№05 2017 г.         

Девальвация любви

«Люблю…» Это слово мы употребляем сегодня так часто и так легкомысленно, что уже не задумываемся о его значении. Мы любим еду, вещи, праздники, родителей, мужа (жену) и еще много всего.

Задумайтесь! Мы используем одно и то же слово для обозначения своего отношения к тарелке супа и к человеку, с которым делим жизнь. По-моему, жутковато. Нет, просто страшно! Мы опустились, обмельчали. Или это мир опустил нас? Раньше слово «любовь» употребляли только по отношению к Богу, к Жизни, к Верховной, Всевышней, Всеобъемлющей Любви. Вещи могут нравиться, могут быть красивыми, но не более того.

Про жену говорили: «Я ее жалею», – и действительно жалели. А сейчас? Бросаемся словом «люблю» и делаем больно любому, кто не способен дать отпора. О какой любви может идти речь? У нас не осталось ничего сокровенного, мы все знаем физиологию, мы знаем, что любовь – это химическая реакция, что партнера мы выбираем «по запаху», мы считаем себя потомками обезьян, а потому зачем нам брак – можно исполнить все свои физиологические потребности и без него. Не осталось места тайне, не осталось даже слова, которое бы относилось только и исключительно к супругам, не осталось ничего, что бы отличало для нынешнего поколения молодежи брак от блуда. Краски смешаны, нет «белого» и «черного», нет «можно» и «нельзя». Есть то, что нельзя, но вроде бы и можно, кому нужны эти запреты?

Невеста… Какая красота сразу рисуется в воображении! Будь то русская красавица в традиционном расшитом сарафане, или индианка в блистающем ксун-сари, или японка в пестром джюни-хитоэ – все эти девушки прекрасны не только благодаря богатым костюмам, они прекрасны внутренне, они светятся в ожидании чуда, в ожидании того, что их жизнь изменится так, как больше никогда! Они сегодня не-весты, непознанные, не знающие, но стоящие на пороге раскрытия великой тайны. Сегодня они войдут в новую жизнь, очень сложную и прекрасную. Они влюблены, они еще не умеют любить, но сегодня они поклянутся учиться любви, ведь любовь – это, прежде всего, бесконечное терпение, это умение сочувствовать, ломать себя, жалеть другого, и их путь только начинается. Как мы могли потерять этих прекрасных невест!

Во время Великой Отечественной войны немецкий врач, осматривавший незамужних девушек, угнанных на работу в Германию, сказал, что страну с таким высоким уровнем нравственности невозможно победить, ее просто не сломить. Сейчас нам не нужна даже война. Мы вымираем. В нас умерла Любовь. В нас умерло умение любить. Да и желание тоже. Нас разложили, как пучок хвороста, по веточке, переломать теперь – дело техники.

Катастрофа начинается еще с детства. У детишек, как известно, все, абсолютно все: отношение, атмосфера, понятия, свойственные родителям, факты, события – не просто запоминаются, они впечатываются в память настолько, что изменить их уже невозможно. Родившийся ребенок – уже личность, девять месяцев воспитывавшаяся в утробе матери. Но он еще пластичен, еще можно что-то донести, он еще воспринимает. Правда, не слова – примеры. Мамы, бабушки настолько «любят» свое солнышко, что самый лучший кусок пирога, самое лучшее место тут же отдают ему. В итоге в подростковом возрасте получаем гору обиженных на весь мир эгоистов – ведь этот самый мир не знает, что обязан кому-то что-то отдавать. Когда встречаются два таких эгоиста, они физически не могут полюбить друг друга, они просто не знают, что это такое. Они два действительно несчастных существа, не знающих, что любовь – это огонь, который разгорается только тогда, когда им делятся. Самый лучший кусок пирога, самый вкусный – если его поровну разделить со всеми.

Знаете, как сияют глаза калеки, когда вместо безликих копеек ему подаришь пирожок? Он плачет, и не потому, что голодный, а потому, что к нему отнеслись как к человеку. С ним делятся, а не подают. Если хорошее настроение – идешь по улице и улыбаешься, не просто в воздух, а каждому встречному человеку, искренне, от всей души, желая поделиться с ним радостью, – и он улыбнется тебе в ответ! Как бы ему ни было больно, плохо, одиноко – он улыбнется, поверьте – искренность никого не оставляет равнодушным. Это – любовь. И от его улыбки тебе становится еще теплее и радостнее на душе. Странная физика получается – ты отдал, а у тебя прибыло. А почему? Потому что Любовь, если это Любовь, любая – от Бога. А для Бога все возможно.

Как часто мы уподобляемся «меди звенящей и кимвалу звучащему», по слову апостола. Мы не замечаем, что даже в самых плохих, по нашим меркам, жизненных обстоятельствах есть хоть один маленький плюс (а чаще их очень много). Он всегда дает нам надежду, он никогда не оставляет нас, потому что «Любовь долготерпит, милосердствует, Любовь не завидует, Любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит; Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится». Только вдуматься – Его любовь к нам НИКОГДА не перестает. А наша? Даже не к Богу, Которого мы не видим, а к человеку? Но у нас прекрасная школа и замечательные учителя, осталось за время «урока» длиною в жизнь успеть научиться. Успеть…

Я – врач. Я видела страшные последствия необдуманных ошибок молодости. Дети в реанимации новорожденных… После нескольких месяцев работы там либо становишься машиной без эмоций, либо уходишь, запивая антидепрессантами бессонные ночи на промокшей от слез подушке, от осознания своего бессилия и будущего этих детишек. Я видела фатальную неизбежность, когда никто не знает причин, врачи бессильны, а болезнь течет так, как не описано ни в одной литературе, или еще хуже – болезни просто нет, а молодой человек в коме больше месяца, физически абсолютно здоровый… Что страшнее? Я не знаю. И никто не знает. Мы не думаем о смерти, мы ее боимся, потому что слишком привязаны к миру. Или потому, что любим не то, что надо? Было бы намного проще, умей мы доверять Ему, Его безграничной Любви. Но нам хотя бы успеть научиться любить и воспринимать Любовь, потому что она – ясное стекло, через которое только и можно смотреть на мир. На это у нас целая жизнь. Или лучше сказать – всего лишь жизнь?

Анна, прихожанка Знаменского
кафедрального собора, г. Тюмень