|
Протоиерей Виктор Нагайцев – один из старейших клириков Тобольско-Тюменской епархии. В этом году ему исполняется 72 года.
Отец Виктор был одним из первых клириков возрожденной в 1990 году
Тобольско-Тюменской епархии и одним из активных участников процесса духовного возрождения в постсоветскую эпоху.
По просьбе редакции с протоиереем Виктором встретился наш нештатный
корреспондент в Тобольске Владислав Кошельник и попросил рассказать о себе.
31 мая 2010 года Президент Дмитрий Медведев подписал федеральный закон
№ 105, согласно которому список памятных дат России дополняется новым праздником. Отныне 28 июля отмечается как День Крещения Руси.
В этот день Православная Церковь вспоминает равноапостольного князя Владимира, утвердившего
христианство государственной религией.
В сообщении официального сайта Президента подчеркивается, что «федеральный
закон направлен на юридическое закрепление в качестве памятной даты важного
исторического события, оказавшего значительное влияние на общественное, духовное и
культурное развитие народов России и на укрепление российской государственности».
Событие, произошедшее в 988 году – это не только точка отсчета истории Русской
Православной Церкви. Это – время рождения единой русской нации. Разобщенные
племена славян получили единую религию, а с ней – единую письменность, единую
культуру, единые духовные ценности. Принятие христианства стало важным фактором
для создания в будущем и единого Российского государства.
Впервые юбилей Крещения Руси (900-летие) праздновался в 1888 году в Киеве.
В 2008 году 1020-летие этого события отмечалось на церковном и государственном
уровнях на Украине, где День Крещения Киевской Руси – Украины объявлен государственным праздником. Теперь аналогичный праздник появился и в России.
Но особенно значимыми для новейшей истории нашей страны стали события июля
1988 года, когда в Советском Союзе широко праздновался тысячелетний юбилей
Крещения Руси. Это было необычайно: государство, провозглашавшее атеизм основой
официальной идеологии, впервые со времен Великой Отечественной войны вновь
обратилось к верующим как равноправным гражданам своей страны.
Об этих днях вспоминает настоятель ишимского Богоявленского собора епископ
Домодедовской Евтихий.
Переломный год
В 1988 году я служил вторым священником
в ишимской Никольской церкви, настоятелем
которой был протоиерей Феодор Олексюк.
Он же был благочинным приходов Омско-
Тюменской епархии на территории Тюмен-
ской области. В то время в нашем городе
действовали два православных храма, а всего
в ведении о. Феодора было семь приходов в
Тюмени, Ишиме, Тобольске, Ялуторовске; в
конце 1987 года добавился новый приход в
Сургуте, который стал обустраивать себе мо-
литвенный дом. И это – на всю нашу огромную
область! В такой-то обстановке мы встречали
1988 год, который ЮНЕСКО (международная
организация по сохранению культурного на-
следия) объявила годом Крещения Руси.
Государство, конечно, не могло оставаться
безучастным к тому, как оно будет выглядеть
в глазах мировой общественности. Поначалу
было очевидно, что Коммунистическая партия
Советского Союза (напомню: партия, офици-
ально объявленная в Конституции правящей)
намеревается «подмять» эту дату под свою
сферу влияния. Публикации в газетах и журна-
лах повторяли одно и то же: князь Владимир
«внедрил» христианство на Руси очень рас-
четливо и политически выгодно. Издавались и
солидные тома с трудами историков, писавших
в том же духе: христианство было «введено»
на Руси «огнем и мечом». Для Церкви же
самым большим подарком государства на-
кануне праздника стало увеличение лимита
на издание церковной литературы, особенно
же – Библии и Евангелия; ведь печатать
тогда можно было только в государственных
типографиях.
Вторая половина 80-х – эпоха «перестройки». Гласность набирала обороты, и порой этот
процесс вырывался за рамки, определенные
идеологическим аппаратом ЦК КПСС . Тогда
люди узнавали порой шокирующую правду о
жизни Церкви не только в годы репрессий,
но и в современности. Все это разжигало
человеческое любопытство. Со стороны Церкви было бы неразумно не воспользоваться
ситуацией.
И вот в 1988 году в епархиальном городе
Омске мы стали готовить впервые вместе с
работниками краеведческого музея выставку
церковной утвари: икон, облачений, книг,
крестов. Зрелище было воистину удивитель-
ное: люди, с которыми мы жили бок о бок,
рассматривали простые для воцерковленного
человека вещи, к примеру, кадило, как со-
кровища мексиканских пирамид или запчасти
НЛО . На концерты церковных хоров в домах
культуры народ валил валом и буквально
обалдевал от фамилий композиторов: как,
неужели Чайковский, Алябьев, Рахманинов
и другие светские музыканты писали церков-
ные песнопения?! Для большинства советских
людей, тех, которые боялись зайти в чудом
уцелевшие церкви, ожидая увидеть там, как
вещали пропагандисты, только ветхих старух
с дремучими предрассудками да беспардонно
грабящих их попов, гнусящих на непонятном
языке, – так вот, для этого большинства и
устраивались юбилейные богослужения не в
храмах, а за их стенами, в открытых взору
прохожих церковных оградах, что собирало,
конечно, и толпы зевак.
Поэтому неудивительно, что и на встречи
духовенства с общественностью при мини-
мальной рекламе набивались полные ауди-
тории. Такие встречи устраивались, конечно,
с участием чиновников и, обязательно, под
кураторством уполномоченных по делам ре-
лигии либо исполняющих их обязанности на
местном уровне.
Встречи с общественностью
Особенно запомнились две таких встречи.
Одна – в Тюменском университете. Там
были я, мой брат священник Михаил Курочкин,
бывший «афганец» дьякон Сергий Бурдин и
областной уполномоченный по делам религии
Замятин. Дискуссия была горячайшая. Вопро-
сов – море; острые, интересные. Претензий
к Церкви и ее служителям – множество. Но
когда студенты узнали, что причина большин-
ства претензий – всесторонние ограничения
со стороны государства, то они были очень
удивлены; чувствовалось их молчаливое сочув-
ствие, граничащее с уважением. Достижению
такого эффекта очень помог тот самый со-
глядатай от контролирующего государственного
органа – уполномоченный, который вынужден
был подтверждать: «Да, этого по закону им
нельзя». Нельзя детей учить в церкви, нельзя
заниматься благотворительностью, нельзя в
колокола звонить, нельзя идти в больницы,
тюрьмы, школы и т.д. Многие ребята подошли к
нам со своими вопросами и после встречи, но
уполномоченный не отошел ни на шаг, пока мы
не распрощались с последним студентом…
Эти воспоминания вызывают горькие
размышления. Мне кажется, что молодое по-
коление церковнослужителей мало ценит, мало
использует те свободы и возможности, которые
у Церкви открылись сейчас, мало дорожит ими.
Но в гораздо худшую сторону ушло общество.
Ведь какие глубокие, животрепещущие вопро-
сы и запросы были тогда, в конце 80-х. А
теперь какие? Куда свечку поставить, сколько
крестины стоят, когда венчают, какую икону в
какой угол повесить, как квартиру или машину
«посвятить» и так далее. Скучно, тоскливо,
господа! Когда же про душу вспомните, про
вечность подумаете?..
Вторая, особенно запомнившаяся встре-
ча, – в ишимском клубе железнодорожников.
Это была встреча горожан с Феодосием, Ар-
хиепископом Омским и Тюменским, который
провел в нашем городе три дня. В первый
день отслужил Божественную литургию под
открытым небом во дворе Никольской церкви,
на второй – в Покровской, на третий день
было собрание. Я тоже был в зале. Мы тогда
уже мечтали о восстановлении нашего старей-
шего храма, занятого горводоканалом. И вот
Татьяна Савченкова спрашивает: «Владыка,
когда Вы заберете Богоявленский собор?»
Последовал ответ: «Он нам не нужен, нам
хватает двух церквей в Ишиме». Последствия
этих осторожных слов были очень большие:
мне и Богоявленскому собору предстояло 17-
летнее «путешествие» в юрисдикцию Русской
православной Церкви Заграницей.
Еще в рамках юбилейных мероприятий
устраивались «миротворческие конференции»,
на которых мы, церковники, привычно упражня-
лись в «ура-патриотизме». Ведь в предыдущие
десятилетия Церковь имела право выходить в
общество с единственным призывом – к миру
во всем мире; делались регулярные взносы
в Фонд мира. Но эти мероприятия были уже
скучноватой рутиной.
Обретение духовной свободы
Думаю, не случайно празднование 1000-
летия Крещения Руси так совпало с корен-
ными потрясениями нашего государства.
Незапланированное обрушение непроницае-
мой стены между Церковью и обществом
имело значение большее, нежели крушение
Берлинской стены. Народ увидел Церковь,
которую так долго привык не замечать. Ко-
нечно, тогда хлынула широкая волна ищущих
за церковной оградой не того, что есть, а
того, что нравится и чего хочется. Хотелось
им «кашпировских» и «чумаков», но уже
в рясах, хотелось магии, обрядов, «зелья
приворотного для денег» и «отворотного
от сглаза, от дурного человека», хотелось
эстетической приправы к житейским удо-
вольствиям. Но этого-то в Церкви нет. Такие
люди отхлынули подобно морскому отливу.
Зато озадаченные поиском цели и смысла
человеческой жизни, простертой в вечность,
– они свое нашли. Для них приближение к
Церкви стало событием мировой важности.
Один человек мне как-то напомнил слова
из моей проповеди, посвященной тому юбилею.
Я говорил, что празднование 1000-летия Кре-
щения Руси произведет такое воздействие, что
через несколько лет мы не узнаем ни Церковь,
ни страну. Мой слушатель заметил, что тогда
удивился этому риторическому преувеличению,
а все так и получилось. Действительно, я и сам
удивлен происшедшим и происходящим.
Конечно, хорошо, что праздник Крещения
Руси стал государственным, и вере в Бога на-
ходится место в официальной идеологии. Но
теперь уже трудно ожидать эффекта, подобного
тому, который произошел 22 года назад. Тогда
все произошло не по воле правительства, а
вопреки ей; хотели дать протечь маленькому
ручейку, чтобы остальное оставить за крепким
заплотом, а снесло всю плотину. Теперь же
у общества и властных структур выработалась
устойчивая привычка воспринимать религию
так, чтобы самим не меняться под ее влияни-
ем; хорошо выработано искусство профанации.
Говорят о нравственности, о духовности, а
телевизионные программы по всем централь-
ным каналам глушат, убивают все духовное,
чистое. Вот пример. Появилась новая передача
«О самом главном». И о чем же? О душе? О
вечности? Нет! О вкусной и полезной пище, о
физической культуре. То есть о том, как пре-
даваться чревоугодию и не ожиреть от него.
А ведь тот юбилей Крещения Руси дал
каждому из нас широкие возможности «сеять
разумное, доброе, вечное». И государство
этому не препятствует, как прежде. Может,
пора воспользоваться этой свободой?!
На снимке Александра Дюгаева – тор-
жественное богослужение у алтаря во дворе
Никольской церкви; Ишим, июнь 1988 г.
Подготовил Геннадий КРАМОР
|
