№5 2012 г.         

Государственный русский язык и православная речевая культура

Глубоко ошибается тот, кто думает, что в пору очередной смуты и разгула русофобии, в дни мнимого торжества сил распада, Русь изменила свое соборное естество, свой созидательный характер, свою веру, свою духовную культуру, запечатленную в памятниках письменности.

Митрополит Иоанн «Русь соборная». СПб., 1995.

Русский язык с сaмoго начала формирования Московской Руси, становления Российской Империи и ССCР, с момента отделения от РСФСР союзных республик был и остается основным средством общения русской нации, средством межэтнической коммуникации, одним из шести «рабочих» языков ООН . В 1993 г. статус русского языка как государственного был закреплен Конституцией РФ (Гл. 3, ст. 68, ч.1) на всей российской территории.

Государственная Дума РФ в течение последних лет многократно возвращалась к прениям о государственном языке, закон о котором был подписан президентом В.В. Путиным 1 июня 2005 г. Этот особо значимый официальный документ был подвергнут суровой критике языковедами, публицистами, общественными деятелями из-за профессиональной малограмотности авторов закона. В тексте закона проигнорированы основополагающие терминопонятия, например, «государственный русский язык», «русский литературный язык», «нормы русской литературной речи», а также меры по пресечению дискредитации и нарушений правил функционирования государственного русского языка. Р оль государственного языка определяется его всесторонним использованием в живой разговорной речи, обучении, культуре, науке, СМИ, что в совокупности регулируется законом, который побуждает его пользователей к особой ответственности, включая судебную, в соблюдении речевого поведения в диспутах, на сцене, в теле- и радиоэфире.

В повседневном общении, к сожалению, носители русского языка, языка межнационального общения в России, далеко не все и почти никогда не придерживаются канонов нормированной речи. Исключением здесь, пожалуй, являются публичные выступления дипломатов, научной интеллигенции и священнослужителей, речевая культура которых остается образцовой с учетом специфики их профессий.

Дипломатическая речь отличается мерой корректности, проецируемой на абстрагирование суждений, из которых только специалист может извлечь нужную для себя информацию. Дипломатический текст содержит речевые средства, прямо не вытекающие из семантики выражающих их слов, что образно запечатлено в одном из стихотворений Вольтера: «Когда дипломат говорит: «Да», – он хочет сказать: «Может быть». Когда он говорит: «Может быть», – он хочет сказать: «Нет». А если он говорит: «Нет», – он не дипломат».

Как в речи дипломатической, так и в речи научной принципиально исключены экспрессивная, стилистически маркированная лексика, эмоционально-оценочные слова, личные и притяжательные местоимения «я», «мой» и их эквиваленты. Субъективная лексика в таком случае реализуется с помощью эмотивов типа «достоинство», «достижение», «успех», «открытие», «отчетливость », «фундаментальность», «убедительно», «кардинально», либо за счет элативов – «высочайший», «глубокий», «многогранный », «интересный», «обстоятельный», «поучительный» и под. В дипломатических и научных дискурсах исключена просторечная, разговорно-бытовая, жаргонная и, конечно, инвективная (матерная) лексика. Речь ученых и дипломатов изобилует специальной отраслевой лексикой, системой терминов, обеспечивающих высокий уровень нормированности, литературности речевого поведения, языковой культуры.

Речевая палитра священнослужителей формировалась на протяжении столетий, вобрав в себя самое гуманное, светлое, святое. Речь священника обращена к Богу и человеку. Ее высокая культура подтверждает непреложность Богом установленных законов. Речь иерархов Церкви привлекает мирян своей гармонией, логичностью, красотой исконно русской интонации, умеренной эмоциональностью. Православный речевой этикет оригинален: он нуждается в особо расширенной, углубленной оценке и изложении. Священнослужитель вступает в диалог с людьми неодинакового социального и культурного уровней, являясь непременно ведущим в диалоге и слушателем. Толерантность, деликатность, речевая культура – это очевидные помощники духовника.

Естественно, православный наставник предельно однозначен в оценке нецензурных выражений: по своей речевой духовной сущности инвективы – это обращение к нечистой силе, стремящейся покарать человеческие достоинства, ибо истинная вера в Бога и богопротивное сквернословие никак не совместимы. Сторонники традиционной православной культурной речи весьма настороженно относятся к деятелям современного кино, которые, как правило, невпопад именуют свои «кино-шедевры» заимствованиями из церковной фразеологии: «Древо животворящее», «Спаси, Боже, люди твоя», «Сатана». В речевой практике журналистов уже примелькались лицемерные аллюзии из словаря библеизмов «вавилонское столпотворение», «время собирать камни», «манна небесная», «не оскудеет рука дающего» и под.

Каноны государственного русского языка в последнее время стало модным обходить, нормы литературного языка – игнорировать, речевое поведение – не замечать. Уместен вопрос: «Кто гробит русский язык?». Ответ для наблюдательного патриота речевой культуры очевиден: депутаты Госдумы, работники центрального телевидения и радио, киноактеры и посредственные писатели, эстрадные пошляки и особенно шустрые журналисты. Ругательства, «непечатные» слова, арготизмы, вульгарные просторечия стали обыденными на страницах независимых газет, в художественных текстах, как и в официально издаваемых словарях русского мата. Беспредел царит в рекламных текстах: «Видаки, ящики и всякая иная штука».

Особо огорчает тотальное засорение русской речи иноязычными словами: «У торговцев, у дельцов появилось много слов. Вот таких как эти: ноу хау, чартер, тюнер, плейер, бартер, аннус, саммит, зомби, таймер, брокер, лобби, ...селинг, лизинг, дилинг, плоттер, триммер, дилер, пейджер, рэкет, киллер»... – сетует по этому поводу поэт Н.П. Колесников.

Закон о государственном русском языке не расценивает как очевидное злодеяние надругательство над великим и могучим языком, что, например, во Франции квалифицируется как уголовное преступление. Создается впечатление, что постсоветская власть со злым умыслом не хочет слышать мудрые слова Николая Васильевича Гоголя: «Обращаться со словом нужно честно. Оно есть высший подарок Бога человеку».

Н.К. ФРОЛОВ,
доктор филологических наук,
г. Тюмень