К тому же вскрывается негативное явление слияния науки и государства, которое также ведет к утрате доверия к науке. В ХХ веке Пол Фейерабенд, методолг науки, задает вопрос: "Чем лучше наука учения о дао?" И отвечает: "Ничем. Любая форма жизни получает некоторые результаты". Налимов задает вопрос: "Что значит быть научным?" И отвечает: "Это значит быть метафоричным, способным на метафоры, возбуждающие воображение."
Но, значит, простите, обессмысливается само понятие "наука". Вузовская философия часто из кожи лезет, стремясь быть наукой, считая, что это хорошо и круто. Но само научное знание уже вовсе не уверено в своей абсолютности. Если философия хочет быть системой, то вместе с наукой она оказывается в поле действия теорем Гёделя, согласно которым, с одной стороны, любая непротиворечивая система не может быть полной (т.е. истинной), с другой же стороны, любая полная система (если бы таковая могла быть) противоречива.
     Поэтому в общем-то понятен пафос философов- мыслителей, которые которые в свое время порицали академическую философию и противопоставляли ей традицию свободного философствования. Так, Шопенгауэр считал, что в академической философии угасает творчество и на первый план выступает систематезаторский и комментаторский аспекты философской деятельности. Шпенглер также высказывался весьма неодобрительно о "профессорской философии профессоров философии". Так называемая "чистая философия", как страус, прячет голову в песок, не видя, что Sophia (т.е. мудрость), если мудрость понимать как глубокие размышления о мире и человеке, есть не только у Платона и Канта, но и в литературе (Ф.М. Достоевский, А.Платонов), в русской поэзии, в работах художников о творчестве (Малевич, например). Я уж и не говорю о том, что вузовская философия совершенно не видит и не знает работ Василия Великого, Иоанна Златоуста, Григория Богослова и т.д. Очевидно им отказано в мудрости. Кроме вузовской философии есть у нас сейчас и свободное философствование. Есть море изданий, где вы прочитаете в одной куче и про Атман, и про нирвану, и про архетипы, и про гностицизм. В свободном философствовании выразилась современная глобальная эпистемологическая ситуация, которую называют "постмодернистское мышление". Здесь работает принцип "допустимо все". Т.е. это принцип крайнего релятивизма:приветствуется любая оносительность, множественность, сложность, неоднозначность. Приветствуется всеобъемлющий плюрализм. Приветствуется стремление к гибкости, коммуникабельности разных точек зрения. Но это превращает философию в бесплодную языковую игру. Постмодернизм - это удручающая бессвязанность. Это крайняя степень безответственности, потому что всеобъемлющий плюрализм не создает понимания. (Еще Аристотель говорил, что плюралистические учения уничтожают сами себя). Одно дело плюрализм при выборе рубашки, какую рубашку нам носить. Другое дело - плюрализм в выборе лекарства для смертельно больного. Но именно в экстремальной ситуации и раскрывается смысл выбора: гносеологического, методологического, какого угодно. По сути дела жить - это как управлять автомобилем: если впереди препятствие, ты нажимаешь на тормоз и должен быть уверен, что автомобиль затормозит, а не поедет еще быстрее. Постмодернизм определяют как недоверие к метаповествованиям, т.е. говори о чем угодно, но не об Абсолютном, не о Высшем Смысле, не об Абсолютных ценностях. Постмодернизм существует в атмосфере всеразрушающей иронии, отношения ко всему как к забавной игре. Все одинаково серенько, все одинаково на что-нибудь да сгодится. Хочешь верить в Христа - верь. Но пусть рядом с тобой и сатану исповедуют, если им хочется.
     Нет стремления к Истине. Но человек не может без Истины. Человек не может быть несерьезным перед лицом Смерти. Слова человека, стоящего перед вечностью, жизнью, смертью, не могут быть никчемными безделушками. Человек не может без абсолютного, высшего начала, дающего Смысл, Цель, Ценность человеческому существованию. "Свободная философия" не хочет быть системой. Но она превращается просто в ряд ярких, бездоказательных утверждений. Если на вузовскую философию человек смотрит с недоверием, то еще меньше доверия вызывает этот свободный полет не имеющей опоры мысли неведомо куда.
     В настоящее время мы сталкиваемся с довольно сильной критикой философии со стороны ряда верующих, церковных людей. Говорится о "Боге Откровения" и так называемом "Боге философов", т.е. Боге по милости разума, готовом подчиняться каким-то принципам человеческого разума. Говорится, что христианство есть жизнь с живым Богом, а никак не философская школа. Говорится, что с точки зрения православного человека, то или иное мировоззрение может быть или христианским или антихристианским, для философии же в нем просто нет места. Указывается, что нельзя познать Бога - а, следовательно, и мир - после сытного обеда с сигарой в руках, пустившись в обмен силлогизмами. Философия зачем-то решает вопрос о некой первичности материи и духа вместо того, чтобы думать как человеку достойно прожить данную Богом жизнь. В философии говорится о каких-то "необходимости" и "случайности", что бессмысленно по отношению к Богу, создавшему мир по любви. Если нет Бога как Сущности всего, то возникает необходимость в категориях "сущность" и "явление"... Я бы мог продолжать эти упреки в адрес философии сколь угодно долго.
     Но обратим внимание, что при ближайшем рассмотрении оказывается, что эти упреки не философии как таковой, а определенному сорту философии, может быть как раз так называемой "чистой философии". И нас должно насторожить, что самыми ярыми противниками идеи христианской философии являются католики и протестанты. В католицизме от Фомы Аквинского и далее в неотомизме идет линия разрыва веры и знания, Богу выделяется определенная локальная "территория", а мир уже живет сам по себе, по своим законам и познается "естественным светом разума". Но это же исключение Бога из окружающей действительности, игнорирование Промысла Божия! Разве может верующий человек с этим согласиться. Протестантизм скептически относится к идее христианской философии по другой причине - по причине религиозного отвержения разума, и разум уже становится полностью отброшен, т.к. от него якобы нет пути к Откровению.
     Постараюсь сказать несколько слов в защиту православной философии, которая не противоречит Православной Вере, необходима для человека и, наконец, может решить те затруднения философии, о которых говорилось выше.

1. Любое честное философствование, стремящееся к Истине, не может не решать вопроса об Абсолютном Начале. По моему мнению, это и есть основной вопрос философии. Сейчас философии предлагаются локальные роли. Какие-то французы отводят ей лишь роль "терапевтического очищения языка". Но вряд ли человек, его разум согласятся довольствоваться лишь этим. Философствование об абсолютном может быть трех видов: а)человекобожие (антрополатрия), т.е. обожествление человека в нынешнем его падшем состоянии; б) миробожие - обожествление мира, природы и т.д.; в) учение о Боге. Но учение о Боге, понятно, может быть истинным и может быть ложным.
2. Христианство - не отказ от разума, не хлыстовские экстазы. Вера не слепа. Апостол Павел говорит: "Я знаю, в кого уверовал". Ничего неразумного в христианстве нет, но есть подведение человека с сверхразумному. В отличие, скажем, от гегелевщины, которая простодушно считала, что мышление адекватно Истине (Гегель поэтому в своем безумии, в своей "философической прелести" считал, что философия должна показывать разум религии), православное христианство вообще не считает разум некой отдельной, самостоятельной инстанцией. Есть сердце, т.е. сердцевина, стержень целостного внутреннего бытия, одним из излучений которого является и "разум". К Богу же и к пониманию мира устремляется не противоестественно изолированный разум, а все наши внутренние силы, которые должны существенным образом в Боге преобразиться.
3. Подчас трудно разграничить философскую и богословскую мысль, которые роднит дух вопрошания. Философствовать - не значит вести пустопорожнюю болтовню о том, о сем. Богословствовать - не значит изрекать непреложные истины. Так, неправославие Оригена в ряде вопросов не сделало его святым отцом, хотя этот выдающийся богословский ум предсказал чуть ли не все богословские проблемы на все века вперед.* Жесткое разграничение философии и богословия может привести к утверждению в сознании иллюзии абсолютности работ святых отцов, а это не так, ибо там есть, конечно, момент человеческий, т.е. определенная обусловленность временем, средой, личными особенностями. Другое дело, что в основу благочестивой философии не может быть положено сомнение. Со времен Декарта это сомнение всячески превозносится, но, если мы вдумаемся, то увидим, что сомнение есть свойство болезненного, ущербного, поврежденного грехом ума. Для благочестивой философии пусть будут сомнения, но важны не менее Святыня и Тайна. И поэтому благочестивая философия не должна смешивать уровни догматический и проблемный.
4. Еще один аргумент в пользу православной философии мы находим у Владимира Лосского, который пишет, что пренебрежение к философии может привести к буквальному пониманию Священного Писания. Это свойственно многим протестантам - мыслить Библию просто на уровне текста. Однако, Библия - неизмеримая глубина, которая развертывается по законам особой логики, не отделяющей конкретного от абстрактного, образа от идеи, символа от символизируемой реальности. Эту логику можно назвать поэтической и, конечно, примитивность ее кажущаяся, она пронизана Словом, придающим телесности несравненную прозрачность. Наш же язык уже не тот. Современный человек, толкуя Библию, должен иметь мужество мыслить, ибо нельзя безнаказанно играть в младенца.
5. Другой аргумент. Сейчас очень сильна мода на религиозный синкретизм. Ее поклонники утверждают, что разница между религиями есть разница только в обрядности, а связать их может якобы некая эзотерическая оккультная философия. Понятно, что православные люди должны уметь защитить свою веру, понять самим и другим показать, в чем она отличается коренным образом от ислама, от буддизма, от язычества и т.д.
6. Тем, кто отвергает философию, противопоставляя ее мистике, следует пояснить, что возможна и желательна философия, готовящая человека к Мистической Встрече. Мистик может быть философом, и философу по мере стяжания благодати может быть доступен мистический опыт. Можно согласиться с теми авторами, которые считают, что в процессе несения человеком "бремени выговаривания" обнаруживается некое место скрещения мистической практики, богословского именующего усилия и философского метода. Религиозное познание хоть и особое, не похожее на научное, но все же познание. Бог может выйти из своей непостижимости навстречу человеку. Это Откровение по мере его готовности к мистической Встрече. Невозможно конечному мыслить безусловное, но хотя бы след в собственном сердце может же человек распознать и описать. Помимо опыта собственного сердца есть, наконец, опыт миллионов и, наверное, миллиардов людей, многие поколения стремившихся жить с Богом и живших с Богом. Этот опыт может и должен философски осмысливаться.
7. Конечно, пришедший к Богу человек "преодолевает философию" в том смысле, что Бог теперь для него Живой и Личный, а не очередная концепция. Однако, жизнь с Богом, жизнь церковная имеет свои пики и спады. Бог то ближе - то дальше. Душа то чище - то замутненнее. Поэтому Иван Ильин, замечательный русский философ, и считал, что человек должен строить свою веру, а не давать ей расти наподобие горной травы.
8. Православной философии противоречит философия, замешанная на релятивизме, отрицающая Бога как Абсолютное Начало и ведущая в конце концов к полному нигилизму, когда человек утверждается в мысли, что нет чего-либо, ради чего стоило бы жить и стоило бы умереть. Православной философии противоречит также философия отвлеченная, строящая воздушные замки по своему вкусу и усмотрению. Только конкретная жизнь Церкви, как удивительного Богочеловеческого организма , как христоцентрического организма, как особой реальности, может составлять главную основу православного философствования. Обожение - неизмеримо высокая Цель, к которой надо идти, чтобы спастись. На этом пути всякое действие человека становится религиозным актом. И уж, конечно, должно становиться таким религиозным актом философское творчество. Надежду имеет человек. Надежду имеет философия. * Архимандрит Киприан (Керн). Антропология Св. Григория Паламы. М.,1996, с.31-32

Богомяков В.Г.