Два Голубя как два родные брата жили, 
Друг без друга они не ели и не пили; 
Где видишь одного, другой уж, верно, там; 
И радость и печаль, все было пополам. 
Не видели они, как время пролетало; 
Бывало грустно им, а скучно не бывало. 
Ну, кажется, куда б хотеть 
Или от милой, иль от друга? 
Нет, вздумал странствовать 
один из них – лететь 
Увидеть, осмотреть 
Диковинки земного круга, 
Ложь с истиной сличить, поверить 
быль с молвой. 
«Куда ты?» – говорит сквозь слез 
ему другой: 
«Что пользы по свету таскаться? 
Иль с другом хочешь ты расстаться? 
Бессовестный! когда меня тебе не жаль, 
Так вспомни хищных птиц, силки, 
грозы ужасны, 
И все, чем странствия опасны! 
Хоть подожди весны лететь в такую даль: 
Уж я тебя тогда удерживать не буду. 
Теперь еще и корм и скуден так, и мал; 
Да, чу! и ворон прокричал: 
Ведь это, верно, к худу. 
Останься дома, милый мой! 
Ну, нам ведь весело с тобой! 
Куда ж еще тебе лететь, не разумею; 
А я так без тебя совсем осиротею. 
Силки, да коршуны, да громы только мне 
Казаться будут и во сне; 
Все стану над тобой бояться я несчастья: 
Чуть тучка лишь над головой, 
Я буду говорить: ах! где-то братец мой? 
Здоров ли, сыт ли он, укрыт ли 
от ненастья!» 
Растрогала речь эта Голубка; 
Жаль братца, да лететь охота велика: 
Она и рассуждать и чувствовать мешает. 
«Не плачь, мой милый», 
так он друга утешает: 
«Я на три дня с тобой, не больше, 
разлучусь. 
Все наскоро в пути замечу на полете, 
И осмотрев, что есть диковинней на свете, 
Под крылышко к дружку назад я ворочусь. 
Тогда-то будет нам о чем повесть словечко! 
Я вспомню каждый час и каждое местечко; 
Все расскажу: дела ль, обычай ли какой, 
Иль где какое видел диво. 
Ты, слушая меня, представишь 
все так живо, 
Как будто б сам летал ты по свету 
со мной». 
Тут – делать нечего – друзья поцеловались, 
Простились и расстались. 
Вот странник наш летит; 
вдруг встречу дождь и гром; 
Под ним, как океан, синеет степь кругом. 
Где деться? К счастью, дуб сухой 
в глаза попался; 
Кой-как угнездился, прижался 
К нему наш Голубок; 
Но ни от ветру он укрыться тут не мог, 
Ни от дождя спастись: весь вымок 
и продрог. 
Утих помалу гром. 
Чуть солнце просияло, 
Желанье позывать бедняжку дале стало. 
Встряхнулся и летит, – летит и видит он: 
В заглушьи под леском рассыпана
пшеничка. 
Спустился – в сети тут попалась наша
птичка! 
Беды со всех сторон! 
Трепещется он, рвется, бьется; 
По счастью, сеть стара: кой-как
ее прорвал, 
Лишь ножку вывихнул, да крылышко
помял! 
Но не до них: он прочь без памяти
несется. 
Вот, пуще той беды, беда над головой! 
Отколь ни взялся ястреб злой; 
Не взвидел света Голубь мой! 
От ястреба из сил последних машет. 
Ах, силы вкоротке! совсем истощены! 
Уж когти хищные над ним распущены; 
Уж холодом в него с широких крыльев
пашет. 
Тогда орел, с небес направя свой полет, 
Ударил в ястреба всей силой – 
И хищник хищнику достался на обед. 
Меж тем наш Голубь милой, 
Вниз камнем ринувшись, 
прижался под плетнем. 
Но тем еще не кончилось на нем: 
Одна беда всегда другую накликает. 
Ребенок, черепком наметя в Голубка, – 
Сей возраст жалости не знает, – 
Швырнул и раскроил висок у бедняка. 
Тогда-то странник наш, с разбитой
головою, 
С попорченным крылом, с повихнутой
ногою, 
Кляня охоту видеть свет, 
Поплелся кое-как домой без новых бед. 
Счастлив еще: его там дружба ожидает! 
К отраде он своей, 
Услуги, лекаря и помощь видит в ней; 
С ней скоро все беды и горе забывает. 
 
О вы, которые объехать свет вокруг
Желанием горите! 
Вы эту басеньку прочтите, 
И в дальний путь такой пускайтеся 
не вдруг. 
Что б ни сулило вам воображенье ваше; 
Но, верьте, той земли не сыщете вы краше, 
Где ваша милая, иль где живет ваш друг. 
  |