|
Каждый человек, взыскующий Истины, должен совершить прорыв к ней. В Церкви есть такой термин, на греческом языке он звучит «раптус», обозначающий этот прорыв. Имеется в виду прорыв к Богу, к самым высшим смыслам человеческого бытия. «Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф.11,12). То есть для христианина нужно некоторое усилие для преодоления тех рамок, которые мир предлагает ему в окружающей среде. «Если бы вы были от мира сего, мир любил бы вас» - говорит Господь. Но чаще всего мы переживаем очень трагичное состояние. Скажем, как бы ни был человек обеспечен внешне благополучно, он все равно внутренне переживает трагедию: отношений, состояний, несовершенства и т.д. И вот для того, чтобы человек соединился со смыслом своего бытия, соединился с Богом, ему нужен некий прорыв. Этот прорыв заключается в первую очередь в понимании высших смыслов. Для чего человек живет? Смысл человеческой жизни – служение Богу и людям.
 Прорыв к этому жертвенному служению и есть глубинное понимание.
Хорошей иллюстрацией может служить фильм почти религиозный -«Матрица». Матрица – это ложь, видимость, «широкий путь погибели». Единственный город, где сохранились люди с внематричным мышлением, называется Сион. Сион – это небесный град Иерусалим, место, где пребывают люди с Богом. То есть место, где пребывают люди вне зависимости от матрицы, которую вкладывает в нас сатана, - это Царство Небесное. От чего пробуждается Нео? От ложного матричного сознания.
Это очень похоже на наши квартиры – к ним подведен водопровод, теплоснабжение, канализация, электричество. Человек заходит в такую квартиру, как в кокон, к которому подведены все провода жизнеобеспечения, он отгораживается от реального мира, оказывается в матричном пространстве, где телевизор ему рассказывает, каков должен быть мир, как к нему нужно относиться, сладко убаюкивает сознание, которое должно искать Истины. И в таких коконах содержится большинство человечества. Они представляют матричное сознание. Часто мы мыслим одинаково – так, как нам говорят по телевизору, мы едим одно и то же, общаемся на одном, каком-то примитивном уровне, часто воспроизводя телевизионные слова и отношения.
В фильме для Нео предлагают некий прорыв. Да, это будет болезненно, это принесет страдания, но зато ты узнаешь мир таким, каков он есть. Нео открывает глаза на удивительный, страшный, но реальный мир. Когда он прорывается, ему болезненно, он страдает, но зато он открывает одну удивительную вещь – теперь он может вообще все. Помните, ему предлагают прыгнуть с одного здания на другое. Это вроде бы фантастика, а на самом деле это библейские вещи. Господь ведь нам говорит поразительные слова: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно (самое маленькое, самое крошечное на свете) и скажете горе сей: “перейди отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас» (Мф.17,20)
Каждый человек мечтает в детстве иметь волшебную палочку. В этой мечте тоже есть некоторый прорыв: «Ах, если бы исполнялись все мои желания, как было бы хорошо!» На самом деле у каждого есть волшебная палочка – это молитва к Богу.
И часто христианин уже и боится чего-либо желать – все искренние желания исполняет Господь. Желания исполняются, но за те, которые мне не спасительны были, я буду отвечать перед Богом на суде.
Поэтому, когда человек сталкивается с живым Христом, для него это всегда - прорыв. Одна знакомая мне сказала: раньше я мир как бы в щелочку видела, а после Крещения мир открылся мне на 360 градусов. Христианин начинает смотреть на другого человека, исходя не из его внешности, духов, пиджака, свитера, кожи, он смотрит на него сквозь все те преграды, которые он вокруг себя наставил, внутрь, в сердце – туда, где он –настоящий, по-существу.
Однажды, будучи молодым человеком, я невольно услышал кусочек исповеди. Один старик стоял на коленях перед другим стариком-священником. Священник исповедовал старика, пришедшего, видимо, в первый раз. Вдруг священник отпрянул от старика и громко сказал: «Начальником что ли был?». Тот закивал головой. И они стали дальше разговаривать.
Меня тогда потрясло, что здесь, в Церкви, ни начальственность, ни царственность никакого смысла не имеют – здесь человек становится перед Богом таким, какой он есть. Прорыв к Богу - это и всегда прорыв к человеку.
Для того, чтобы быть с человеком вместе, нужно усилие. Скажем, очень сложно разделить с человеком радость. Горе можно разделить – подойти к человеку в некоем скафандре благополучия, постоять с ним, выразить соболезнование, потом выйти наружу и стряхнуть все это горе с себя. То есть в сердце не впустить. Еще тяжелее разделить с человеком радость, сердце редко радуется за другого. А еще сложнее просто побыть с человеком, разделить его сердце, глубину его, иногда просто помолчать с ним. Это невероятно тяжело.
Господь, может, всего пару раз за всю жизнь дает нам такую возможность в качестве подарка, а дальше все зависит от нас. Первое, что мы знаем, - это мама. Мама - прорыв для нас к Богу, готовая тропинка. Почему? Как бы она ни выглядела (мы же не говорим – красивая мама, некрасивая, стареет, вот она ест или идет по улице с сумкой, неважно – это МАМА), в ней мы видим перед собой икону, потому что ее глаза, смотрящие на нас, - это глаза Самого Бога. В них –любовь. Она любит нас бесконечно, безгранично, без каких-либо преград. Ее взгляд, ее любовь – это первый прорыв к нам. И первый зов к нам для ответа благодарности.
Второй зов бывает, когда мы влюбляемся в кого-то другого противоположного пола, когда мы от мамы отпадаем: «Оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью» (Мф. 19, 5). Мы начинаем в другом человеке видеть образ Божий. Мы ведь не любим губы нашего возлюбленного, его поджелудочную железу, почки, печень, мы любим кого-то, кто там, сокровенно внутри. Прорыв любви – это когда вдруг какой-то человек начинает сиять для нас. Это чудо, потому что этого в принципе быть не должно. Мы ведь своими утлыми глазками видим определенный спектр света, а тут мы видим человека в сиянии. Нам все равно, какой он – хороший, плохой, кривой, косой, мы влюблены в него, потому что мы видим его изнутри всего сияющего.
Здесь начинается самое интересное – дальше жизнью нам ставится вопрос о том, как прорваться к ЛЮБОМУ человеку, как его увидеть – таким, каким его создал Господь. Потому что Господь его создал совершенным.
У меня был такой эксперимент по поводу прорыва к человеку. Однажды, причастившись Святых Христовых Таин, я увидел в храме людей всех сияющими. Они были настолько прекрасными! Я вообще не большой любитель людей, они мне чаще всего не нравятся. А тут я поглядел и был потрясен – они были невероятно прекрасны! Все! Господь был во мне, внутри, и я увидел людей такими, какими их создал Бог. Я был счастлив оттого, что все время был неправ насчет людей. Но постепенно это видение рассеялось, и через некоторое время я терзал себя вопросом, а как я мог видеть все это? Вот святые – они все время видят людей такими, в сиянии, в глубине. И я провел эксперимент. Я ехал на автобусе. Он на продолжительное время остановился у Центрального рынка. Там стояло много разных людей. Я задал себе вопрос – могу ли я каждого человека увидеть так, как его создал Бог?
Могу ли я прорваться к нему, туда, внутрь, за его скорлупу? Там стоял один мужичок в потертых штанах и кожаной тужурочке, на голове была кожаная кепка. Он курил сигарету. Потом сплюнул на нее и стал наматывать слюну на уголек, чтобы затушить ее. Я внимательно посмотрел на него и подумал – кем он мог бы мне быть? Какой-нибудь братан или дядька. Я представил – вот мы с ним после баньки вышли, выпили, разговариваем, хорошо нам. Вдруг лицо его засияло, стало очень родным. Думаю, нет, это легко. Девушка стоит довольно нелепая. Ну, кто она мне может быть? Сестра. У меня две сестры, мне легко это было представить. Смотрю, и ее лицо засияло. Тоже думаю, это довольно легко. Надо бы найти цель посложнее. Выбрал такую тумбообразную даму, квадратную, как фрекен Бок из «Карлсона, который живет на крыше». В зелено-коричневом пальто с начесом, на ногах шарообразные туфли, в руках маленькая кожаная сумочка, на голове – зеленая фетровая шляпа. Лицо большое, ничего не выражающее. На щеке – огромная бородавка, из нее волосы растут. Губы подкрашены оранжевой помадой, тоненькие, поджатые. Я смотрю на нее с ужасом. Не знаю, как к такому человеку прорваться. Помолился и неожиданно задал себе вопрос – а что, если бы это была твоя мама? Представил, как я маленьким мальчиком выбегаю, встречаю ее после работы, и поразительно – в какой-то момент ее лицо засияло. Я был просто потрясен, что даже такое лицо засияло. В толпе на улице я ее просто бы не заметил, она бы для меня не представляла никакого интереса. А вот сейчас в напряженном вглядывании ее лицо стало родным. Я откинулся на спинку сиденья в изнеможении, это было так тяжело, просто мука была вот так смотреть на людей – из глубины любви, чтобы они все были тебе родные. А смотреть так на каждого человека, который рядом с тобой, - невероятно сложно. Вот это самый главный прорыв, как мне кажется.
Все остальные прорывы, к которым нас приучают с детства, - фальшивые. Научные прорывы – в большинстве случаев фальшивые, потому что нас либо кормят фальшивыми терминами, либо фальшивыми именами. Наука превращена в большинстве случаев в речь усыпляющую, где за множеством имен, терминов мы не видим жизни, некритически соглашаемся и засыпаем. Лектор - очень умный человек. Но почему бы ему не говорить то, что реально касается моей жизни? Говорит ли он о философии, науке или языке.
Скажем, преподают мне родной язык. Меня это не касается, пока мои повседневные слова не засияют глубиной смыслов. Удивительно сознавать, что слово «прелесть» – от слова «лесть», то есть «ложь». «Прелестный» – значит прелживый. Подвиг – ежедневное движение, останавливать которое нельзя. Говорим «спасибо», а ведь это – короткая молитва «спаси Бог!» Слово «пожалуйста» - от христианского гостеприимства «пожалуй, старче, в дом». И вот слова, которые мы употребляем, начинают оживать. Говорят об истории. Что она для меня? И вдруг предо мной предстает молодой Александр Невский, который в тяжеленной кольчуге гоняет шведов по Неве. Я вдруг понимаю, что да – это настоящее, живое. Должен быть прорыв к человеку, к тому, что сердце его ждет. А в этом смысле очень много фальши.
Дьявол предлагает нам много всяких разных ходов, которые ведут нас к небытию. Его задача – показать, что его нет, занять нас чем-нибудь, осуетить нас так, чтобы у нас не было времени о главных вещах размышлять. А для размышления о главных вещах нужна минута тишины – глубокая, настоящая. Скажем, раньше воскресенье называлось «неделя» – не делали в этот день ничего. Пришел человек из храма, сел и молчит,думает.
Современному человеку сложно молчать, он боится оказаться наедине с собой. Ему надо включить радио, телевизор, позвонить по телефону, в гости идти. И если бы он помолчал немножко, то внутри него поднялась бы целая буря – что-то вспомнил, что-то не сделал, что-то забыл… Если перемолчать эту внутреннюю бурю, возникает интересный момент, когда человек сам с собой встречается, задает сам себе вопрос – кто я есть по существу, что я из себя представляю, для чего я живу?
Так что есть фальшивые прорывы и есть прорывы настоящие.
И чем старше мы становимся, тем все больше прорывов требуется. Вот подрастают дети… Они с одной стороны – радость, а с другой – такое страдание для родителей. Они неблагодарны и капризны и хотят совсем не того, что им желают родители. Как, впрочем, и взрослые желают совсем не того, что задумал о них Господь. Прорыв – это понимание того, ДЛЯ ЧЕГО ты ребенка воспитываешь. Один священник мне сказал, что главное для воспитателя – это результат, что будет на выходе. Как вуз выпускает специалиста, так и ты должен – на «выпуске» своей семьи (когда сын женится или дочь замуж выходит) – выдать специалиста, который бы знал жизнь и ее законы. Здесь ситуация простая – где нужно розги, применяй розги, где нужно суровые меры, применяй суровые меры. Главное – делай это с любовью. Чтобы это было неэмоционально, без криков, без подавления, но жестко. И это тоже прорыв. Ты любишь ребенка, тебе хочется приласкать его, целовать, кормить его, пестовать, а надо брать вожжи, ремень и заниматься воспитанием. Это тоже прорыв к смыслам, прорыв в воспитании. И ему неприятно, что ты его воспитываешь, и тебе неприятно, что ты его воспитываешь, но это нужно делать, потому что иначе ребенок погибнет. Псалмопевец Давид говорит, что ни одно воспитание не обходится без розог.
Мысль – это прорыв. Творчество – это прорыв. Ответственное решение в жизни – это прорыв.
М.Ю.Бакулин
|
