обольщаясь собственною похотью" (Иак. 1, 13-14). И все-таки слова "не введи нас во искушение" невольно наводят на мысль о том, что искушение может быть понято в некотором смысле как нечто исходящее от Бога, и тот же самый апостол Иаков чуть раньше, в самом начале своего письма говорит об искушениях едва ли не как о дарах Божьих: "С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение" (Иак. 1, 2-3), и еще: "Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его" (Иак. 1, 12).
     Чтобы увязать воедино все это: "с великою радостью принимайте ... различные искушения", "Бог ... не искушает никого" и "не введи нас во искушение", - необходимо поточнее понять, что же это такое: ИСКУШЕНИЕ.
     По-гречески, в оригинале это слово, peirasmos означает - испытание, проба, от глагола peiradzo - испытывать, проверять, тогда как "соблазн", с которым часто искушение смешивают, в перечислении "через запятую", и по-русски, и в оригинале имеет совсем иной смысл: skandalon - буквально это крючок в западне, на который наживляется приманка, а в переносном смысле, который используется чаще - ловушка, обман, препятствие, преграда. Соответственно различается и уместность применения этих слов к Богу: мыслить, что Бог устраивает для человека ловушки с приманкой на крючке, расставляет преграды и препоны, - предельно кощунственно, но вот представить себе, что Бог испытывает человека, проверяет его веру и верность, - это никак не противоречит Божественному достоинству. Именно поэтому можно и нужно радоваться искушениям, а соблазнам радоваться нельзя, именно поэтому сказать Господу: "не введи нас во искушение", можно, а "не введи нас в соблазн" звучало бы кощунственно. Именно поэтому, словно бы в параллель заповедям блаженств Апостол пишет: "Блажен человек, который переносит искушение, потому что ... получит венец жизни" (Иак. 1, 12).
     Однако, что же значат и как сочетаются слова: "не введи нас во искушение" и "Бог ... не искушает никого"? Мы молим "не введи" вовсе не потому что Он когда-либо вводил или будет вводить нас в искушение. Это прошение, как и все другие, собственно говоря, ВСЕГДА УЖЕ исполнено, ибо и Сам Христос, давая нам этот образец молитвы, говорит: "Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него" (Мф. 6, 8). Итак, мы молим: "Да святится Имя Твое", хотя оно свято Само по Себе и до этого прошения. Мы молим: "Да будет воля Твоя яко на небеси и на земли", - хотя и без того "Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех безднах" (Пс. 134, 6). Мы молим о хлебе насущном, хотя без того Господь печется о всех бесчисленных созданиях Своих - по слову псалмопевца Давида: "Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время. Даешь им - принимают, отверзаешь руку Твою - насыщаются благом" (Пс. 103, 27-28). Эти молитвенные прошения нам нужны, их смысл заключается в том, чтобы мы стали причастны ко всем Божьим благодеяниям. Мы молим, чтобы в нас и через нас свято было Имя Господне, чтобы действовала в нас и через нас Его Святая воля, чтобы и через хлеб наш насущный приобщались мы к Божественной любви, рождая в себе отклик на эту любовь.
     Этот же смысл имеют и слова "не введи нас во искушение". Да, "Бог ... не искушает никого", но всякий верующий трепещет при мысли, что Бог вполне может испытать его, призвать человека к Своему справедливому суду, и не делает этого только по неизмеримой Своей милости и бесконечному долготерпению: "Господи! услышь молитву мою, внемли молению моему по истине Твоей; услышь меня по правде Твоей и не входи в суд с рабом Твоим, потому что не оправдается пред Тобой ни один из живущих" (Пс. 142, 1-2). Бог, конечно, любит нас без всяких испытаний, искушений и проверок, любит таких, какие мы есть - грешные и недостойные Его любви. Не грехи Он наши любит, а нас, и не входит в суд с нами, будучи милосердным любящим Отцом. Но, даже зная это, мы все-таки молитвенно взываем: "не введи нас, Господи, во искушение!", "не входи в суд с рабом Твоим!" Мы делаем это не потому, что не верим Ему, а потому, что не доверяем себе. Не экзаменуй нас, Господи, - мы не выдержим экзамена, - просто приими нас в Свои объятия! Не спрашивай меня, Господи, хочу ли я того или не хочу, - в моей душе так много наворочено, - просто спаси меня!
     "Но избави нас от лукавого", - вот здесь уже речь о другом. Здесь мы молим об избавлении от всех тех соблазнительных ловушек, которыми окружает нас дьявол, о том, чтобы все крючки с приманкой были по возможности удалены от нас. То слово "но" (alla), которым начинается это последнее прошение имеет по-гречески важный оттенок смысла - "напротив". Таким образом, смысл последних двух прошений заключается в следующем: "не подвергай нас Твоему праведному испытанию, Господи, но, напротив, защити нас от беззаконных происков дьявола". Только из смирения такой молитвы может родиться ДЕРЗНОВЕНИЕ, - та подлинная духовная сила, которая есть "всеоружие Божие", облекшись в которое человек - силой Божьей, но уже как бы и сам делается способен "стать против козней диавольских". Только в подлинном смирении может быть укоренена непобедимая дерзновенная сила, которая одна выдерживает невидимую брань "против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной" (Еф. 6, 11-12).
     Потому и пишет Апостол: "С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения" (Иак. 1, 2), потому что искушения, посылаемые нам, - это не тот Высший Суд Божественной Правды, о котором сказано: "не оправдится пред Тобою всяк живый", а лишь козни дьявольские, от которых Бог нас всегда бережет и попускает их только для нашего блага, ибо такое "испытание ... веры производит терпение" (Иак. 1, 3).

Андрей Анисин