|
В октябрьском номере «СПГ»
сообщалось о посещении Высокопреосвященнейшим Архиепископом Тобольским и
Тюменским Димитрием места
расположения в XVII веке легендарного города Мангазеи.
В сослужении благочинного
Ноябрьского благочиния иерея
Романа Маркелова, настоятеля
Новоуренгойского храма иерея
Олега Нелина, а также миссионерской группы семинаристов
во главе с регентом Тобольской Духовной семинарии протоиереем Игорем Хмелевым,
Владыка совершил молебен
на месте пребывания некогда
первого сибирского святого
мученика Василия Мангазейского, встретился с археологами, ведущими раскопки на
этой земле.
Теплым безоблачным днем вертолет с почетными пассажирами на борту аккуратно зашел на посадку в средней части Тазовской низменности. В иллюминаторах – широкая река с островками тундрового редколесья и песчаными косами.
Речь пойдет о первом городе на вечной мерзлоте – Мангазее, занявшем значительное место в летописи Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского округов. С ее именем связаны многие славные страницы истории Руси и Сибири: первые походы за Урал, географические открытия у самого Студеного моря, развитие торговли и промыслов в тайге и тундре. Но скоротечна оказалась история этого северного города – через 70 лет с момента возникновения он был оставлен жителями и вскоре прекратил свое существование. Город, некогда гремевший своими подвигами, ремеслами, богатствами, казалось бы, ушел в забвение. Ушел ли?..
Благодаря археологическим раскопкам последних десятилетий восстанавливается облик города-легенды. Мангазея возвращается…
Краткая историческая справка
На протяжении многих веков Сибирь была и остается источником богатств, источником пополнения государственной казны. Именно богатые собольи промыслы Мангазейской округи, слава о которых распространилась по всей Руси, привлекли к себе внимание московского государя.
В январе 1600 года царь Борис Годунов Царской грамотой жалует промышленным людям добывать и торговать «мягкою рухлядью» (пушниной) со взносом в казну десятой пошлины:
«…В Мунгазею, морем и Обью, рекою на Таз и на Пур и на Енисей им ходити и с Самоеды, которые живут на тех реках, на Тазу и на Пуре и на Енисее, им торговати велели повольно; а нашу десятую пошлину, от девяти десятое, из соболей лутчей соболь, а из куниц лутчая куница, а из лисиц лутчая лисица, а из бобров лутчей бобр, а из песцов лутчей песец, и изо всякие мягкие рухляди и изо всякого товару десятое... и лешим промыслом велели есмя им промышляти... и ни в чем обид и насильства никакого им не чинити...»
Неожиданно через несколько месяцев царское решение переменилось. Борис Годунов приказал образовать из мангазейских земель новый сибирский уезд и послать на Таз и Енисей воеводами князя Мирона Шаховского и стрелецкого голову Данила Хрипунова. В Тобольске и Березове воеводам выдали сотню стрельцов, свинец, пушки и «государевы кочи» – деревянные суда, приспособленные для плавания в заполярных широтах. Неизвестно, чем завершились эти события, – дошел ли Мирон Шаховской до Мангазеи, – но из отрывочных данных явствует, что осенью 1600 года кочи князя попали в бурю и погибли, а сам он со стрельцами попал в засаду, во время которой был тяжело ранен. В следующем году на помощь Шаховскому Борис Годунов послал князя Мосальского и боярина Пушкина с двумя сотнями стрельцов. Достоверных известий о них практически не сохранилось.
Не больше исторических сведений о внутренней жизни города Мангазеи, срубленного в нижнем течении реки Таз, на правом высоком берегу. Здесь же начинался древний Енисейский волок в глубь Сибири. Весь архив Мангазеи сгорел в сильном пожаре 1642 года, сохранились лишь отосланные в свое время в Москву таможенные книги, наказные памятки воеводам и их отписки царям. Но даже они рисуют первый заполярный город Сибири богатым и многолюдным. В годы его расцвета, по данным таможенного сбора, Мангазею посещало от двух до трех тысяч человек. Прославились богатой добычей пушные промыслы, особенно соболиные. Только за 1630-1637 годы Мангазея выдала разрешение – проезжие грамоты – для вывоза на Русь чуть ли не полумиллиона соболей! Складывалось впечатление, что земли от Обской губы до бассейна Лены – целое море драгоценной пушнины. Поэтому не случайно в исторических документах Мангазея именуется «златокипящей».
Этапы исследований
Итак, освоение русскими Севера Западной Сибири приходится на период позднего средневековья (XV-XVII вв.). Лишь в последние годы археологи приступили к изучению памятников этого периода более детально. Первым же «раскопанным» сибирским городом эпохи великих географических открытий стала Мангазея. Исследования городища подразделяются на три основных этапа. Первый (1735-1947 годы) носил описательно-ознакомительный характер. Обследование осуществлялось изыскателями, путешественниками, натуралистами, среди которых не было профессиональных археологов. Но ими составлялись карты реки Таз с обозначением Мангазеи, описывалось место памятника и даже предпринимались попытки раскопок. Собственно же археологические исследования города были начаты в 1946 году Мангазейской экспедицией Ленинградского Арктического научно-исследовательского института под руководством В.Н. Черенцова.
Второй этап характеризуется широкомасштабными стационарными археологическими раскопками, начавшимися по инициативе того же Арктического и Антарктического НИИ, руководимые доктором исторических наук профессором М.И. Беловым. В течение нескольких полевых сезонов (1968-1970, 1973 гг.) были исследованы культурный слой и остатки деревянных сооружений городища площадью до трех гектаров, что потребовало немалых усилий, так как вся площадь памятника была покрыта мощным слоем дерна, поросла лесом и кустарником. Итогом работы стала двухтомная монография М.И.Белова.
Находки экспедиции позволили воссоздать картину большого русского средневекового города, насчитывающего около пятисот строений, с богатыми воеводскими усадьбами, куполами церквей, ремесленными мастерскими и гостиным двором, с числом жителей до 2000 человек. В 1607 году началось строительство городских оборонительных сооружений. К этому времени относится и строительство пяти башен кремля, в которых несли службу стрельцы (100 человек), наблюдавшие за Мангазейской округой. За стенами кремля, общая протяженность которых составила более 280 метров, располагались: приказная изба – администрация воеводы, стрелецкие сторожки, воеводские усадьбы. В отдаленные русские города назначались по два воеводы одновременно. Останки воеводского двора обнаружены при раскопках. На территории посада находился двухэтажный гостиный двор, насчитывающий более двадцати амбаров и лавок, наполненных товарами со всех концов света. В таком виде город предстал перед археологами.
Особую ценность, по мнению ученых, имеют найденные при раскопках в воеводском дворе две сосновых доски. На них неизвестный художник изобразил русскую полярную «каравеллу» – коч, который был основным морским транспортом на севере Руси. На берегу таежной реки, рядом с Мангазеей, обнаружено множество различных частей этого удивительного судна, о внешнем виде и устройстве которого прежде лишь догадывались. Эти находки дали совершенно новые сведения о древнерусском судостроении, характере и возможностях полярного судоходства на Руси.
Труд археолога никогда не был легким. Что же говорить о раскопках города, скованного вечной мерзлотой! Весь долгий день ребята, буквально не разгибая спины, воюют с вечной мерзлотой, со здоровенными пнями, с ордами и полчищами комаров. Так в чем же суть этого нелегкого труда археолога или географа, или этнографа? Во взмахах киркой и лопатой? В каждодневных поисках ответов, в раздумьях над сущностью и назначением каждой вещицы, каждого черепка, извлеченного из недр прошлого? И в том, и в другом, и в третьем.
Экспедицией Белова были сразу определены места нахождения центральной части города – кремля и второй, самой важной части, – посада. На самом высоком участке, конечно же, располагалась крепость, а внизу обитали торговые и промышленные люди.
Высокие пяти-шестиметровые крепостные стены по углам венчались башнями: на юге – Давыдовской и Зубцовской, на севере – Ратиловской и Успенской. Напротив посада, на восточной стене, возвышалась двенадцатиметровая Спасская башня с тремя бойницами. С запада кремль защищала речка Ратиловка, с востока – речка Мангазейка. Уже сама величественная по тем временам панорама кремля, надо полагать, поражала людское воображение. Еще за несколько десятков километров до подхода к городу вырисовывались на горизонте контуры могучей Давыдовской башни. По «Расписному списку» в ней значилось две бойницы и три пищали с железными ядрами. Ныне этой башни нет: вместе с Зубцовской она обвалилась в реку.
|
По соседству с городской и острожной стеной в юго-западном углу городища обнаружены три-четыре складных венца со двора – главного здания кремля. Триста с лишним лет тому назад здесь красовался большой крытый сибирский двор (дворец) c двумя крыльями – западным и восточным, рассчитанными на размещение двух воевод и их челяди. Вместе с пристройками дворец занимал около 800 квадратных метров, был обнесен массивной оградой, своего рода оборонительной крепостью внутри крепости. По замыслу архитекторов и строителей, все это величественное сооружение должно было олицетворять могущество царя московского на далекой сибирской окраине.
Когда начались раскопки внутри двора, «историческая кладовая» экспедиции стала день за днем пополняться. Тут были шахматные фигуры из кости, кожи, наконечники стрел, ключи, замки, деревянная и глиняная посуда с красивым орнаментом, части карт и промысловые лыжи, рыболовные грузила и крючки. Когда-то в мертвом теперь городе кипела жизнь и щеголяли средневековые франты в сапогах с высокими закаблучьями, и плавно выступали красавицы, в туфельках с небольшими, вполне современными каблуками. Они носили красивые пояса, серьги и подвески, не помышляя, что эта утварь переживет их на несколько веков, они одаривали своих возлюбленных малолетних чад деревянными игрушками, и в их затейливой работы кошельках звенели серебряные монеты...
Внутри кремля были найдены еще две важные постройки – съезжая изба с канцелярией воеводы и соборная церковь Троицы. Под полом храма, в алтарной части, раскопали детские захоронения разных лет, останки покоятся в гробиках, обернутых берестой. Пока никто еще не может сказать, почему церковь стала местом погребения малолетних.
Первый посадский раскоп пришелся на обрывистый берег. Где-то здесь располагался знаменитый мангазейский гостиный двор, который в 1631 году был разбит из крепостных пушек, обстреливавших посад во время ссоры двух драчливых воевод. Археологи уже начали было отчаиваться в безрезультатных поисках, но тут удалось «зацепиться» за край гостиного двора, наполовину сползшего в реку. Не случайно под обрывом в песке и до них находили интересные вещи: серебряные перстни и кресты, многочисленные серебряные монеты, медные деньги царя Алексея Михайловича, выпуск которых вызвал известный «медный бунт» в Москве. Все стало ясным, когда рядом с гостиным двором раскопали остатки дома ювелира. Среди предметов быта оказались льялы – железные ложки для литья, а внизу, в прибрежном песке, – необработанные камни сердолика, агата, зерна изумруда.
Но самым сенсационным оказался раскоп на невысоком холме посада. Считалось, что здесь стояла церковь Успенья – хранительница казны мангазейской общины. Церковь Успенья, как было установлено, располагалась дальше, вблизи Успенской башни. На холме же находилась не культовая, а городская постройка – дом ремесленника-литейщика. Под слоем земли и корней обнаружили плавильные печи, заключенные в деревянные срубы, множество тиглей, медные и бронзовые поделки, части воздуходувных аппаратов. А в доме самого литейных дел мастера нашли изящную посуду – чашки китайского фарфора, амфоры из-под бальзама, стеклянные штофы с эмалевыми рисунками в русском стиле и многое другое. По соседству с холмом располагалась другая плавильня, так что вполне уместно говорить о целом ремесленном центре в Мангазее. Один из местных писателей, побывавший на месте раскопок, дивился смекалке и мастерству наших пращуров, сумевших еще тогда, в средневековье, наладить литейное производство за Полярным кругом.
Раскопки в крепости, на литейном дворе, у съезжей избы, на посаде – это только начальная стадия планомерных археологических работ. Но и этого было достаточно, чтобы считать определенно доказанным: историческое значение первого заполярного русского города не только в том, что он был опорным пунктом, праотцем великих географических открытий за хребтом Уральским. Охотничьей снастью, нартами и лыжами, богатым и разнообразным товаром для обмена – всем необходимым снабжала Мангазея торгово-промысловый люд, державший путь на Енисей, в глухомань тайги и тундры. Отсюда и ее выдающаяся роль в истории Сибири, ее прямая связь с народным движением «встречь солнцу».
За пять лет работы экспедиции под руководством профессора Белова собрано много уникальнейших исторических находок, которые экспонируются ныне в музее Института Арктики и Антарктики.
Третий этап включает археологические исследования на протяжении семи лет (1999-2005 гг.), проводимые под руководством кандидата исторических наук Георгия Петровича Визгалова, директора ООО «Научно-производственного объединения «Северная археология-1» (г. Юганск). Впервые изыскания проводились по заказу Департамента культуры Ямало-Ненецкого автономного округа, по их результатам издана книга, а также написана диссертация на соискание ученой степени «Мангазея – первый русский город в Сибирском Заполярье» Г.П.Визгаловым.
Диссертация, содержащая уникальные сведения, значительно пополняет материалы предыдущих изысканий новыми открытиями и выводами. К примеру, раскопки 2001-2004 годов показали достаточно большую насыщенность культурного слоя Мангазеи керамикой. Такое количество посуды, как считает Георгий Петрович, не могло полностью завозиться из европейской России, а значит, изготавливалось на месте из местного сырья, что было подтверждено спектральным анализом. О железоделательном производстве свидетельствует многочисленное обнаружение железных шлаков, а также железной руды – лимонита, в окрестностях города.
Находки пинцетов, тиглей для плавления цветного металла и двух связок ювелирных инструментов, позволили говорить о существовании ювелирного дела. Из бересты изготавливали вкладыши для обуви, посуду и украшения – «крашенину травчатую» – хорошо обработанную бересту с орнаментом, нанесенным с помощью тиснения и краски. Подобная техника хорошо известна по тканям, но по бересте впервые встречена у мангазейцев. Судя по находкам полуфабрикатов, на поток было поставлено производство кубиков из бивня мамонта для игры в зернь. В ходе последних исследований обнаружено немалое количество игорных домов.
Большое количество и разнообразие привозных вещей подтверждает представление о Мангазее как о богатом городе, играющем ведущую роль в обеспечении русского промыслового и аборигенного населения Крайнего Севера Сибири. Но недолго благоденствовала Мангазея, основанная в 1601 году и просуществовавшая всего 72 года. Она заглохла раньше, чем по приказу царя ее оставил в 1672 году последний стрелецкий гарнизон. Судьба произнесла над ней приговор. Ее скоро забыли и уже через сотню лет не могли указать ни местоположения, ни знаменитого Мангазейского морского пути, освоенного поморами еще в XVI веке.
Хищническое истребление соболя в мангазейской округе, мздоимство и жадность воевод, настроивших против себя местные племена, привели к запустению и постепенному разрушению города. По инициативе воевод административная столица была перенесена в более безопасное место – Туруханское зимовье, построенное мангазейцами еще в 1607 году и получившее название Новая Мангазея.
Археологические находки, собранные при раскопках последних лет, составляют теперь представительные коллекции в окружном музее ЯНАО в городе Салехарде и краеведческом музее Красноселькупского района. На сегодняшний день, как считает Георгий Визгалов, городище Мангазея является самым информативным памятником в археологическом наследии русского освоения всей Сибири, он обладает рядом признаков, не свойственных другим памятникам. Это связано, прежде всего, с тем, что город расположен в зоне мерзлоты, благодаря чему предметы сохранились в идеальном состоянии.
Результаты новейших исследований показали, что источниковый потенциал города Мангазеи как археологического памятника далеко не исчерпан, поэтому изыскательские работы продолжились и нынешним летом, во время которых археологи «Северной археологии-1» стали свидетелями пребывания Владыки Димитрия и сопровождающей его миссионерской группы на Мангазейскую землю.
«Святой мученик Василий Мангазейский, моли Бога о нас…»
Юганские изыскатели с воодушевлением показывали Владыке Димитрию место расположения башен мангазейского Кремля, затем подвели к останкам древнего судна – кочу, используемому мангазейцами в конечном счете в качестве строительного материала. Данный коч, как предполагают археологи, стоит здесь со времени первых построек посада и пришел речным путем из Тобольска.
Давно в этих краях не звучали слова молитвы, но вот установлен аналой и разнеслось молитвенное пение: «Бог Господь, и явися нам… Святый мучениче Василий, моли Бога о нас… Все святые в земле Сибирской просиявшие, молите Бога о нас…»
– Отрок Василий, – сказал Владыка Димитрий в интервью журналистам, – своей жизнью показал любовь к Церкви и Богу, своим терпением, стойкостью характера явил пример верности правде, истине… Он принял мученическую смерть от людей алчных и жестоких.
Это нас должно сегодня научить, что избыток материального порой порождает человеконенавистнические настроения, человеку все будет мало. И, как свидетельство алчности – гибель Мангазеи, утрата жизни на этой земле. Люди подошли слишком потребительски к природе, пытаясь получить от нее максимальную выгоду, но Господь обделил их разумом, и природа иссякла, и город угас.
Это очень полезный урок, данный в начале XVII века нашему народу в отношении к жизни с рассуждением, с умеренностью и памятью о том, что, живя сейчас, мы не должны забывать о будущих поколениях.
Ирина Самойлова, г. Ноябрьск,
по материалам археологических исследований
|
