В тот день Симеон по наитию Святого Духа пришел в Иерусалимский Храм, пришел, чтобы, наконец, узнать Того, Кто был ему обещан. Он пришел, чтобы, став свидетелем исполнения силы Божией, принять смерть уже не как древнее проклятие, а как новое благословение. Он пришел, чтобы, проведя всю жизнь над книгами и во все это время возводя свой ум к Богу через толкование Писаний, принять, наконец, Живого Бога, как Живую Личность, в свои собственные руки, благословленные Им. Здесь снова, как когда-то происходит встреча Ветхого и Нового Заветов.
     Как когда-то трехлетняя Богоотроковица Мария взошла по ступеням Храма и была по внушению Святого Духа введена первосвященником во Святое Святых, и это уже знаменовало собой конец ветхого рукотворенного Храма и возвеличение нерукотворенного Храма Пречистого Тела Богородицы, как тогда ветхозаветная праведность в лице старца вознесла превыше себя новую благодать, явившуюся в ребенке, - так и тут вся книжная ученость и праведность древнего Израиля склоняются перед явленным во Младенце Богом. Все древние пророки и судьи израильские, все благочестивые цари и праведники, всё ветхозаветное священство и книжная мудрость руками Симеона приемлют нынче во объятия Свободителя душ наших, Дарующего нам воскресение, приемлют, чтобы умереть во Христе, чтобы принять, наконец, смерть как благословение и начало новой жизни, для этой жизни преобразившись. А позже точно также своею языческой мудростью будут приведены ко Христу волхвы-астрологи, и тоже для того, чтобы, принеся своему Богу и Спасителю дары, похоронить для себя эту мудрость, ненужную более, и принять от Бога дары благодати.
     К чему же мы призваны в праздновании этого праздника? Не к тому ли, чтоб, употребив все свои силы на одоление пути к Богу, в конце концов, навсегда оставить для себя весь этот путь позади и принять Бога в свое сердце, - принять просто, как дитя. Путь каждого человека к Богу уникален, чуден, и потому необыкновенно интересен, но важен не сам путь, а Тот к Кому идут, - любовного хранения в сердце заслуживает не хроника наших падений и той жизненной толкотни, через которую нас вел к Себе Господь, а то событие Встречи, к которому кому-то дано было прикоснуться еще и в этой жизни, и на которое мы уповаем в вечности. Эта Встреча должна означать для нас и прощание: безоговорочное прощание с прежней жизнью, которое нельзя затягивать: "Никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия" (Лк. 9, 62). Но разрыв с прежней жизнью, некое подобие смерти потому и необходимо, потому и естественно, что эта Встреча со Христом - она и есть жизнь, полнота жизни, а не то бледное прозябание, которое мы дотоле имели: подобие жизни должно быть прервано подобием смерти, для того чтобы стала возможной подлинная и вечная жизнь в Боге.
     Еще об одном напоминает нам праздник Сретения: Встреча с Богом для нас пока, в нашей земной жизни не может не означать принятия в свою жизнь скорбей, как пророчествует о том Деве Матери праведный Симеон: "Тебе Самой оружие пройдет душу, - да откроются помышления многих сердец" (Лк. 2, 35). Невозможно следовать за Христом, не вынося на этом пути свой крест, а для кого-то, возможно, путь в Царствие Божие лежит через свою (маленькую в сравнении с Христовой, но такую огромную в собственной жизни) Гефсиманию, через ужас богооставленности и "прискорбности души даже до смерти". Но ведь и "женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что родился человек в мир. Так и вы теперь имеете печаль; но Я увижу вас опять, и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас" (Ин. 16, 21).

Андрей Анисин