№10 2006 г.         

"Любите друг друга, помогайте друг другу !"

Нынешним летом сподобилась (другого слова не подберешь!) побывать на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.

..Скоро я должна была возвращаться в Тюмень. "Младенец Европы", которому едва перевалило за 300 лет, нежился под ярким июльским солнцем. Мегаполис жил своей жизнью. Толпы народа плескались по Невскому проспекту. Ревели мощные моторы байкеров. Гуськом передвигалась за экскурсоводом женская туристическая группа из далекой Индии, облаченная в легкие сари и тяжелые кроссовки. Все куда-то спешили...

Спешила и я. Сердцем чувствовала, что должна побывать у Ксеньюшки. Именно так, ласково и по-домашнему, как к живой, обращаются православные верующие петербужцы к своей покровительнице и заступнице. Даже доподлинно не зная, в какие годы она жила. Чем питалась, отказываясь от щедрых даров и принимая копеечку лишь для того, чтобы передать ее нищим...

Она овдовела в 26 лет. Муж был храмовым певчим. Переодевшись после смерти супруга в его одежду и взяв для себя его имяотчество, новая блаженная, отказавшись от размеренной и вполне обеспеченной жизни, отправилась на долгие годы бродить по Петербургской стороне, тогда грязной и далекой. Ночью женщина уходила за город, становилась в поле на колени и клала до утра земные поклоны на все четыре стороны...

Строители, работавшие на возведении церкви на Смоленском погосте, часто по утрам недоумевали. Какой-то незримый подсобник, не знающий усталости и сна, натаскивал на верхотуру горы кирпича. Конечно же, это был "Андрей Федорович"...

(На образке, который я беру с собой всегда, Ксеньюшка изображена в женской одежде. Простая женщина с повязанным на голове белым платочком. И нимб, будто солнце за головой).

От станции метро до кладбища, где стоит небесно-голубая часовня ее имени и где до наступления отчетливого вечера идут службы, курсируют маршрутки. А потом все так просто, как будто руку держат и ведут. Свет и тень, чередуясь, опять направляют тебя, когда ты сворачиваешь налево и углубляешься в заселенную птицами аллею. Возле часовни птах особенно много. Конец лета - однако не конец их песням. Никто не умолк, "подавившись колосом", - все поют. Я думаю, они поют во славу тех, кто многое терпел, скорбел, но при этом всечасно славил Господа. А может, они, ушедшие от нас, раздвинувшие облака, как летние шторы, просто дарят нам душевный покой и веселье, уговорив лесных пичужек петь, не чванясь, до осени?

Пришедшие "на беседки", как говаривала моя, ныне покойная свекровь, к прозорливице и жалельщице Ксении Петербургской, покровительнице семейной жизни, люди не только прикладываются к ее мощам и пишут записочки за здравие или упокой. Многие подолгу стоят у каменной стены аккуратно сложенной часовни, прислонившись головой к медленно остывающему кирпичу и... плачутся в дорожную жилетку той, у которой любви хватит на всех. Лично я убедилась: хватит!

...Когда выходила с кладбища, присела передохнуть на берегу какой-то речушки или ручья. Опустилась на чугунную крышку какого-то люка и едва не вскрикнула от восторга узнавания. Да-да, это была сныть - с кружевными воротничками листьев, с мелкими, как пуговички на распашонке у грудничка, белыми цветами; та самая трава, которая насытит, когда нет никакой пищи. Ты сама подсказала, Ксения, "нищету Христову возлюбивши", чем питалась в отсутствие хлебной корочки за пазухой. Так мне, во всяком случае, в этот миг вдруг открылось! Все дни и часы оставшиеся до отъезда домой, мне казалось, что святая со мной. Что она опекает меня, помогает, придает сил. Я опаздываю - указывает кратчайший маршрут. Незнакомая мне девушка бежит рядышком со мной к трамвайной остановке, где я сажусь в дребезжащий трамвай, который, как мне кажется, едет чересчур медленно. Ведь уже опаздываю на теплоход, идущий на Валаам. Но... Все обошлось, я успела. Жаль, имени у девушки спросить не догадалась. Такую пробежку мы с ней совершили тогда, что в свои 54 вдруг ощутила себя способной, как в студенческие годы, снова сделать кружок-другой по периметру стадиона. Не чудо ли?

...А возле станции метро "Ломоносовская" ходила в толпе и принимала подаяния женщина. Чисто одетая, в белом платке и с палочкой. Грузная... Была ли она на лицо схожа со святой блаженной Ксенией, судить не могу.

Но все дело в том, что и подаяния-то эта пожилая женщина, строго говоря, ни у кого не просила, "Любите друг друга, помогайте друг другу", - негромко наставляла она, словно бы обращаясь к себе самой.

Мне показалось, что я слышу слова самой блаженной Ксении.

Любовь ЕРЕМЕЕВА