|
Давно уже всем ясно, что машина в наши дни не роскошь, а средство передвижения. Если машина
старая и часто ломается, то это не просто огорчает водителя, но и во многом разрушает его планы.
Наша машина устарела, и мы давно уже подумывали, как бы нам ее поменять. И вот однажды, когда
сын, диакон Константин, был со всем своим семейством в очередном отпуске и гостил у нас в Бердюжье,
мы решили исполнить задуманное. Сев вдвоем на нашу старенькую семерку, мы погнали ее в Ишим.
В одном из салонов, заручившись банком «Русский стандарт», выбрали красивую двенадцатую модель
ВАЗа. А старый жигуленок стал первоначальным взносом, который оценили в тридцать тысяч рублей.
Весь последующий год я платил по восемь
тысяч пятьсот рублей. За год я заплатил
банку сто две тысячи рублей. Из них, как
оказалось, только двадцать тысяч ушло на
погашение задолженности за машину. Когда
я понял, что этот банк нагло обманул меня,
я решил с ним рассчитаться и взял ссуду
в своем, бердюжском банке. Деньги общей
суммой двести сорок тысяч рублей я положил
в шифоньер, чтобы после выходных погасить задолженность перед банком «Русский
стандарт». Субботу и воскресенье я был
занят на службе и на требах и забыл об
этих деньгах, но вот наступил понедельник,
и я пошел доставать деньги, дабы поехать в
банк и погасить свою задолженность. Каково
же было мое удивление, когда я обнаружил,
что сто сорок тысяч лежали на месте, а ста
тысяч рублей не было. Я перевернул весь
шифоньер, искал по всей комнате, расспрашивал свою матушку, детей, работницу. Денег
нигде не было. Что делать – две огромные
ссуды мне не вытянуть. Я был в отчаянии.
И тут моя милая матушка стала читать
молитву: «Милосердия двери отверзи нам,
благословенная Богородица, надеющиеся на
Тя да не погибнем, но да избавимся Тобою от
бед: Ты бо еси спасение рода христианского».
Я тоже стал читать эту молитву. И тут наш
сын Григорий стал заглядывать за шифоньер.
Работница Татьяна, увидев это, подошла к
нему и тоже попыталась заглянуть за этот
большой платяной шкаф. И хотя сделать это
было не просто, она сказала, что, как будто,
что-то там лежит. Мы дружно стали двигать
шкаф от стены и, слава Богу, увидели и достали оттуда недостающую пачку денег. Ровно столько, сколько и потеряли – сто тысяч
рублей. Оказалось, что задняя стенка шкафа
немного отошла, и когда кто-то из домашних
брал или складывал постельное белье, то пачка
тысячерублевых купюр упала в щель, которая
глазу нашему была совсем не приметна.
Выплатив ссуду банку «Русский стандарт»,
я немало выиграл, ибо платил теперь в месяц
на две тысячи меньше, а за год выплатил
за машину более чем в два раза, против
прежнего. Ну, а Господь Бог в очередной
раз помог обрести покой через эту молитву.
Ищите и обрящете.
* * *
Однажды я по надобности заехал в хозяйственный магазин. Подойдя к прилавку, стал
высматривать то, за чем пришел. Молодая
продавщица обратилась ко мне с вопросом, не
знаю ли я средства, чтобы ей как-то помочь.
– Утром открыла магазин и замок кудато положила, уже время закрывать, а я не
могу найти его.
– Есть у нас молитва, – ответил я и начал
читать молитву Богородице.
По окончании молитвы продавец сказала: «Нет, я так сразу не запомню, надо ее
записать». С этими словами она пошла за
тетрадкой и ручкой. Через минуту продавец
вернулась с замком и пачкой порошка, которую с благодарностью вручила мне.
* * *
Мой дед Кузьма Курашкин ушел на войну
добровольцем и погиб в 1941 году. После
себя он оставил моей бабушке Анастасии
пятерых детей. Четверо девчат – мою мать
Марию, Антонину, Раису и Тамару – и одного
сына Геннадия. Он был моим крестным отцом. Геннадий и его жена Нина жили в г.
Загорске (ныне Сергиев Посад), и у них был
единственный сын Валерий, мой двоюродный
брат, последний из четы Курашкиных. Родители его уже умерли, и мне очень хотелось
найти своего брата.
В очередной поездке по святым местам
мы много лет спустя вновь приехали в Сергиев
Посад. Знакомые гостиницы, где мы раньше
останавливались, уже не существовали, зато
рядом с Лаврой стояла новая гостиница.
Цены в этой гостинице были нам явно не по
карману. И все-таки мы остановились в ней
на одну ночь, заплатив три тысячи рублей за
номер. Так как мы приехали довольно поздно,
уставшие и голодные, то попросили покормить
нас. Денег у нас было немного, но мы были
голодны и заплатили за тот ужин, коим нас
накормили, хотя цены были как в лучшем
ресторане.
Утром, выспавшись и умывшись, мы позавтракали. Слава Богу, за завтрак платить не
пришлось, т. к. он входил в стоимость номера. Выехав из гостиницы, мы уже больше не
хотели туда возвращаться, хотя моя матушка
и я, в силу своей полноты, нуждались в душе
и хорошем отдыхе. Наши сыновья Григорий
и Николай тоже желали чистые постели и
нормальную пищу. В общем, к спартанской
жизни мы были еще не готовы. Поэтому,
подъехав к Лавре, мы решили сначала приложиться к святым мощам, а потом искать
какой-нибудь приют. И самое лучшее было
– найти брата Валерия с семьей.
В Сергиевом Посаде мы уже бывали и
всей душой любили его. Но как ни жалко нам
было отрываться от святынь и выходить из
стен Лавры, надо было искать ночлег и отдых.
Мы поехали в бывший военный городок, где
некогда жили мои родственники. Но там нам
сказали, что они переехали. В общем, все
наши попытки найти кого-либо не увенчались
успехом. Мы с матушкой стали читать молитву
«Милосердия двери отверзи нам, благословенная Богородица…». И вот, остановившись у
одного из домов, я в очередной раз спросил у
проходящей женщины, не знает ли она кого из
Курашкиных, и в очередной раз получил отрицательный ответ. Мы уже собирались уезжать,
как я увидел, что у нас спустило колесо. Стал
домкратом поднимать машину. В это время к
нам подошел молодой человек и предложил
свои услуги, я охотно согласился, и мы вдвоем
быстро заменили колесо. Когда молодой человек узнал о цели нашего визита в их двор,
то оказалось, что он знает Валерия и более
того – сам покажет, где тот сейчас проживает.
Но самое интересное, что все это случилось в
тот самый час, когда я и моя милая, добрая
и изнеженная матушка согласились ночевать
у стен Троице-Сергиевой Лавры.
– Что мы – хуже других? Моя мама
столько раз бывала в церквях, и ночевали, где
придется. Мы тоже переночуем у стен Лавры,
слава Богу, на улице лето.
Наконец-то мы встретились с моим братом.
Оказалось, что он жил рядом с Лаврой, и мы
могли остановиться у него и гостить, сколько
нам угодно. К сожалению, как это чаще всего
бывает, мой брат, живя рядом со святыней,
в церковь не ходил, но очень был рад нашей
встрече и все время удивлялся, как мы его
нашли. Так, в очередной раз, через молитву
Божией Матери мы обрели то, что искали.
* * *
Великий пост – время испытаний и искушений. Наш приход не исключение.
Надо сказать, что с самого начала
основания прихода на первой, четвертой
(Крестопоклонной) и последней (Страстной)
седмицах мы стараемся служить ежедневно.
Также службы проходят каждую субботу и воскресенье, остальные же дни используем для
работ: косметический ремонт храма, уборка
территории и т. п.
Искушения на приходе начинаются уже
на первой неделе Великого поста. Одно из
них – масленица, или проводы русской зимы,
которую наши светские власти проводили как
раз в первую строгую седмицу. Представьте
себе: в храме верующие люди просят у Господа прощения, читается молитва святого
Ефрема Сирина: «Господи и Владыко живота
моего, дух праздности, уныния, любоначалия
и празднословия не даждь ми. Дух же целомудрия, смиренномудрия, терпения и любви
даруй ми, рабу Твоему. Ей, Господи, Царю!
Даруй ми зрети моя прегрешения, и не осуждати брата моего, яко благословен еси во
веки веков. Аминь». Второе воскресенье поста
Церковь чествует торжество православия. А
на улицах села – пляски, смех, скоморохи,
песни – веселье, в общем.
Слава Богу, с этим искушением мы справились. В последние годы культура и церковь
стали совместно проводить такие мероприятия. Так что масленица празднуется у нас в
Масляную неделю и заканчивается Прощеным
воскресеньем. Если бы этим и заканчивались
искушения, но они только начинались.
В четыре часа утра раздался телефонный
звонок. Моя сердобольная матушка, жалея
меня, всегда первая поднимает трубку. В этот
раз, подняв трубку, она услышала стенания
одного из послушников: «Матушка, простите
меня, мне очень тяжело, умерла моя крестная
мать, моя душа плачет, и я тоже, а поговорить
и пожаловаться некому, вот звоню вам, пожалейте меня, пожалуйста. Жена меня выгнала,
не хочет со мной жить, как жить дальше и
где – не знаю, вот сижу и пью водку».
Николай в наш храм пришел месяц назад.
Нам о нем мало что известно. Пока мы приглядывались к нему, и за то время, что мы
его знали, ничего плохого за ним не заметили.
Парню 24 года, работящий, немного замкнутый, знаем, что есть жена и двое детей, сам
сирота, жил в детском доме, служил в Чечне.
Что-то не сложилось у него в семье, живут
отдельно. Я все время думал, что он придет
на исповедь, раскается. Пока жду.
Идет Великий пост. Храм стоит в лесах, помаленьку продвигается косметический ремонт.
Через два дня – воскресенье, у нас в храме
должна служиться Литургия. Крестопоклонная
неделя. Известно, что лукавый искушает верующих людей через самые слабые места.
На нашем приходе самое слабое место – это
послушники. Один из них служит у нас с самого основания прихода. Он несет несколько
послушаний, в том числе и на клиросе. Всегда
ездит со мной на другие маленькие приходы по
деревням. Когда у него начинаются искушения,
мне приходится или ездить одному, или брать
кого-либо из несведущих послушников. Что,
конечно, отражается и на моем здоровье в
том числе, ибо приходится и читать, и петь,
и кадило разжигать одному.
– Что я могу сделать? Ну, убейте меня!
– восклицает он, когда мы пытаемся как-то
урезонить его после очередной пьянки. Раньше он, после чина обета трезвости, не пил и
выдерживал почти год. Но с каждым годом
число трезвых дней прямо пропорционально
уменьшалось. И доходило до того, что хороший парень, отец двоих дочерей, в общем-то,
неплохой муж забывался в своих пьянках на
полгода и дольше.
Другой послушник, ныне усопший Виктор,
жил на приходе в избушке с 2003 по февраль
2011 года. Он был и сторож, и дворник, и
электрик, и ответственный по газовой котельной, часто подменял продавцов иконной
лавки, ездил со мной по деревням. В общем,
от скуки на все руки.
Но что примечательно, как только я уезжал
по каким-либо делам, к нему тут же приходили
«гости», и начиналась пьянка. Я ему всегда
напоминал, что он должен быть ответственен
и что у него больное сердце.
– Помрешь ведь, не пей! – напутствовал
я его, уезжая в очередную командировку в г.
Тобольск. Но только я уехал, Виктор с товарищами пошел в магазин и пропил те деньги,
которые я им оставил, чтобы они купили
белила и краски для косметического ремонта.
Через четыре часа после моего отъезда
он умер от сердечной недостаточности.
Вспоминаю: смотрю на фотографии моей
покойной матери, она умерла в 2008 году, 24
апреля, накануне Великого Четверга.
Перед этим в Вербное воскресенье она
исповедалась, причастилась и соборовалась.
Хоронили ее в Великую Субботу, поминальные столы были постные. Я не пропустил
ни одной службы Великой недели. Когда я
служил Пасху, я плакал: моя мама так мечтала разговеться. Все мои родственники, моя
сестра с зятем, двоюродный брат с женой,
тети – все, кто приехал на похороны мамы,
– были на службе, попрощаться с ними не
успел, они спешили по своим делам.
Каждый свой грех можно оправдать, не
надо искать виноватых в своих грехах. Богу
нашему слава!
Иерей Сергий ГЛУХАРЕВ,
настоятель храма в честь Рождества
Пресвятой Богородицы,
с. Бердюжье
|
![Перейти в раздел [Документы]](../images/doclogov.gif)
