"Сплошные праздники у вас, у православных!" - с упреком говорят часто неверующие люди, имея в виду свою "трудолюбивую" жизнь а также то, как безответственно и легковесно на их взгляд живут люди церковные: что ни день, то праздник, одних только самых главных - тринадцать, да еще с десяток праздников поменьше, да еще каждое воскресение (это простой-то выходной день, говорят они) - тоже праздник, малая Пасха, да чуть ли не каждый день память какого-нибудь великого святого. Какое раздолье для лентяев видится в этом неверующему человеку: дескать, что бы ни праздновать, лишь бы ничего не делать!
     Куда как возвышенно, в сравнении с этим, выглядит полная беспросветных трудов жизнь, чтоб только изредка на день-другой дух перевести, - и снова с головой в трудовые будни. Да и эти день-другой "в наше сложное время" (словно бы в какие-то времена жить было просто) отдаются также трудам на огороде, на шабашке, на ремонте квартиры, - "наши руки не для скуки". При этом те, кто 70 лет хаял патриархальную святую матушку Русь и до сих пор продолжает ее хаять, вспоминают народную мудрость: а как же иначе, говорят, ведь "летний день год кормит"! О том, о чем всегда помнил русский православный народ, забывают: человек пашет и сеет, а растит Бог, как говорит и апостол: "Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог; посему и насаждающий и поливающий есть ничто, а все Бог возращающий" (1 Кор. 3, 6-7). В земледельческих трудах эта истина едва ли не более очевидна, чем в служении слова, о котором говорит апостол Павел. Но также и в любом другом деле: "Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж" (Пс. 126, 1).
     Праздник для современного человека заменяется развлечением. Каждый развлекается в меру своего умственного и нравственного развития, в меру своих материальных и физических возможностей, но суть при этом одна и та же: отвлечься от реальных своих будней, прогнать от себя ту неутешительную мысль, что весь смысл твоей жизни сводится к сентенции Александра Блока:
Работай, работай, работай, И будешь с уродским горбом За долгой и честной работой, За долгим и честным трудом.
     Для того, чтобы прогонять эту мысль западная цивилизация выработала целую индустрию развлечений от телевизора, до Диснейленда, от игровых автоматов, до большого спорта. Кто побогаче, - для тех трудится много людей: скачки, казино и Багамские острова, кто победнее - тот на самообслуживании: грамм по 150 на каждый глаз и о реальной жизни можно на некоторое время забыть. Вряд ли умно в этом случае завидовать богатым: они гораздо сильнее порабощены своим бизнесом, чем кто-либо из нас своим делом, и расслабиться они могут, пожалуй, даже реже, чем любой из нас. А самое главное, - ведь нет большой разницы в том, как убегать от собственной жизни, важен результат.
     А результат таков, человек превращается в рабочий скот, причем на равных - бизнесмен, миллионер или нищая учительница: тяни свою лямку в поте лица, расслабляйся и развлекайся иногда в доступных тебе формах, и ничего другого тебя не ждет. А та молодежь, которая расслабляется и развлекается, не работая, те, кто делают развлечение главным содержанием своей жизни, тоже превращают себя в скот, только нерабочий: толкущийся на тусовках и дискотеках, пасущийся в компаниях, пьющий, жующий, совокупляющийся и счастливо тупеющий от удовольствия. Быть РАБОЧИМ скотом, возможно, не так отвратительно и уж точно полезнее для общества, но призвание человека в том, чтобы быть не скотом, а ЧЕЛОВЕКОМ.
     Праздник прерывает рутинное течение жизни, но он - не развлечение, не отвлечение от реальной жизни, он - сама жизнь. Праздник связывает человека с вечностью, со смыслом мироздания и его собственной жизни. Часто можно слышать, что только два праздника у нас по-настоящему и осталось: Новый год да день рождения. Это верно для большинства современных людей, - да, часто только эти ежегодные события способны напомнить человеку о главных вопросах его бытия в мире. Но и эти праздники все больше отходят в область детской жизни: дети их ждут, к ним готовятся в предвкушении, о них вспоминают, заново переживая, а для взрослых чем дальше тем больше эти праздники превращаются во внешние события, которые происходят помимо жизненных устремлений человека, и мелькание которых не затрагивает уже по-настоящему его жизни и только печалит своим ускорением.
     Годовой праздничный круг, в котором протекает жизнь православного человека, постоянно размыкает порочный замкнутый круг повседневной суеты. Вместо того, чтобы бегать как белка в колесе по одному и тому же заведенному распорядку, человек обретает выход в вечность, обретает помимо плоского горизонта еще и бесконечную голубую небесную высь. В православный праздник человек входит всею своей жизнью и "всем сердцем, и всею душею, и всем разумением, и всею крепостию", и праздник входит в его жизнь не как повторяющееся в который уже раз событие, а как вечно новое Со-бытие с Богом. С этой вечной новизной не сравнится никакая новинка культуры, науки и техники, ибо это есть новизна Царствия Небесного: "И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое" (Отк. 21, 5).
     Если помнить об этом, то совершенно неуместно звучат возражения и доводы "работящих" атеистов, которые и согласны бы разрешить Богу существовать, но только чтобы это признание не накладывало бы на них никаких обязанностей. Они часто говорят: "Ну, неужели это грех - работать, неужели лентяям легче угодить Богу, что это за вера такая?! Ну, давайте все мы опустим руки и вообще не будем трудиться, - ведь у вас что ни день, то праздник, - ну, и будем с голоду помирать!"
     Во-первых, никто и не говорит об отказе от работы вообще, это только для "работящих" атеистов праздник - это выходной, нерабочий день, когда лежат на диване, уставясь в телевизор, или расслабляются и отвлекаются от жизни иным образом. У православного человека праздник жизни не мешает, напротив, он ее, жизнь, поднимает до высокой степени напряженности. Даже с внешней стороны православному человеку в праздник некогда на диване лежать: и в церковь на службу сердце зовет, а если можно, то и крестным ходом пройти, надо стол праздничный наготовить, да детям про сегодняшний праздник рассказать, Евангелье с ними почитать, а если бы еще время нашлось акафист праздничный всею семьей прочесть, да гостей надо принять или самим пойти поздравить друзей с торжеством, - на все это и целого дня никак не хватит по нашим-то немощам. И в радость все эти хлопоты, и голова не болит, как от телевизора, а та усталость, которая есть - поистине блаженная усталость.
     Во-вторых, труд, даже приносящий материально-практическую пользу, далеко не всегда приносит пользу душе человека. Конечно, справедливо сказано: "Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь", - это верно в качестве общественной нормы, однако притча о неразумном богаче (Лк. 12, 16-21) ясно показывает суетность жизни, устремленной только на труд, только на производство здешних благ. Богач, ведь, не наворовал свое богатство, сказано, что у него "был хороший урожай в поле", а чтобы он был богачу надо было потрудиться, он хотел и еще потрудиться: "И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро мое". Богач, правда, говорит себе, что потом будет только "покоится, есть, пить и веселиться", но сам в глубине души знает, что будет и дальше трудиться, и еще приумножать свое имение, ибо, потакая страстям, насытить их невозможно, чем больше есть, тем больше хочется.
     Недаром по-русски "праздник" происходит от слова "праздный", "праздность", недаром воскресение называется "неделей", "не дельным" днем. Нет, вовсе не грех работать, вовсе не оскверняет труд ни человека, ни праздничный день. Дело в другом: работа в праздник, работа на потребу этому миру в праздник, который открывает нам окно в иное премирное бытие, работа (рабствование) плотскому и временному в праздник, возводящий нас к духовному и вечному, такая работа - плод греха, следствие очень глубокой поврежденности духовной жизни человека. А самое главное - такая работа ясно свидетельствует, что человек не желает исправлять в себе эту поврежденность, не желает очнуться от духовного отупения. "Есть блуд труда, и он у нас в крови", - писал О. Мандельштам. Труд дан человеку как средство борьбы со грехом, дан для смирения и исправления жизни, через грехопадение исказившейся. А человек зачастую делает труд средством для того, чтобы не замечать греха, более того, - делает его питательной почвой для гордыни, тщеславия, сребролюбия, зависти, чревоугодия, а кончается все это нередко для человека печалью и унынием, отчаянием и озлоблением. Сначала человек заслоняется трудом от реальности духовного бытия, от самых главных вопросов - "зачем я живу?", "к чему я должен стремиться?", "на что я могу по-настоящему опереться в этой жизни?", - некогда, говорит человек об этом думать, надо деньги зарабатывать, на ноги вставать, потом семью обеспечивать, и, сколько бы ни имел уже, того, что имеешь, не хватает. А потом, прокрутившись большую часть жизни (а то и всю свою жизнь) как белка в колесе в трудах и заботах о хлебе насущном, человек оказывается вдруг у разбитого корыта. То есть, может быть, все его успехи и приобретения остаются при нем, и этих приобретений немало (вот только стать владычецей морской не получилось), но внутри у человека пустота, которую не заполнить ничем из того, что имеешь. Вернее, внутри у него именно разбитое корыто детской веры и чистоты, отроческих мечтаний и предчувствий, юношеских идеалов, самозабвения и откровенности.
     Мой друг рассказывал мне про своего деда-старообрядца, который по воскресениям и, конечно, на Господни и Богородичны праздники, накануне помывшись в бане и помолившись с утра, надевал белую праздничную рубаху, "венчальные" штаны, парадные сапоги, садился к столу и сидел. Просто СИДЕЛ до самого вечера, или уж, в крайнем случае, до полудня. Это-то вот, видимо, и выводит из себя атеистов и "либерально верующую" интеллигенцию. Дескать, что толку так глупо проводить время, работать надо, а не тормозить своим саботажем прогресс человечества.
     МИЛЫЕ! Да вы-то сами пусть уж не каждую неделю, но хоть раз в месяц посидите спокойно и молча денек с утра до вечера, - может быть, ваша жизнь кардинально изменится. Стоит попробовать: урон для ваших дел будет не такой уж большой, всего-то на один день от них отвлечься, а вот массу простых и необходимых для жизни вещей вы наверняка откроете. Часто достаточно даже недолго побыть наедине с собою, не отвлекаясь от себя на посторонние дела, чтобы ясно понять, что не так ты живешь, что мало внимания уделяешь очень близким и по-настоящему дорогим тебе людям и слишком увлекаешься пустыми и бестолковыми вещами, целиком отдаваясь приобретению средств, забываешь о целях, изо всех сил обеспечивая жизнь, так и не понял еще, зачем эта жизнь нужна. Похоже, что зачастую именно страх встать перед главными вопросами жизни подталкивает человека занимать массой насущных и суетных дел все свое время, что не трудолюбие, а именно нежелание задуматься над своей жизнью не дает человеку хотя бы на один день выйти из бесконечного круговорота труда, развлечения, производства и потребления. Производить, чтобы потреблять, а потреблять, чтобы развлекаться, для того чтобы с новыми силами отдаться труды, нужному, для того чтобы произвести новые предметы потребления и обеспечить возможность развлечения и восстановления сил для нового производства... И все бы вроде ничего, да вот только - сколь веревочке ни виться, а конец ее придет. Конец жизни, в которой не было другой цели, кроме добывания средств. "На том свете только и отдохнем", - сказала при мне одна женщина. А когда я заметил, что это еще неизвестно кому как на том-то свете будет, она с очень искренним чувством воскликнула: "Не дай Бог, еще и загробная жизнь есть! Не дай Бог!" Такие вот молитвы вырываются порой из-под самого сердца убежденных атеистов...

Андрей Анисин