№11 2005 г.         

В противостоянии либерала и фанатика всегда выигрывает фанатик

Интервью с заместителем председателя Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата протоиереем Всеволодом Чаплиным

- Что Вы думаете о духовном состоянии западного общества в настоящее время?

- Происходит некоторое духовное пробуждение, в том числе появляется интерес к Православию, в первую очередь из-за современного вызова ислама. Люди, которые еще 10 лет назад были уверены, что религия умерла, что основа жизни – это стяжание земных благ, что победила демократия, материализм, - вдруг на рубеже двух веков увидели рядом с собой силу, движимую религиозным порывом, и не смогли ничего на это ответить, потому что в противостоянии фанатика и либерала всегда выигрывает фанатик, даже если у либералов в десять раз больше оружия, денег, военной силы. Поэтому люди на Западе задумались. После 11 сентября они начали думать еще сильнее, после событий во Франции, я думаю, они будут думать очень напряженно. Единственный вопрос в том, насколько у них вообще осталась воля, чтобы как-то изменить свою жизнь. Или они вернутся к религиозной мотивации своей жизни, или подарят континент мусульманам.

- Недавно по первому каналу телевидения прошла передача, на которой обсуждались прогнозы на будущее, говорилось о том, что ждет Россию к 2030 году. В Китае и Индии численность населения к этому времени достигнет соответственно 1,5 и 1,8 млрд. Весь пафос передачи заключался в том, чтобы решить - дружить нам с хиреющим Западом («старушкой легкого поведения», как сказал один имам про Европу) или с набирающим мощь Востоком. В Московской Духовной академии создан специальный кабинет по Юго-Восточной Азии. Что вы скажете о векторе православной миссиологии?

- Может быть, вопрос о будущем Православия заключается в том, удастся ли нам донести Слово Божие до народов Азии. Это зависит от наших миссионерских усилий, потому что на самом деле многие народы Азии очень восприимчивы к христианству, особенно к такому христианству, которое имеет сильную обрядовую, богослужебную сторону. Мне говорил в Южной Корее один методистский пастор, кореец по национальности, что если бы мы, православные, стали бы там мощно миссионерствовать на 10-15 лет раньше американцев, страна была бы православной, потому что даже западное упрощенное христианство, которое было туда принесено в момент американской оккупации - после 1945 г., прижилось там, но было изменено в сторону появления некоей обрядности. Рационалистическое христианство там приживается плохо. Хочется надеяться, что будущее у Православия в Азии есть, но нужно иметь в виду и большие сложности – в Китае не так просто утвердиться. Да везде не просто. В той же Индонезии православная миссия имела определенный успех, но там есть сильное давление со стороны мусульманского населения. Это самая многочисленная по количеству населения мусульманская страна. Хотя мусульманство там достаточно умеренное, но все равно есть определенные столкновения, даже гонения были на христиан, и православным, и католикам, и протестантам досталось.

- В Сибири сейчас есть такие панические настроения – придут китайцы и всех нас «узкоглазыми сделают», в той же телепередаче говорилось – 12 млн. русских останется в Сибири (сейчас 30 млн.), заселение будет идти за счет выходцев из Азии.

- Скажу непопулярную вещь: наши власти должны осознавать - если не принимать эмигрантов, вряд ли в ближайшее время нам удастся сделать рывок рождаемости в два-три раза. Так что мигрантов ввозить придется. Но если уж их ввозить, то надо ставить перед ними жесткие условия культурного и интеграционного плана. Хочешь получить гражданство – учи русский язык, участвуй в российской общественно-политической жизни, постигай русскую культуру, и в этом контексте государство вполне могло бы поддержать в том числе усилия православных миссионеровов по обращению мигрантов. А дальше нужно смотреть на то, какие этнические группы способны к интеграции, а какие нет.

- В России идет реформа духовного образования, за проведение которой отвечает архиепископ Тобольский и Тюменский Димитрий. Сейчас существует трехступенчатая система духовного образования: училище – семинария – академия. Может получиться так, что в новой реформированной духовной школе училища будет дублировать 1-2 курс семинарии. Но не все училища способны дорасти до уровня семинарии. Часть училищ закроется. Наш владыка озвучил одобрение Священного Синода о том, что Тюменское Духовное училище можно взять за образец для реформы духовных училищ. У нас в училище детям преподают 10-11 класс и 1 курс семинарии, после которого выпускники могут поступать сразу на 2 курс семинарии. Остальные училища можно будет преобразовать по этой же схеме. Каковы, на Ваш взгляд, перспективы реформы духовного образования?

- Я плохо разбираюсь в вопросах богословского образования, сам я учился в семинарии еще в советский период, а академию закончил в 1994г. Наверное, нам надо подумать о том, что человек, приходящий в семинарию – высшее учебное заведение, – должен уже иметь достаточный объем знаний. В советское время было объяснимо, что в семинарии приходилось некоторые вещи изучать с нуля, ведь у людей не было возможности получать религиозное образование в семьях или на приходах. Сегодня человек, поступающий в семинарию, наверное, должен знать не меньше, чем знает абитуриент технического вуза о физике и математике, т.е. знать основы Православия по крайней мере в объеме дореволюционной школы - основы катехизиса, вероучения, богослужения. Если будет налажена система подготовки людей для поступления в семинарию в той или иной форме: училище, курсы, - это позволит разгрузить семинарии от необходимости преподавания азов, которые должен знать любой грамотный прихожанин еще до того, как он дерзнет стать кандидатом священства.

- Семинарию в нашей духовной среде видят как высшее образование, но наблюдается дискриминация духовного образования в стране – ее выпускники не котируются как выпускники вузов. Человек заканчивает семинарию, академию, а ему в графе «образование» пишут «среднее»…

- Я встречался с одним очень высокопоставленным чиновником государства, от которого в значительной степени зависит принятие решения, мы обсуждали эту тему, и было видно, что она ему не очень понятна, он не верит, что какой-то дискриминации подвергаются выпускники Духовных школ. Я ему привел пример: вы знаете, а у меня образование 10 классов. Он удивился. Я после школы сразу пошел работать в церковные учреждения, поступил в семинарию, закончил академию. Со светской точки зрения у меня образование 10 классов.

Церковь поднимает этот вопрос уже в течение нескольких лет перед представителями государства на самых разных уровнях, начиная от Президента страны. Президент удивился странности этой ситуации, когда владыка Димитрий спросил о ней во время встречи главы государства с участниками Архиерейского Собора. Все удивляются, и в то же время уже около года вопрос рассматривается в правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений, там есть специальная рабочая группа, в которой я участвую. Работа идет очень медленно. До последнего времени представители Министерства образования и науки говорили просто – нет, ни при каких условиях духовные школы, которые по своей организационно-правовой форме являются религиозными организациями, не имеют права получать государственную аккредитацию, поскольку это нарушает принцип отделения Церкви от государства. Приводится очень надуманная юридическая казуистика - говорится о том, что право выдавать диплом государственного образца и ставить печать с гербом есть знак того, что религиозным организациям будут передаваться государственные полномочия. Помилуйте, какие государственные полномочия передаются правом ставить печать с гербом? Пожалуйста, можно сделать печать без герба. Это что, страшное государственное преступление? Сейчас, к счастью, позиция Министерства образования и науки постепенно смягчается, и я надеюсь, что эта проблема через какое-то время решится, тем более что нас поддерживает и Министерство юстиции, и сотрудники аппарата правительства. Но то, что около года нам говорили – ни при каких условиях этого не будет – это очень печально.

- Святейший Патриарх предложил один из вариантов – переводить семинарии, которые на это способны, на теологический стандарт. Протоиерей Владимир Воробьев говорит, что государственный теологический стандарт усилиями Свято-Тихоновского богословского университета уже стал более-менее церковным, можно его вводить в наши семинарии. Но преподаватели Духовных семинарий опасаются, что введение в Духовную школу светских элементов может разрушить ее. Владыка Евгений, ректор Московской Духовной академии, тоже говорит, что мы на этом пути можем больше потерять, чем приобрести.

- Мне кажется, что стандарт и содержание образования нужно обсуждать, они должны быть предметом вдумчивых переговоров между государством и Церковью, потому что нельзя допустить того, чтобы искусственное приложение правил светских вузов разрушило ту традицию духовного образования, которая есть в наших Духовных школах. Причем эта традиция образования более древняя, чем традиция светского образования в России и уж конечно более древняя и более исторически оправданная, чем советская система образования, которая до сих пор очень сильно заложена в тех стандартах и нормах, которые есть в российском образовании. Поэтому хотелось бы надеяться, что при определении требований к уровню образования в Духовных школах светские власти учтут их специфику, особенности, внутренние установления и наследие той многовековой традиции духовного образования, которая есть в России. Я являюсь сторонником того, чтобы в Духовной школе было больше светских предметов, особенно русского языка. Сейчас иногда молодые священники, служащие в центре Москвы, не могут двух слов грамотно связать, а какие бумаги составляют - это слезы и ужас. Наверное, современный пастырь должен лучше знать историю, основные философские и политические учения, взгляды на естествознание, ориентироваться в явлениях культуры, уметь отличить Алексея Константиновича Толстого от Алексея Николаевича Толстого. Это полезно священнику, особенно живущему в городе. Но нельзя искусственно пытаться превратить семинарию в подобие светского вуза, поэтому вопрос о том, как должен проявляться государственный образовательный минимум в Духовной школе – это должно быть предметом серьезных и вдумчивых переговоров.

- А какие перспективы преподавания религиоведения видятся в Патриархии? Уже ясно, что в ближайшее время «основы православной культуры» в школы нам не дадут ввести. Можно ли преподавать вместо «основ православной культуры» «основы религиозной культуры»? Патриарх воспротивился этому решению в Москве.

- В церковной среде есть историческое недоверие к религиоведческой российской школе, поскольку эта школа и сама система преподавания религиоведов является наследницей системы преподавания так называемого научного атеизма. Хотя за последнее время мы видим, что энергия православных людей, которых очень нехотя пускают в систему высшей и средней школы, пробивает себе дорогу и в этой области. Яркий пример – в Российской академии государственной службы есть кафедра религиоведения. Это бывшая кафедра научного атеизма, где еще 7-8 лет назад доминировали люди явно атеистических убеждений. Туда пришло новое руководство, новые люди, мыслящие православные христиане, верующие других исповеданий - там есть старообрядцы, мусульмане. Атмосфера сразу изменилась. Эта организация стала предлагать государству и обществу интересные идеи. На ее базе ведется помощь высокопоставленным церковным труженикам в получении базовых светских знаний. Как видим, система сильно зависит от людей, поэтому если в религиоведческую сферу придут православные люди, атмосфера там изменится. Я не призываю использовать эту область для прямого миссионерства, думаю, было бы неправильно, если бы преподаватель-религиовед, придя в школу или в вуз, стал бы вести апологетическую миссию, обличать расколы, заставлять читать людей акафисты на уроке, но ведь этого и не делается. В то же время само слово верующего человека, его образ поведения, мышления, надеюсь, научит студентов правильным вещам.

Сейчас существует проект преподавания в школах истории религии. Мне кажется, что такой путь, возможно, и не был бы вреден при двух условиях.

Первое – чтобы он не воспринимался как замена «основам православной культуры» или любому другому углубленному изучению детьми культуры именно своей религии. Чтобы было возможно и то, и другое. Может быть, православным детям было бы интересно узнать о том, что из себя представляет ислам, иудаизм, буддизм, но это изучение по верхам всех религий не должно закрывать двери для углубленного изучения своей религии.

И второе. Если создавать учебник обо всех религиях, надо сказать что-то об их нравственных основах, о диалоге между ними, об их патриотической позиции, о том, как они относятся, например, к экстремизму, терроризму. Эти вещи особенно важны. Если же говорить только об истории и искусстве, о том, в каком году какой патриарх был избран, какой собор был построен, в каком году переселился пророк Мухаммед из Мекки в Медину, это недостаточный минимум. Образование в области религии должно нести в себе элементы воспитания. Надо говорить о том, как верующие люди смотрят на мир, на человека, на моральные правила, на устройство общества, на различные греховные явления – терроризм, алкоголизм, наркоманию, аборты. Без этого мертвая история не поможет нашему обществу ничем. Конечно, приятно, если ученик знает, в каком году родился преподобный Сергий Радонежский (мы, кстати, учили это и в советской школе), но если при этом будут игнорироваться его духовные завещания, его реальная роль в истории России, то большого смысла в таких знаниях нет.

Беседовал Д.Н. Майоров.