Специальный выпуск 2012 г.          

Божия кара

С детских лет Василий Вальков был воспитан атеистом, наверное, потому что родная бабушка по матери внушала ему и всем внучатам, находившимся на ее воспитании, неверие во Всевышнего. Она во всех красках рассказывала о своем муже-художнике, который писал исключительно иконы. Повествовала, что он приехал в Вятскую губернию уже мастером, закончив в Москве какое-то духовно-художественное заведение. Здесь они познакомились и поженились.

Шло время. Взрослели дети, появлялись внуки.

Муж Павел был противником хождения в церковь, не разрешая и домашним туда ходить. Полина ослушивалась мужа и тайно водила детей в храм Божий, за что строго им наказывалась. Рисовал Павел постоянно и много. Но любил выпить и дня не мог прожить без самогона. В пьяном угаре рисовал многих селян, которые нравились ему и угощали его спиртным. Самые интересные лица помещал на икону. Иконы были очень простые – на кедровой выструганной плашке, пропитанной олифой. На нее маслеными красками наносился рисунок. С тыльной стороны дощечки были вставлены шпонки, чтобы ее не перекосило и не повело от перепада температур.

В свою мастерскую Павел никого кроме жены не допускал, часто и ночевал там. А когда очередная икона-картинка, по его определению, была испорчена, расщеплял ее большим ножом и отдавал щепки жене для кипячения самовара. Первое время Полина приходила в ужас от такого поведения Павла, а он ей говорил:

– Поля, Бога нет. Это я его на дереве изображаю и сам же уничтожаю. Если бы он был, нас бы с тобой разорвало после первой чашки чая, вскипяченного на щепах от иконы. Возмущалась Полина недолго, но мужу частенько говорила:

– Вот ты закончил художественное заведение, не веришь в Бога, так зачем ты изображаешь только святых и считаешься богомазом? Лучше бы рисовал природу – животных, леса, озера…

Павел отвечал коротко:

– Нас учили только писать иконы, да и заработок от них больше.

Сын Павла Василий прожил свою жизнь безбожником. А после ранней смерти отца передал свое безбожие и детям. Так и жил сын Василия, Семен, приняв «эстафету» неверия в Бога от двух старших поколений. В школах в те годы ученикам советская власть запрещала посещать все религиозные заведения. Закрывались и разрушались церкви, разграблялись религиозные ценности. Но немногие верующие, не поддаваясь общему течению, прятались по углам, не забывали Бога и совершали свои молитвы.

Учился в школе Семен Вальков неплохо и воевал в Великую Отечественную войну геройски, но без Бога в душе. Но до поры, до времени…

По соседству с Вальковыми жила старая, добрая, бездетная и богомольная Анна Алексеевна. Она была второй матерью для всех соседских ребятишек. Старалась угостить каждого, кто забегал к ней в гости. С самого детства не забывал тропинку к домику Анны Алексеевны и Семен. Внутри домика было уютно: комната с двумя светлыми окнами и небольшая кухонька. Над кухонным столом, в красном углу висела больших размеров, в окладе икона Владимирской Божией Матери. И Семен Васильевич, придя с подарками к бабушке Анне, всегда косо смотрел на иконописный женский лик с Младенцем на руках и умоляюще говорил:

– Алексеевна, я подарил тебе красивую, хорошую картину, а ты забыла о ней и на стену не вывешиваешь. А эту тяжелую раму каждый день протираешь.

Старушка была себе на уме и всегда отвечала:

– Если ты, Сема, не веришь в Бога, то свои мнения можешь оставить при себе, а другим не навязывай – меня не перевоспитаешь. Твоя сношка тебе не подчиняется. Ходит в церковь и детишек водит. Может быть, когда-нибудь тебя прижмет болезнь или что-то другое в жизни, и ты вспомнишь Бога.

– Да будет вам, Анна Алексеевна, давайте помянем моего папаню, сегодня день его памяти, – сказал Семен и поставил на стол бутылку «Столичной».

Он разделся и сел на табурет, по-прежнему озираясь на икону.

– Вот ты богохульничаешь, а садишься за стол под иконой. Нехорошо. Пойдем-ка лучше в комнату, в ней и света больше, и Божий лик на нас смотреть не будет.

Но гость отказался от этого предложения. И Анна Алексеевна, приготовив простенькую закуску, присела напротив.

– Хороший был твой отец, Василий Павлович, добрый, вежливый, но всю жизнь прожил безбожником.

Старушка водке предпочла свою малиновую наливку. После выпитого беседа между соседями потекла более оживленно и без пререканий. Но Семен нет-нет – да и посматривал на смущавшую его икону. Семену казалось, что Богородица смотрит на него с презрением. В то время, когда Семен отвел свой взгляд от Божиего лика, тяжелая икона вдруг сорвалась со стены вместе с державшим ее крюком и обрушилась на голову подвыпившего богоотступника. Освободившись от упавшего на него груза, обезумев, тряся головой, забегал по кухне, сшибая все, что попадалось на его пути. А хозяйка истово крестилась в только что опустевший угол.

Икона не убила Семена, только немного травмировала. В основном разбередила душу и в голове его что-то перевернула. Закреплять упавшую икону досталось самому «виновнику» драмы. Вколачивая крюк на старое место, младший из Вальковых спокойно говорил:

– Это за мое неверие Божие наказание, не иначе. Ведь не было никакой встряски или землетрясения, стены не качались. Виноват во всем только я.

Замкнулся с тех пор Семен в себе, засел за религиозной литературой (какую мог достать в те непростые годы) – читал день и ночь, стал ходить в церковь. И уже никогда даже и не заикался о том, что Бога нет.

Соседи удивлялись: «Что случилось с Васильевичем? Никак свихнулся родимый?». Нет, не сошел с ума Семен Васильевич, а перестроил свой характер в лучшую сторону, посветлел душой. И уже в преклонном возрасте заболел тяжелой, неизлечимой болезнью (всетаки думал, что болезнь ему послана Богом за старые грехи). Умирая, внушал сыну:

– Василий, не забывай о Боге, держись веры православной. Видишь, как я страдаю и мучаюсь из-за неверия, внушенного мне предками, и от своего дурацкого характера.

Виктор ДЕНИСОВ,
г. Тюмень