№6 2004 г.         

А.Л. Беглов. Взаимоотношения Русской Православной Церкви и власти: история и современность

Эта тема, наверное, одна из самых непростых для обсуждения, а если брать историю двадцатого века, то и самых болезненных. Принято было считать все прошедшие годы (это была официальная точка зрения советской историографии), что дату устранения государственно-церковных отношений в России открывает так называемый ленинский декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, принятый в январе 1918 года. Считалось, что с этого момента власть вступила на путь отделения Церкви от государства, и Церковь в течение следующих лет пусть и нехотя, но вынуждена была смириться с этой позицией государства. В этом изложении Церковь предстает своего рода служанкой императорской власти, как она обычно и именовалась, никак не желавшей по собственной воле сформировать с этой императорской властью союз и вопреки своей воле от этого постыдного рабства освобожденная советской властью.

И богословы, и крупнейшие иерархи Русской Православной Церкви рубежа XIX-XX веков прекрасно сознавали тот общий глубокий кризис, в котором оказалась Русская Церковь в конце синодального периода, который начался с церковных реформ Петра Великого. Реформ, которые не были согласованы с внутренним каноническим правом Православной Церкви и которые закончились только с падением династии Романовых. Такая оценка завершения синодального периода как кризиса не отменяет, конечно, высоких достижений этого периода, поскольку в этот период Русская Православная Церковь росла и количественно, и территориально. В эту пору мы, наверное, достигли наибольшего расцвета в церковной миссии как внутри России, так и за рубежом, а тот сонм святых, который появился в этот период, говорит о качественном росте Русской Православной Церкви. Однако кризис на рубеже XIX-XX веков охватывал все стороны церковной жизни. Здесь и кризис приходской жизни, и не вполне канонических форм епархиального духовного управления и т.д.

Не буду останавливаться на всех подробностях, вы знаете, что с 1904г. пытались созвать Поместный Собор, но он смог собраться только после падения империи, и Собор 1917-1918 года вынужден был разрабатывать новую систему государственно-церковных отношений. Конечно, эта система не была реализована в полной мере, вернее сказать, она вообще в той форме, в которой ее хотел реализовать Собор, не была реализована по понятным причинам и по понятным отношениям с советской властью. Однако представляется, что именно эта система отношений с государством, который разрабатывал Собор, остается актуальной до сих пор. Главным документом, в котором была сформулирована эта новая система государственно-церковных отношений, было соборное определение о положении Русской Православной Церкви, принятое 2 декабря 1917 года. Обращаю ваше внимание на эту дату. Большевики уже у власти, но между тем никакие документы большевиками еще не приняты. 2 декабря 1917 года Собор уже принимает итоговый документ по обсуждению государственно-церковных отношений. В чем его суть? Собственно, два пункта тут можно назвать: во-первых, Собор сам предлагает и провозглашает принцип отделения Церкви от государства. Вполне понятно, что в условиях отсутствия монаршей власти, православного монарха какие-то более тесные связи Церкви с государством, которые существовали как в московский период, так и в синодальный, более, по крайней мере, практически, невозможны, нереализуемы, поэтому Собор сам первым предлагает принцип отделения Церкви от государства. Однако этот принцип уравновешивается вторым моментом - что Русской Православной Церкви предлагается придать статус первенствующей религиозной организации. Что это значит? Это первенство, как писали отцы Собора, «подобает быть Церкви как величайшей святыне огромной массы российского населения и как той исторической силы, которая созидала российское государство». Отцы Собора четко разграничивают понятия первенство и господство, поэтому первенство не означает правового стеснения верующих других религий и неверующих. Вопрос идет о некоем статусе Церкви, неких приоритетах государственной политики в общественной жизни. Фактически Собором был разработан договор между Церковью и государством, который и был предложен большевистской власти. Молодая советская власть отреагировала на это предложение крайне резко. И ответом на этот договор стал декрет «Об отделении Церкви от государства». В нем говорилось не только о том, что ни о каких переговорах с Церковью не может быть и речи, но что Церковь лишается права имущественного лица: как приходы, так и епархии, и церковные управления в миру, т.е. фактически она не могла вести никакую хозяйственную деятельность самостоятельно, именно как Церковь, как церковная единица. Все культовое имущество объявлялось принадлежащим рабоче-крестьянскому государству, и фактически вся деятельность Церкви сводилась к отправлению культа. Вот это сведение деятельности Церкви к отправлению культа будет главным содержанием всего последующего советского законодательства вплоть до 1990 года, когда будет принят новый закон. Это положение будет продлено и углублено в законодательстве о культах 1929 года, когда прямо будут запрещены все церковное образование, любые формы работы с детьми, взрослыми, кружки и секции. Больницы будут запрещены, любые библиотеки церковные (в церкви могут быть книги только богослужебного содержания и ничего больше). Та модель, которая была создана декретом от 1917 года, была углублена, развита и просто прописана в структуру будущего государства. Я просто хотел вам напомнить те условия, в которые Церковь была поставлена в советское время. И законодательство 1929 года не прекращало своего действия до 1990 года.

Понятно, что в первые месяцы после принятия этого декрета Церковь продолжала работать. Последовали обмены публичными заявлениями, как со стороны Собора, так и со стороны правительства. Фактически голос гражданской войны - это острая конфронтация между Церковью и государством. Немного ситуация изменилась после победы большевиков в гражданской войне. Тогда стало ясно, что власть в стране не изменится, что с ней надо жить. Тогда и Патриарх, и священство стали искать способы сосуществования с государством. И Патриарх, и последующие Предстоятели пытались в создавшихся условиях, по крайней мере, проводить принципы в отношениях к государству, которые были выдвинуты в законе от 2 декабря 1917 года. То есть невмешательство в дела друг друга (принцип отделения Церкви от государства) и хоть какая-то реализация права собственности Церкви. Здесь есть еще такой очень важный момент. Дело в том, что советская власть не только вытесняла Церковь из жизни общества, но и практически не признавала внутренних установлений Православной Церкви: канонов, постановлений Соборов, распоряжений Патриарха и Синода. Все эти церковные акты полностью игнорировались советской властью. Фактически советская власть не признавала юрисдикции Церкви над своими чадами, над гражданами советского государства. Весь секрет работы советской власти в том, что она активно поддерживала обновленческий раскол, который был не только раскольническим движением, но его лидеры прямо подбирали определенные глубокие канонические нормы, основанные на идеях Православной Церкви. Вот путь советской политики этого периода. Отделение Церкви скорее от общества, чем от государства, и игнорирование ее внутреннего законодательства.

Что мы имеем сейчас? Сейчас ситуация изменилась. Советская система межцерковных отношений демонтирована. Теперь Церковь участвует во всех важных государственных начинаниях, а государство на самом высоком уровне создает условия для благоприятного разрешения проблем. Как пример, можно назвать диалог Русской Православной Церкви с Русской Православной Церковью Зарубежом, а также решение культурных вопросов на территориях стран бывшего Советского Союза. По крайней мере, сегодня между властью и Церковью принят диалог, и наш сегодняшний форум тому свидетельство безусловное. Диалог, в котором мы пока что находим общее основание и церковного, и общественного, и государственного, и национального бытия.

Заглянем немножко дальше. Фактически сегодня мы стоим перед складыванием новой системы государственно-церковных отношений. Сегодняшние наши отношения – это акт доброй воли обеих сторон. Должна возникнуть какая-то система законодательных актов. И вот здесь, мне кажется, было бы полезно вернуться к принципам, которые выработал Собор 1917-1918 года. Хотя не все возможно сделать сейчас. Например, мы предполагали, что будет вполне возможно требовать, чтобы глава Российского государства был обязательно православным. Безусловно, сейчас требовать этого невозможно. Другой пункт – предполагалось ограничить свободу выхода из Православной Церкви, что также сейчас сделать не решатся, очевидно. Однако есть и другие новинки, которые достаточно жизненны и, в частности, Собор предлагал систему взаимного согласования государственного и церковного законодательств. Понятно, что церковные акты издаются гражданским законом, это и сейчас имеет место, а что касается государственных актов, предполагалось, что они должны обсуждаться Церковью прежде, чем быть принятыми в качестве законов, а также церковные акты, постановления Собора, Синода, Патриарха, которые принимаются Церковью для себя, после их опубликования признаются государством в качестве правовых нормативных актов. Каких бы ситуаций мы избежали, если бы это предложение было реализовано.

Также, когда епископ бывает по каноническому постановлению извержен Собором из своего сана, он может создавать параллельную юрисдикцию, как это неоднократно происходило в 90-е годы. Особенно остро это было для Украины. В России тоже были более мелкие примеры такого рода. Так вот, при взаимном согласовании государственного и церковного законодательства такое было бы во многом невозможно. Поскольку бы Собор принял решение о том, что данный епископ не может быть епископом, и для государства он тоже не должен быть таковым, то возникновение правящей юрисдикции было бы, конечно, невозможно. Представляется, что в такой форме со стороны государства было бы выражено уважение к Церкви, как это было в России на протяжении многих столетий. Церковь бы со своей стороны получила гарантии внутреннего порядка и могла бы вполне отдаться служению обществу, не боясь повторения эксцессов вроде обновленческого раскола и других.