Студенты, понятное дело, начинают возмущаться, мол, а как же память, а как же сны? Тогда преподаватель задает другой вопрос: "А как может помнить двадцатилетний человек ощущения человека пятилетнего? Ведь ваше восприятие мира, его размеров, времени и смысла сильно изменилось, не есть ли ваши воспоминания - фантазирование на тему прошлого?" И предлагает другой вопрос: "У вас есть мечта?"
- Есть.
- Не стану любопытствовать о содержании вашей мечты (это слишком интимное), но спрошу, сколько лет назад эта мечта появилась, и сколько еще лет нужно, чтобы эта мечта исполнилась?
Отвечают, что появилась мечта примерно лет пять-шесть назад, и примерно столько же нужно, чтобы она исполнилась (студентам лет 19-20)
- Не кажется ли вам странным, что 25-летний человек станет исполнять мечту 13-летнего ребенка?
Действительно, странно. Или не странно, кому ничего не странно. Этот преподаватель, он провоцировал студентов на самый главный вопрос: "А кто я?" Кто мы? Куда мы идем? Что все это значит? Удивление, с которого начинается homo sapiens, с которого начинается самопознание.

     Мы не можем войти дважды в одну реку, - говорил философ Гераклит, имея в виду не столько текучесть воды, сколько изменение самого человека. Человек все время больше самого себя. Юноша или девушка не потому раздеваются донага и рассматривают себя в зеркало, что фрейдовские комплексы их обуревают, а потому что разум их привыкает к новым функциям тела, его новому виду.
    Вот поразительный образ - женщина у зеркала. Она внимательно долго смотрит на свое отражение, и, наконец, выносит вердикт: "С этим нужно что-то делать!" Кто и кому - говорит в ней? Этот бесконечный труд женский по выщипыванию бровей, напомаживанию губ, смене цвета волос, и ногти равняются пилкой, и волосы выжигаются бигудями и т.д. и т.п. - что за усилия улучшить произведение Создателя? Откуда это недовольство собой?

    Греки называли лицо словом "просопон" - буквально "проглядывающее"; истинный, внутренний человек лишь проглядывает иногда, в лучшие свои моменты бытия, когда лицо - это поле боя между ликом и личиной - вдруг озаряется тишиной и покоем. Женщина у зеркала - почему вообще человек бывает недоволен собой? Крыса ведь не бросается на рельсы, узнав, что она крыса, червяк не станет душить себя тройным узлом, увидев свой непривлекательный вид. Это недовольство собой, эта неравнозначность человека самому себе показывает удивительное величие человека. Человек есть больше, чем он кажется, и требовать от него оставаться самим собой значит требовать перестать дышать, меняться, жить. Все дело в том, что недовольство собой, как и недовольство кем-то другим, есть функция такого странного органа в человеке как совесть. Человек не любит в себе и других грех, и это отвержение дарит ему Бог. Совесть - это голос Бога в человеке. Человек сотворен по образу Божию, и это значит, что он способен вместить в себя Самого Бога, сотворившего небо и землю. Как много кажется всего познает человек - и горестей и радостей - все умещается в него, никогда не заполняет до конца: эту великую пустоту может заполнить только Сам Бог. И такое величие оскорбляется грехом, человек раздражен собою, как раздражен царь на нерадивого слугу. Апостол Павел говорит о христианах: "Вы - род царственный и священный". Царь не может быть царем на приеме, а по ночам воровать у хозяек белье с веревок, он везде царь, он даже в носу по-царски ковыряться умеет. Он никогда не унизит своего достоинства низостью или грубостью. Никогда не выйдет из себя в гневе. Кстати, гневаемся мы на других тоже за наши грехи, ибо можем видеть их в других, именно потому, что знаем их по себе, эти грехи присущи нам, наша внутренняя оптика к ним привыкла, и поэтому выносит их вовне.

     О, что это за царственное великолепие, когда человек злится на самого себя, гневается на самого себя, раздражается своими недостатками, стыдится своих пороков! Как высок он в этом очистительном огне стыда! Стыд - вот что отделяет меня от моего греха, вот что отделяет самоосуждение от осуждения. Само слово стыд-студ сменой согласных показывает дрожь, замерзание (студеность), непопадание зуба на зуб - с-т-д-с-т-д. "Прости меня, Господи, раба студного", - говорим мы в молитвах по церквовнославянски, студного - постыдного, отграниченного от Бога грехом, но и отграничивающего себя от греха. Стыд - это демаркационная линия с царством зла. Исповедь - это тот пограничный трактор, который заравнивает следы перебежчиков и предателей (у иных, правда, эта демаркационная полоса заасфальтирована, сделана разметка для комфортного проезда...).

    Опять вспомним безумие Гераклита: "Человек и есть и не есть одновременно". Это правда, человек и есть и не есть, потому что он - становится, он не остановившееся, но становящееся существо. Если существо не нуждается в становлении, переменах, то он или труп, или Бог. Вот дерево - оно стоит зимой, как вкопанные в землю дрова, неживое, глухое и слепое, но наступит весна, и оно выбросит зеленые листочки и зашумит, и это будет его новая песня, и новые годовые кольца, и новые ветки: это будет его новая мысль, медленная, еле заметная, но такая глубокая и сильная, как его корни. Да и что мы знаем о дереве, только его надземную жизнь, вершину айсберга. Где, например, у дерева середина, если оно во все стороны - корни? Или вот другой пример - камень, скажем, графит. Лежит себе в горе тысячи лет и тихонько тоже думает свою каменную думу, а потом превращается в алмаз. Все течет, все изменяется. Не меняется только Бог. Оглянешься - мир уж не то, чем он был пять минут назад, и человек успел и себя предать и других, а Бог - он все тот же Любящий Отец и для тебя, и для Сократа, для твоих праправнуков. Верный, Надежный и Любящий.

     Философ Парменид Его вот так и вычислил - по отсутствию в Нем движения, и стал насмехаться над Гомером и его баснями о богах. Увидел, что все движется, а причина всего движения сама логически должна быть недвижимой, и эту-то Первопричину он и узнал как Бога. Может быть, Бог создал мир, потому что Ему чего-то не хватало? Нет, он просто создал его ни "почему", ни "зачем", ни "для чего", а просто так - из любви, и поэтому из ничего - ex nihile.
     Вот Он-то, Бог, может сказать, что остается Самим Собой. Когда Моисей спросил Его имя, Он ответил ему: "Ehijch asher ehijch", что можно перевести как "Я есмь Сущий", "Я есть Тот, Кто Я есть". Бог не говорит, Кто Он, потому что ответ недоступен человеку. Но Он показывает Свою целостность, равнозначность Самому Себе, независимость ни от чего. Само русское слово "Бог" происходит от индоевропейского корня bhaga, которое означает "богатый, ни в чем не нуждающийся". "Ich bin der ich bin", "Ego sum qui sum", "I am that I am" - "Я есмь Сущий". Это грозное "Я" может быть произнесено только Богом. Дети, по крайней мере до 3-х лет, это слово, как говорят психологи, практически не употребляют. Они еще не отделились от любви матери любовью к себе, нет еще греха эгоизма. У религиозных людей существовало табу говорить "Я", некрасиво было начинать речь с гордыни, например, Серафим Саровский говорил о себе в таких формулах: "некоторый муж узнал", "некоторому человеку открылось". Сама буква "А", начинающая и заканчивающая русский алфавит (Я=Й+А), - это крик новорожденного младенца, когда открываются легкие, и он начинает дышать, после 9 месяцев мокрой темноты. "Я думаю", "Я считаю" - это горделивое самоприсутствие, когда это Я уже равно истине. Как-то спросили: "Есть ли в русском языке слова, которые бы обозначали только меня и больше никого другого?" Вопрошаемые ответили хором: "Это слово "Я". Хором ответили. Интересно, что человек определяет себя как кого-то другого. Он говорит о себе "хороший", "плохой", как говорит о ком-то другом. Ведь только Бог может сказать по-настоящему "Я", грозно и непостижимо, а мы - лишь миллионы еле слышных эхо. Он - основание всякого "Я". Поэтому призыв к человеку оставаться самим собой требует дополнительного вопроса, а кем человек призван быть. Он призван быть богом. Да, вот так, с маленькой буквы, потому что он о-граничен. И хорошо, когда ограничен - стыдом. Страшнее, когда "оставаться собой" - означает признать свою ограниченность основой существования, остановиться, перестать развиваться. Помните, как змей обольщал первых людей вкусить запретного плода и "быть как боги", то есть перестать быть собой, но и не стать богами, потому что "как боги" не значит быть богами. Этот метафорический, сравнительный союз "как", "как бы" стал настоящей словесной заразой века нынешнего: "я как бы думаю" (то есть не думает?), "я как бы уезжала" (то есть не ездила?), "мой дедушка как бы умер" (то есть что - живым закопали?). "Нас как бы окружает как бы реальность". Это древняя бесовская хитрость - казаться, но не быть по существу. Мир как бы любви между как бы людьми: "Оставайтесь с нами, не переключайтесь, оставайтесь самими собой, то есть теми, о ком мы вам расскажем". Мир боится перемены человека к постоянству, он ужасается верующему человеку, как устрашились жители страны Гадаринской, когда увидели бесноватого, из которого Господь изгнал бесов в свиней, спокойным, сидящим у ног Христа.

    Не менее странно требование любить кого-то таким, какой он есть. А кто знает, какой он есть, если он даже и сам-то не знает? Не то что чужая душа - потемки, в своей-то бы разобраться. Человек есть тайна не только для других, но и для самого себя. Потому что, повторимся, создан по образу Бога. И потом, все мы больны, нет здоровых, есть плохо обследованные. Можно любить больного, но не нужно любить его болезнь. Нужно любить человека, но не нужно - его грехи. Нельзя осуждать, потому что грех - это болезнь, причем, ты ее знаешь в другом, потому что сам болен. "Люби меня таким, какой я есть" - это горделивое заявление умирающего дезертира, бросившего борьбу с болезнью, или тихая просьба Бога к человеку не пытаться понять Его Непостижимость.

    Оставаться собой? Но кем? Облаком в штанах, стариком на завалинке, маленькой девочкой в зоопарке, юношей, идущим с праздника, женщиной, моющей окна... Не в наших силах остановить чудо жизни, ее течение. Ребенок растет, даже когда спит. Но мы можем, мало-помалу, из силы в силу вырастать из своих грехов в меру того совершенства, к которому призывает нас Бог, сотворивший нас по Своему образу. Поэтому человека - его люби таким, какого его еще нет - люби его возможность расти, его потенциал. Помогай его росту, путь даже незаметному.

М.Бакулин