может расслабить, так же очевидно различаются и виды чтения. Одни книги требуют труда, но и обогащают человека духовно, возвышают его нравственно, а другие, потакая человеческим страстям и слабостям, вовлекая человека в беспечное времяпрепровождение, выхолащивают его жизнь и развращают его духовные устремления. И, конечно, зависит это не от внешней "сложности" или "простоты" книги, а от того, в какую сторону она ориентирует человека, к настоящим ли ценностям она направляет наш взгляд, или к поддельным побрякушкам и мишуре.
     Современная "гуманистическая" культура почти уже отучила нас от сознания того, что БЫВАЮТ КНИГИ ВРЕДНЫЕ. Сама мысль об этом расценивается теперь как проявление варварства, мракобесия и почти что человеконенавистничества. Говорят - ведь раз люди покупают, читают, раз они имеют потребность в каких-то книгах, то, значит, эту потребность надо удовлетворять, а если потребности в них нет, то и вопрос снят: их покупать и читать не будут. Такие доводы звучат красиво, но только они вовсе не отменяют того, что вредные книги бывают. Мало ли в чем человек может чувствовать потребность, - масса людей испытывает потребность в наркотиках, однако их при обнаружении сжигают. Испорченные продукты уничтожают, хотя множество людей на Земле страдает от голода. Это не означает автоматически, что все книги, признанные вредными, непременно надо сжигать, может быть, и нет, но надо ясно понимать их вред. Табакокурение никто карательными мерами не искореняет, табачные плантации, в отличие от конопляных и маковых, не уничтожают, и табачные изделия продаются на каждом углу, но при этом все - и курильщики тоже - понимают огромный вред, причиняемый курением, и все-таки Минздрав упорно предупреждает... Может быть, и с некоторыми книгами так: если уж не уничтожать их физически, то, по крайней мере, разъяснять их вред?
     Почему же именно фантастическая литература привлекла наше особое внимание? Вредными книги тоже ведь бывают по-разному. Есть почти совсем безобидные книги-жвачка: не дающие практически ничего ни уму, ни сердцу, а только создающие иллюзию духовного питания. Вроде бы и жуешь, и слюна выделяется, и вкус какой-то маячит, но - это пустышка: кроме собственной слюны и вкусо-ароматической приманки, организм не получает ничего. Каждому знаком такой род литературы, хотя лучше всего с ролью жвачки справляются телесериалы: даже и жевать не приходится, момент личных усилий сведен до минимума. А бывают книги, которые вообще ни под каким видом не следует "употреблять в пищу": начиная с простого дерьма, каковым является всяческая порнография, и заканчивая разнообразными отравами - здесь и чернокнижничество, и сионистско-масонская, и нацистская литература. Извращенная и разрушительная сущность подобных книг в комментариях не нуждается, любой трезвый человек в принципе всегда знает, что это такое, и уже в его собственной воле эту отраву потреблять или выкинуть. Жвачка же книжная, напротив, сама по себе, как правило, не вредит, ее возможный вред только в том, что по-настоящему питаться ею нельзя, и изголодавшийся духовно человек может после нее накинуться на первое, что подвернется, и это может оказаться не совсем хорошая или даже совсем плохая духовная пища. Отрава есть отрава, жвачка есть жвачка, и не надо долго соображать, чтобы понять, как к ним следует относиться.
     Но есть еще один сорт духовной пищи, исподволь расслабляющий человека, понемногу извращающий его духовные силы, отравляющий медленно и незаметно, а в конечном счете часто пробуждающий потребность в более сильной отраве. И это, прежде всего, - фантастика. Совершенно безобидный, на первый взгляд, даже уважаемый жанр литературы. Ведь в конце концов участие фантазии - это непременное условие всякого творчества вообще, в некотором смысле любое художественное произведение - это "фантастика", плод фантазии писателя, - и "Мойдодыр", и "Братья Карамазовы". Жанр фантастической литературы - на первый взгляд - всего лишь несколько шире и более специфически применяет тот же принцип художественного вымысла, что и вообще любая книга другого жанра. Тот же, да не тот.
     Фантастическая литература описывает не просто выдуманные сюжеты, она описывает выдуманный мир. Ее мир отличается от того, в котором мы все живем, иногда только некоторыми техническими подробностями - как в романах Уэллса и Верна, а иногда и самыми фундаментальными принципами и законами мироздания - жанр "фэнтэзи". Условно всю фантастическую литературу можно поделить на так называемую "научную фантастику", очень популярную в теперь уже прошлом XX веке и особенно в нашей стране, и на фантастику совершенно ненаучную, тяготеющую к сказке. Но главная суть при этом остается неизменной, разница состоит лишь в технических приемах, которыми достигается один и тот же эффект. Фантастика в любых своих формах культивирует самообожествление человека, взращивая в нем дьявольскую гордыню. Фантастика приучает человека к ничем не ограниченному произволу ума и чувств, к тому, что он имеет полную власть диктовать миру свою волю.
     В "научно-фантастической" литературе подразумевается всесилие и неограниченность научно-технического прогресса: человек овладевает миром все больше и больше, пределов этому нет, и рано или поздно человек научится быть Богом. Технический прогресс становится, таким образом, для человека и главным содержанием жизни, и воплощением ее смысла, и магическим средством против всех бед, - наука мыслится как основание и источник колдовской чудотворящей мощи человека, как "самодельного Бога". Однако эпоха безмерных упований на научно-технический прогресс уже проходит, человечество вплотную сталкивается с его непредсказуемыми негативными последствиями. Серьезная наука и реальные технические проблемы уже сделались скучны современным людям, и "научная" фантастика поэтому приходит в упадок, сменяясь стилем "фэнтэзи". Здесь уже отсутствует псевдонаучная мишура, а "техника" ничем не отличается от магии и волшебства. Но точно так же, как не стоит путать фантастику "научную" с наукой, так не стоит путать и фантастику "ненаучную" со сказкой. Сказка действует в совершенно независимой от реальности сфере чистого вымысла, она связана с нашей жизнью только тем, что она - "намек, добрым молодцам урок". В ней присутствует намек на красоту и духовные законы реального мира. В отличие от сказки, литература "фэнтэзи" представляет наш мир как "один из возможных миров", как равноправно сосуществующий с другими "параллельными", как одну из бесчисленных проекций или эманаций какой-нибудь Матрицы. Ее герои - бессмертные рыцари, колдуны, ведьмы, полубоги, тролли, эльфы. Ее мир (или миры?) полон магических карт, волшебных мечей, созидающих и разрушающих мир бриллиантов, и устроен он по другим законам.
     Все это очень интересно, но сильно растлевает ум. Человек приучается к мысли, что реальный мир не столь и важен, не столь и реален. "А может за всем этим обманом чувств лежит что-то совсем другое. А может (и даже наверняка!) нам не дано знать о том, что по-настоящему есть. А может вообще - я не я, и песня не моя". Ничего нельзя знать, все может быть, все может статься, и значит -
Самое время мечтать:
О далеких мирах,
О волшебных дарах,
Что когда-нибудь под ноги мне упадут,
О бескрайних морях,
Об открытых дверях,
За которыми верят и любят, и ждут
Меня.
     Мечтать, - говорят, - не вредно. Может быть, и так, но совершенно ясно, что недопустимо жить в мечте, превращая мечтательство в страсть. Фантазерство - это детская слабость ума, а не его сила, как это кажется многим. Фантазерство - это и не просто проявление слабости, оно еще и расслабляюще действует на человека, на его разум и чувства. Оно действует опьяняюще. Так же, как вино расслабляет все способности человека, делая его похожим на ребенка, точно так и фантастика - это духовное опьянение, некоторое добровольное сумасшествие и впадение в детство. Однако, как и опьянение бывает порою агрессивным и разрушительным, так и упоение фантазиями чревато бесовской одержимостью. Плеяда "кремлевских мечтателей", соблазнивших Россию на то, чтобы "сказку сделать былью" и иметь "вместо сердца пламенный мотор", слишком наглядно и кроваво это показала.
     У страсти фантазерства есть всего два исхода: либо фантазии остаются отдельными от реальности, и тогда человек уходит из собственной жизни в мир призраков, либо человек стремится воплотить свои фантазии, и тогда он начинает перекраивать мир по законам, рожденным собственной прихотью. Суть в обоих случаях одна и та же: неблагодарность Богу, отвержение созданного Им мира, бунт против Него: скрытый или откровенный, саботаж или мятеж, - а в богословии это именуется греческим словом "апостасия". И конец один и тот же: отчаяние и уныние, которые могут быть, смотря по обстоятельствам, тихим отупением и расслабленным скольжением по течению или отупением буйным и полной бессознательностью в одержимости суетой: "Нам ли стоять на месте, когда мы можем врезать грамм по двести! - В своих дерзаниях всегда мы правы!" Недаром, по словам святых отцов, первым фантазером по праву может быть назван дьявол. Он первый не захотел жить по богоданному порядку бытия, он первый по гордыне своей начал измышлять, - а что было бы, если бы он был не он, и если бы Бог был не Бог, и если бы благом было не благо, а зло не было бы злом, и основанием бытия было бы не хождение в Божьей воле, а противление ей... И в это фантазерство - "быть как боги" - он вовлек и первых людей.
     Одним из главных требований православной жизни, более того - ее основой, является рассудительность и духовная трезвость. Увлечения любые вообще опасны, а уж увлечение фантастикой, если оно всерьез овладевает душой, прямо гибельно для нее. Сказать об этом мы посчитали важным именно потому, что, в отличие от "общеизвестных" страстей, о пагубности которых, действительно, все люди хотя бы понаслышке, "умственно", да знают, к фантастической литературе существует пока весьма благодушное отношение.

Андрей Анисин