибирская православная газета: Образование: Письма о воспитании наследника русского престола (1859 г.)

     1. Можно извлекать выгоды из всего, но только не из будущего благосостояния русского народа. Но здесь одной искренности мало, надо быть еще уверенным, что мои убеждения действительно не только вполне человеческие, но и вполне русские убеждения. Но, может быть, вы спросите меня, что такое русские убеждения? Знаю ли я их? Где их отыскать? - на это я отвечу вам: что я их не знаю, что я их не нашел, но что они должны быть, что они чувствуются сердцем и что если их можно найти, то конечно уже не заграницей.
     2. . Мне кажется, трудно не видеть, что благоденствие России, а, следовательно, и счастье ее монарха заключаются не в остановке ее развития и не в подражании западным преобразованиям, а в самостоятельном развитии государственного народного организма, вытекающем из сознания действительных народных потребностей, а не из детского желания угнаться за Западом.
     3. . Самый простой человек, если захочет сделать своего полезным русским гражданином, а не космополитом сего мира, вероятно, не прибегнет с просьбою об этом к иностранцу, и особенно к такому, которому язык наш меньше знаком, чем язык давно несуществующих римлян и греков.
     4. . Боже мой! надо быть слепым, чтобы не видеть, как широко раскидывается наша жизнь; но не дай Бог, чтобы она унесла и что-нибудь другое. Немецкая партия имела еще смысл, пока мы шли по стопам Германии, а теперь куда же нам прикажете идти? К атеизму, материализму, к коммунизму и прочим произведениям западной жизни. нет! Боже сохрани! Пусть русский царь будет стоять во главе русской партии, потому что немецкая уже позади народного развития.
     5. Чем выше поставлен человек в обществе, тем более воспитание должно стараться увлечь его красотою и глубиною содержания мысли, идеи; тем прочнее должно оно укоренить в его душе убеждения, что всякая пышность и блеск есть только мишура, стоящая много сил, времени и денег и не имеющая никакого значения ни в истории, ни для благоденствия народа, ни даже для счастья того, кто окружает себя этою пышностию, этим блесом. История чаще всего издевается над пышностью, прикрывающей ничтожество; и наоборот, из самых незначительных нищенских форм выводит неистощимые реки истории. Картина трех распятых на маленьком холме за стенами Иерусалима не заключала в себе ничего пышного и величественного.
     6. <О идеалах> Факты налицо. Во всей нашей новейшей литературе едва ли встречается два-три благородных характера и те принадлежат людям старого, отжившего поколения, к так называемым непосредственным натурам, до которых почти не коснулось ни научное образование, ни жизненная цивилизация. В настоящей литературе нашей не только не создано ни одного благородного характера, для чего, конечно, нужен талант, но даже нет ни одного дидактического или философского сочинения, сколько-нибудь замечательного, которое высказывало бы какие-нибудь положительные философские, общественные или моральные убеждения и высказывало так, чтобы критика не подняла их насмех. Я не говорю здесь о наших богословских сочинениях: о них критика молчит.)
     7. Увы! понижение религиозного уровня почти не служит у нас признаком возвышения образования, и образованное общество, его передовые люди, сильно заподозревают всякое проявление религиозности или в невежестве, и то еще лучше, или в притворстве, или в сумашествии. С каким озлоблением, например, накинулась вся русская журналистика на бедного Гоголя, когда он печатно высказал свои религиозные убеждения. Его обвинили не в экзальтации, не в неприличии тона, в чем действительно можно обвинить его "переписку с друзьями": нет, его, своего прежнего кумира, обличителя общественных язв, обвинили во лжи, в продажности и, столкнув с подножия, которое сами же его подняли, поставили чуть ли не наряду с заклеймленными общественным презрением торгашами литературы. Но когда своею трагическою смертью доказал Гоголь, по крайней мере, искренность своих убеждений, то его, не обинуясь, назвали сумашедшим, хотя до последней минуты в словах и поступках его выражался и здравый ясный ум и непререкаемая воля. странное, дикое явление, указывающее нам всю глубину раны, мертвящую нашу общественную жизнь! Англия, образованнейшая страна мира, благоговеет перед своим Ньютоном именно за то, что в нем бесконечная глубина разума соединялась с бесконечною глубиною редигиозного чувства; а мы, едва выходя из мрака невежества, бросаемся грязью в своих великих людей, если они вздумают признаться, что верят Богу и считают необходимым исполнять Его заповеди и молиться Ему. В Англии религиозность не только может, но и должна идти рука об руку с самым высоким умственным развитием, образованием и гражданскою свободою; а у нас религия признак невежества, безнравственности или безумия! ... Такие резкие противоречия, обличающие всю шаткость, всю ничтожность наших общественных убеждений, попадаются на каждом шагу...
     8. Скажу с уверенностью: общество без высказанных общественных убеждений - самое опасное для правительства: это именно болото, зеленеющее, гладкое, тихое, чуждое бурь,с виду безопасное и заманчивое; но в котором, где ни поставишь ногу, везде провалишься и никогда не найдешь точки опоры.
     9. Нет сомнения, что воспитание должно действовать не на одно увеличение запаса знаний, но и на убеждения человека.
     10. Воспитание, лишенное единства убеждения, не решившееся ни на какое положительное направление, не давая человеку никакой общественной идеи, к которой бы он мог привязаться, открывает ему две дороги: или сделаться эгоистом, или утопистом; то есть или обманывать правительство и грабить народ, или кинуться в первую попавшуюся утопию и при малейшей неосторожности погибнуть без пользы. Жить со вредом или погибнуть без пользы?
     11. <О Помазаннике Божием> Неограниченной власти, в смысле неограниченного произвола, нет на земле - да нет и на небе, потому что если религия и приписывает Творцу неограниченность власти, то не потому, чтобы Он мог делать добро и зло, но потому, что Ему не нужно ограничивать себя, ибо зло невозможно для Существа, вся сущность Которого есть Благо. Русский народ видит в царе своем помазанника Божия, верит, что "сердце его в руце Божией", верит, что Сам Бог укрепляет это сердце в борьбе со злом и что неограниченный русский монарх находит достаточное ограничение в собственном своем сердце, управляемом Божественным промыслом. Словом, в русском народе покорность царю есть только земное выражение покорности промыслу Божию. Наука общества должна только укрепить и развить ту же самую мысль; она должна показать до очевидности ясно, что не одни только законы физической природы, но и законы природы духовной, законы религии, законы души человеческой, законы жизни общественных организмов и законы истории ограничивают неограниченного монарха бесконечно более чем каждого из его подданных, и что нарушение этих законов так же неизбежно отмщается духовными болезнями и духовными страданиями, как нарушение законов физической природы болезнями и страданиями физическими... Право изменять законы, конечно принадлежит монарху, но должно соединяться в нем с глубочайшим уважением святости закона. Священнослужитель, приготовляя Евхаристию своими грешными руками в то же самое время благоговеет перед нею, как перед величайшею святынею. Царствование по вере народа есть также совершение высокого таинства помазанником Божиим! Христианское государство не может быть несвободно. Спаситель кровию Своею освободил каждого христианина; но христианская свобода состоит не в рабском подчинении необузданным страстям , а напротив, в ограничении себя законами религии, нравственности и разума: в этом же состоит и неограниченность, то есть свобода христианского монарха, стоящего по воле Божией во главе христианского народа.
     12. Тогда как в древнем мире государство как растение, возникало из незаметного семени, развивалось, мужало и потом, достигнув апогея своего развития, неизбежно начинало склоняться к упадку, в христианском государстве жизнь государства вечна, по крайней мере, вечна по земному, если его общественная нравственность развивается на основании евангельских законов. Такое государство, целью развития которого является христианский недосягаемый идеал, не может одряхлеть или умереть; оно обладает вечною силою обновления,какою обладает слово Спасителя. Многие государства Европы начинают уже расплачиваться бессмысленностью потрясений за массу пребывающего безверия; но милосердный Творец да спасет от этого Россию через руки своих помазанников. Но христианство есть жизнь, а не догмат, и отделение религии от жизни лишает жизнь религии и религию жизни. Если опасен атеизм, то не менее случайно и опасно идолопоклонство, сохранение же догматов веры на всякий случай, для собственного счастья в этом мире и спасение души в будущем, лукавое отделение религии от жизни есть ни что иное, как идолопоклонство, оскорбляющее религию и оскорбляющее жизнь. Не сказал ли Спаситель, что кто хочет спасти душу свою, тот погубит ее, и кто погубит ее ради веры и ближних сових, то спасет ее? Это вечно живая основа христианства и кто удаляется от нее, то удаляется разом от христианства и от жизни.
     13. Мы учимся тремя путями: или путем опыта и собственного наблюдения, - путем, ведущим к порочным, но скудным результатам, для которого жизнь человеческая слишком коротка; или нас учат другие: этим путем мы приобретаем менее чем обыкновенно полагают; или, наконец, мы учимся, подчиняясь бессознательно влиянию сильнейших, уже образовавшихся характеров. Образование, передаваемое этим последним путем, едва ли не самым быстрым , ведет к изумительным результатам.

ВОСКРЕСНЫЕ ШКОЛЫ (1861 г.)
     14. Не может быть ни малейшего сомнения, что воскресные школы - одно из деятельных средств для предупреждения народного разврата и тех пролетарских стремлений, которые ведут, конечно, ник чему хорошему... Пришедшие почувствуют, что и они и люди и христиане, другими глазами взглянут на самих себя, и это удержит их от многих пороков, проступков и преступлений. (94)
     15. Трезвый и просвещенный религией и образованием рассудка народ
     * лучшее ручательство за благоденствие государства, его спокойствие, силу и богатство. (95)

Константин Дмитриевмч Ушинский.