действительно, делу венец. В анекдоте самое смешное - в конце, главная строчка в поэзии, как заметил Мандельштам, рождается первой, она же - самая главная. То, чем заканчивается история определяет весь сюжет. Как известно, история жизни завершается смертью. И всеобщим воскресением.
     История Лолы имеет три конца: умирает она, умирает он (Мани), не умирает никто. Поэтому произвол лежащий в вариативности концовки, делает СЛЕПОЙ СЛУЧАЙ, РОК - сюжетом Лолы. Сквозь эту пространственно разворачивающуюся случайность мы видим удар острой шилой - Лола бежит. Это - поступок перед лицом судьбы. Так рождалась древне-греческая трагедия, когда даже могущество богов ограничивал всемогущий РОК. Вот перед нами герой, он силен, он совершает не дела, но деяния. Ему могут помогать или мешать боги, но все они бессильны перед роком. Это бессилие, фатализм и рождают трагическое.
     Лола бежит, но произвол случайности может привести ее только к смерти, по пути он развлекается человеческими жизнями как сюжетами для газетной статьи. Лола участвует в вынужденном ограблении магазина, чтобы спасти возлюбленного, и ее убивает полицейский. Трагедия рождается в конце первой новеллы, когда сама концовка - глупая смерть (а бывает смерть умная?), - вызывает не только у зрителя, но и у самой Лолы протест. Она не согласна со смертью как сюжетом для жизни, как поводом для рассказа о человеке. Она говорит: " Нет! Я не хочу!"
     Разве не так же не хотел убивать своего отца и жениться на матери царь Эдип у Софокла. Но он убил и женился, потому что для трагедии он - ничто пред роком. И вторая попытка, когда Лоле снова нужно бежать, вторая новелла рождается именно из сопротивления случаю: нет! Этого не может быть! Мир не может быть бессмыслен! Случай обессмысливает мир. Как было уже в России: "Бога нет и стыд долой!". Нет, мир прекрасен, в нем есть любовь - невероятная возможность видеть Другого и весь мир глазами Бога, чудо. Все устройство мира, череда "случайностей" - закономерна. Разворачивающаяся "случайность" - это не реальность, а игра сознания с возможностями, вероятностями. Это игра с дьяволом. Ибо он, лукавый, манит нас из мира Божьего в мир грез и фантазий, отвлекает от мира, лежащего во зле, совместно стенающего и ожидающего спасения сынов человеческих. Вот эта мечтательность есть мать уныния. Она требует желать чего-то лучшего и большего, опасаться того, что, возможно, никогда не произойдет, подозревать всех в самом худшем и видеть в этом прекраснейшем из миров лишь один из худших возможных вариантов. Это все следствие человеческой свободы, используемой не по назначению.
     Это блуждание, интеллектуальный блуд лучше всего отражается в современном сознании как продукте компьютерных игр: переиграть, перезагрузить реальность, "сохраниться" в опасном месте, оставить за собой успех, отведя поражению статус случайности.
     Но, слава Богу, мир шире наших представлений о нем, хоть зачастую и завернут в них, как конфетка в яркий фантик. Но фантик дает только цвет, тогда как конфетка - вкус. Так различается наша игра в возможности и реальность опыта. Вот это наше постоянное убегание из реальности и символизирует мир вокруг Лолы. Но она бежит за Смыслом этого мира, Который вне этого мира. Как сказано: "Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир" (Ин. 15,19).
     Греки, показавшие трагедию сильного человека перед лицом рока, называли мир "космосом", т.е. буквально "украшенным"( отсюда - "косметика" - украшение). При беспомощном фатализме, греки видели универсальность в мире, видели в нем Закон, и уже предощущают Творца этого Закона, называя его Неведомым Богом. Помните, как апостол Павел, став среди ареопага, сказал: "Афиняне! по всему вижу я, что вы как-бы особенно набожны; Ибо проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам" (Деян. 17,22)
     Вот и современный человек, понимающий, что "случай" - это порождение ограниченного человеческого ума, неспособного видеть всей сложности Промысла Божия, отказывается часто от созерцания правил этого мира, убегает в мир вечных "авось" и "кабы".
     Человек может понять, что сюжет его жизни придуман не "тетей Фросей" или "дядей Ваней", а Самим всемогущим Господом, великим, ироничным и глубоким Творцом, ЛЮБОВЬЮ творящей нашу жизнь, входящим в самое средоточие человеческой истории, определяющим рассказ бытия Своей крестной смертью ради человеков и великой концовкой Страшного Суда, который свершится по любви к человеку. Значит, человек может принять жизнь как прекраснейший дар, в котором каждый поворот устроен спасительной любовью Бога. Принять и с интересом следить за пьесой своей жизни выписанной Премудрым Драматургом.
     (на компьютерном языке это означало бы найти ключи к игре с "полной жизненной силой и вооружением").
     Человек, созерцающий волю Божию в мире, рад следовать ей, ибо она, открываясь ему все больше и больше, разворачивает пред ним законы мироздания, мудрость ВСЕГО окружающего бытия. Человек начинает принимать мир и сорадоваться ему. Он возвышается над миром, следуя за высоким замыслом Творца.
     Он не отсутствует здесь и сейчас, но ежесекундно открыт изменяющемуся мирозданию. Вот он видит мальчика, возвращающегося из булочной и в задумчивости грызущего хрустящие уголки у буханки... Вот он видит девочку, рисующую узоры сгущенным молоком на поверхности воды в стакане..
     Чем более понимает он волю Божию, тем более он счастлив. Вот почему хорошо быть христианином! Ты - всегда в нужном месте и в нужное время. Ты нужен здесь и сейчас Богу! Для чего? Для того, чтобы поступить так, как поступил бы на твоем месте Бог: помог, накормил, утешил, обогрел...
     Если в мире есть случай, то Лоле бессмысленно бежать, потому что бессмысленно все. Но Лола бежит ни секунды не сомневаясь, потому что она любит, она уверена, она - в вере. Она бежит, падает, встает, но не останавливается. Она бежит. (Вот и мы должны бы так бежать к Богу. Падать, но не лежать, а вскакивать и бежать) Лола бежит, но и во второй раз история рассказана о смерти - умирает ее возлюбленный, случайно его сбивает автомобиль "скорой помощи". И снова случайность эта рождает протест, но теперь уже более глубокий, Лола говорит: " Я должна понять".
     И тогда ей дается еще одна попытка. Лола опять бежит. Но когда она понимает, что единственно, что она может делать, - это бежать, тогда она впервые обращается к Тому, Кто сможет сделать осмысленным ее бег, Кто сможет спасти ее любовь, Кто и так уже спас все человечество и весь этот не заслуживающий спасения мир. Ее молитва проста и глубока - "Помоги мне. Я просто буду бежать. Я жду". Лола через любовь обретает веру, так что сама молитва - уже ответ на все вопросы. Как просто: раз я могу ему молиться, значит я уже Его знаю, и Он, конечно, слышит каждое мое слово.
     И вот здесь, в момент обретения веры, Лола наталкивается на самый символ, памятник случайности - на казино, где алчность управляется слепой фортуною, бесчеловечным роком. Лола входит и вначале робко просит кассиршу обменять ее 99 марок на 100-марковую фишку. (Самый допуск - невероятный для немочки в кассе!) Ей говорят: "Не хватает". Она говорит: "Пожалуйста"; и смотрит с такой властью, в голосе Лолы уже звучит власть молитвы. Ей дают фишку.
     Она ставит на число "двадцать" (те самые 20 минут, чтобы кого-то спасти!). Колесо крутится. Она смотрит в напряжении. Попадает на двадцадку. Ей говорят, что она выиграла три с половиной тысячи марок. Она берёт все эти деньги и ставит снова на двадцатку. Это не просто цинизм, это наплевательство в лицо вещи, которая называется случай: "Я убью его!" Ну не бывает так, чтобы попадало два раза на одно число. Она все равно ставит. Окружающие своим удивлением оценивают это как полное безумие. Она-то уверена, она помолилась. Это та вера с горчичное зерно, которая передвигает горы. Лола стоит в напряжении, и не сказать, что помогает Богу. Она молится. Там стоят люди с рюмками, часы большие висят. И начинает всё лопаться. Громко кричит; лопаются стаканы, стекла, бутылки, и снова выпадает двадцатка. Собирает деньги. В казино все просто онемели, застыли от ужаса. Лола уходит. Это удивительный, конечно, момент. Достоевский об этом же писал: одно дело, когда тебя затягивает азарт, а другое дело, когда ты твердо уверен, когда делаешь внешне просто безумные вещи.
     Она ставит все на кон и выигрывает, и снова ставит весь выигрыш на это же число - что полное безумие перед случайностью. Но страх, трепет перед этой уже надоевшей боязнью случая снова кидает ее в состояние молитвы, когда "верую, Господи, помоги моему неверию" (Мк. 9, 24) летит из сердца криком ко Господу.
     "Иисусе, Сыне Давидов, помилуй мя!" кричит слепой Вартимей, ему запрещают кричать, но он кричит еще громче "Иисусе, Сыне Давидов, помилуй мя!" (Мк.10,47). Подобно слепому Вартимею кричит и прозревающая Лола. Но она уже сказала все слова Богу, поэтому она кричит так, что все, что она бы могла сказать Ему, все молитвословия Ветхого и Нового Завета складываются в глубокий, невероятный крик "нестерпимый звук, звук стали, впившейся в алюминий", "пронзительный, резкий крик, страшней, кошмарнее ре-диеза, алмаза, режущего стекло", (И. Бродский) крик, от которого лопается все стеклянное, прозрачное для света, но непрозрачное для звука.
     (Вот как мы должны молиться, вот какого духовного напряжения должна быть наша молитва). И все завершается жизнью, Лола выиграла, потому что по-иному и быть не могло, потому что "если иметь веру с горчичное зерно, то скажите горе сей перейди отсюда туда, и ничего не будет невозможного для вас" (Мф.17,20).
     Вера Лолы взяла скалу случайности и ввергла ее в море Любви Божией, хотя внешне она лишь убедила непослушный шарик дважды упасть в одно и то же число на рулетке. И дальше: все мне возможно в укрепляющем меня Христе. Она бежит, но не спешит, она подобна ангелу, теперь знает, что делать. Она исцеляет больного. Она молитвою выстраивает случайности в парад закономерностей. Своим жизнеутверждающим финалом фильм отвечает на вопросы, заданные в самом начале: Кто мы? Зачем мы здесь? Куда мы идем?
Мы те - в ком образ Бога.
Мы здесь для того, чтобы постигнуть Любовь.
Мы идем к Богу.

Бакулин М.Ю.