|
 Среди детей, плененных в бесланской школе, был 13-летний Саша Погребов. «Они (боевики - авт.) с утра над нами стали издеваться. Мы все раздетые сидели, и террорист увидел у меня крестик на шее. В это время под окнами школы уже рвануло первый раз. Мальчишку потыкали стволом в грудь, вминая крестик в худое тело, потом потребовали: «Молись, неверный!» Саша крикнул: «Христос Воскресе!». И тогда бандиты стали бросать в переполненный спортзал гранаты! Сашка понял, что терять больше нечего. Среди взрывов и криков он что-то закричал, а что, и сам не вспомнит, и бросился в открытое окно. А за ним побежала еще сотня детей» (так его рассказ передает «Комсомольская правда» от 6 сентября).
Но даже если бы этого эпизода не было – все равно пришлось бы сказать, что произошедшее в Беслане не просто преступление. Это религиозное преступление. Ритуальное убийство. Убийство детей, совершенное с молитвой и во имя веры террориста. С криком «аллах акбар» террорист убивает людей, принося их в жертву своей религиозной идее.
Поэтому оценка этих, говоря юридическим языком, «деяний», не может подниматься выше той планки, которую подчеркнул Патриарх Алексий в своем послании к Президенту РФ В.В. Путину в связи с массовой гибелью заложников в Беслане от 3 сентября, - сатанизм («Сбросив все маски, терроризм явил свое сатанинское лицо: поправ все святое, Бога не боясь и людей не стыдясь, так называемые “борцы за свободу” подняли свои, обагренные невинной кровью руки на детей»).
Христианин, принесенный в жертву сатанистом, безусловно попадает ко Христу - к Тому, Кто никого не приносил в жертву Себе, но Себя принес в жертву за всех. Таков был путь первых русских святых: мучеников Феодора и Иоанна (память 12 июля по ст.ст). В 983 году – за пять лет до Крещения Руси – киевские язычники хотели принести в жертву своим богам сына Феодора – Иоанна. Христиане не высказали своего согласия на это – и были убиты.
Этот эпизод стоит сопоставить с историей, имевшей место в Константинополе в том же Х веке. Тогда качество вооружений воюющих сторон было более–менее одинаково, равно как и тактика, и физические качества воинов. И поэтому победа зависела лишь от желания ее достичь. Отчего же арабские армии раз за разом одолевали войска римлян? Византийский император Лев решил, что дело в более высоком религиозном духе арабов. Их религия обещает каждому «шахиду», павшему на поле, немедленное вхождение в мусульманский рай с гуриями (а для желающих и с юношами – «обходят их мальчики вечно юные» (Сура 56:17)). Конечно, такая уверенность в собственном спасении позволяла мусульманским воинам проявлять бесстрашие перед лицом угрозы. Император решил, что подобной верой надо воодушевить и своих воинов. И потому потребовал от Константинопольского патриарха св. Николая Мистика причислять к лику святых всех без различия воинов, павших на войне с арабами. Патриарх не только отказался, но еще и ответил императору, что оставшиеся в живых воины только по снисхождению допускаются к принятию Святых Таин, от которых они должны были бы отлучаться на пять лет как пролившие кровь. Мотив Патриарха понятен: нельзя воевать без ненависти. А ненависть опаляет душу. Как пожарник, бросившийся в огонь и спасший ребенка, тем не менее получает ожоги и нуждается в лечении, так по смыслу церковных канонов и воин, вернувшийся с войны, нуждается в духовном лечении и покаянии, а потому и подлежит временному отлучению от Причастия. Что же касается павших воинов, тот тут нельзя всегда быть уверенным в том, что человек, погибший в бою, воодушевлялся в нем не злобой и жаждой мщения, а желанием защитить своих любимых.
Но когда речь идет о павших без оружия в руках – тут религиозные последствия более ясны. Особенно, когда в роли убийц выступают не бандиты и воры, а люди чужой веры, убивающие христиан именно во имя этой своей веры. Может быть, от имени Церкви пора провозгласить анти-шахидскую «догму»: не шахид-террорист попадает в рай, но, напротив, люди, убиваемые фанатиком сатанинской секты, приемлются Господом независимо от того, как эти люди ранее жили на земле.
 Почему это именно сегодня крайне необходимо? Потому что главная цель этой волны террора - посеять в нас паралич воли, панику, нежелание дальше жить, желание капитулировать. И в этих условиях для того, чтобы иметь мужество жить, иметь мужество работать и созидать Россию, - необходима Вера. То, что раньше казалось только высокими словами, что без веры не будет возрождения России, что без веры нельзя жить, - сегодня буквальное требование! Потому что если у тебя нет веры в Промысл Божий, который или сохранит тебя, или через страдания введет в Небесную славу, если у тебя нет веры в то, что со смертью взорванного тела ничего не кончается для твоей души, тогда ты будешь парализован и будешь сидеть в каком-нибудь погребе на 101-м километре от Москвы, и не войдешь ни в метро, ни в храм, ни в школу, никуда. Только вера, религиозная вера имеет мужество смотреть смерти в лицо. И даже дальше - через смерть вглядываться туда, в бессмертие. Поэтому очень важно, чтобы нормальная религиозная вера проснулась в душе и вернулась к нашим людям. Я полагаю, что Промысл Божий, в конце концов, и подталкивает нас к этому. И еще - верующие заложники не будут умолять власти исполнить любые ультиматумы своих палачей.
Конечно, когда я говорю о сатанинских наитиях, обдержащих террористов, я не утверждаю, будто сатанизм – это оценка ислама. Очень разные люди исповедуют ислам и очень по-разному они переживают и осмысляют свою веру.
Например, 6 сентября в московском метро ко мне подошел мужчина с лицом, по которому принято догадываться о «кавказской национальности». Он сказал, что нашел на улице нательный крестик и не знает, что с ним теперь делать. Мой совет отнести крестик в храм он отклонил следующими словами: «Я мусульманин. В ваши храмы заходить не могу. Но и выбросить крестик совесть не позволяет. Возьмите его себе!». Сатанист так не поступил бы. Он бы скорее с радостью растоптал крестик или отбросил бы его в кучу мусора…
История преподносит неожиданные сюрпризы. Ну, кто бы мог подумать, что в начале 21 века судьба человечества окажется в руках богословов? А это и в самом деле так – правда, с тем уточнением, что речь идет о богословах мусульманских. Исламская умма (церковь) устроена иначе, чем Православная или Католическая Церкви. Умма управляется учеными; личное образование значит больше, чем прохождение через церемонию посвящения. Голос ислама – это голос улемов – знатоков богословия (от араб. алим - знаток религии). Эти люди, не менее 12 лет своей жизни посвятившие изучению Корана, получают право на его публичное истолкование. И от них сегодня зависит, как будет истолкована кораническая заповедь джихада. От них зависит, приложат ли они высокое имя «шахида» (мученика) к террористам, взрывающим себя вместе с детьми «неверных», или же назовут террористов террористами, самоубийцами и убийцами детей…
Мулла Омар (и не он один) поддержал теракт 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке. Другие мусульманские авторитеты осудили этот теракт. Неуютно, конечно, жить в мире, в котором о твоей жизни ведутся такие дискуссии, но еще хуже было бы, если б этих дискуссий вовсе не было бы и исламский мир сохранял бы средневековую монолитность мнений. А так мы можем находить определенное утешение в созерцании этих дискуссий.
 Как, например, перевести 5 аят из 47 суры Корана - «Бог не допустит неудачи в делах тех, которые сражаются во славу Его»? Некоторые исследователи Корана предлагают вместо активной глагольной формы читать здесь пассивную форму: вместо каталю - читать кутилю, то есть вместо «те, которые убивают» – «те, кто были убиты». Аналогично и в суре 22 (аят 40) предлагается заменить активную форму на пассивную: юкаталюхум вместо юкаталюна; «утверждение дано тем, которые убиты» вместо «утверждение дано тем, кто убивает». До ХХ века большинство толкователей придерживались традиционного, активного чтения; Джелаль-уд-Дин вообще считал этот стих первым местом Корана, разрешающим джихад…
Но должны ли мы быть просто зрителями этих дискуссий? Или же можем принять в них участие? Государство может это сделать весьма простым путем: создать такие условия, чтобы в российском информационном пространстве звучали голоса тех, кто дает исламу миролюбивое толкование, и ограничивать проповедь тех мусульман, которые настроены воинственно.
Исламские лидеры России политкорректно считают, что терроризм от имени ислама есть прежде всего терроризм и потому по сути своей есть антимусульманская деятельность. Но есть и иная позиция: «Конкретно использование на российской территории женщин в качестве «шахидок» разрешили и даже рекомендовали религиозные авторитеты – ваххабитские улемы (ученые) из Саудовской Аравии, а на практике реализовал ваххабитский эмиссар – саудовский «амир» Абу-аль-Валид». А ваххабитский улем Салман аль-Ода, внедряющий через интернет идею о соответствии канонам ислама самоубийственных террористических актов в Чечне, являлся до недавнего времени деканом в саудовском исламском университете “Умм аль-Кура”, расположенном в Мекке.
Хотя бы поэтому телеинъекции на тему «у терроризма нет национальности и религии», каждый раз с предсказуемой очевидностью вспыхивающие после очередного теракта, просто глупы. Не инопланетяне же в конце концов взрывают наши самолеты и школы! С этим «политкорректным» тезисом можно было бы согласиться, если бы верующие мировых религий по очереди устраивали теракты. То буддисты захватят школу и расстреляют в ней детей… То даосы взорвут самолет… То христиане подорвут кинотеатр… Вот в этом случае можно было бы ограничиться повторением банальности о том, что у каждого народа есть право иметь своих подлецов… Но ведь все очевидно не так.
Может быть, терроризм – это следствие искаженного понимания Корана. Но ведь – именно Корана, а не книги о Винни-Пухе. И у истоков этого искажения стоят ученейшие исламские мужи (улемы), а не безграмотные арабские скинхеды. Исламский мир роднят с миром террора не плохие ученики, а отменные и популярные учителя! И если власти Саудовской Аравии только в мае 2003 года были вынуждены отстранить от должностей 1710 человек из духовенства – значит, проблема не в одиночках. При таких масштабах террористическая проповедь – это болезнь уже всего исламского сообщества. И еще одна причина ответственности всего мусульманского мира за своих подонков в том, что изряднейшая часть мусульманского мира считает террористов не подонками, а героями.
Так что прав Юлий Ким:
Ислам, ислам…
Как это нам ни горько,
Но ты в ответе за Беслан
И за кошмар Нью-Йорка.
Мир ислама ответственен за исламский терроризм – хотя бы тем, что отказывается увидеть эту свою ответственность.
В итальянской газете La Stampa об этом с горечью писал отнюдь не итальянец, а мусульманин - Ибрахим Рефат: «Эхо бесланской трагедии едва доходит до арабского мира. Его почти не слышно. Известие об ужасающем количестве жертв ушло с первых полос газет и занимает лишь второе место в выпусках новостей после традиционных сюжетов о церемониях в королевских дворцах. Вопреки тому, что происходит в Европе, события, как эта бойня в Беслане, не очень будоражат сознание масс. Конечно, были кое-какие критические выступления, например шейха Аль-Азхара, лидера суннитов, который в пятницу обвинил террористов в том, что они используют ислам в качестве прикрытия. И все же исламские теологи в последние дни больше были заняты изданием фетв на тему: можно или нельзя убивать западных заложников в Ираке. В арабском и исламском мире большинство по-прежнему отказывается задуматься и проанализировать произошедшее. Единственным интеллектуалом, который порвал круговую поруку, был директор канала Al Arabiya Абдель Рахман ар-Рашед. В статье в издающейся в Лондоне арабской газете Al-Sharq al-Awsat он выступил с повинной: “Давайте скажем горькую правду: все террористы в мире – мусульмане. Мы, мусульмане, не сможем обелить наш имидж, если не признаем этот постыдный факт”. Однако такие слова уходят в пустоту, потому что арабские лидеры никогда не признают, так же как никогда не признает исламское духовенство и сами интеллектуалы, что зло заключается в фанатизме, который разъедает арабское общество. Элита, до сих пор отрицающая, что 11 сентября устроили арабы, не может этого сделать. И, следовательно, не признают это и простые обыватели ближневосточных городов, свыкшиеся с проявлениями насилия, которое налагает отпечаток на их повседневную жизнь. Разум этих людей уже пропитан бредовыми речами имамов, которые призывают отвергнуть “другого”, немусульманина, называя его просто “неверный”, “кафир”. А ближневосточные СМИ, включая государственные, в свою очередь, способствовали расширению масштабов этого этноцентризма, изображая злоключения арабов и мусульман как единственную форму несправедливости на этой земле. По их мнению, жертвы живут только в Палестине, Ираке, Кашмире, Чечне. А палачи, подстрекаемые “сионистами”, живут только на Западе.
Да, сегодня «все террористы – мусульмане», но все же не все мусульмане – террористы. И об этом тоже не стоит забывать. Как и о том, что среди детей, погибших в бесланской школе, было немало мусульман. Оттого и на «школьном кладбище» соседствуют кресты и столбы. С точки зрения террористов бесланские дети были плохими мусульманами – не-ваххабитами (ваххабизм объявляет «неверными» мусульман иных толков).
 Фанатизм и нечувствие к чужой беде – болезнь исламского мира. Но эта их болезнь оборачивается болью для нас, их соседей по планете (да уже и по улице). Поэтому и приходится нам пробуждать чувство сопричастности, вины и ответственности в мусульманах. Не в терроризме виноват ислам, а в том, что недостаточно яростно защищает свою святыню – Коран – от фанатичных перетолкований.
И еще одна вина исламского мира – в том, что он позволяет использовать себя. Мало сказать, что в исламских университетах ковалась идеология «Аль-Каеды». Заказ-то на эту «ковку» поступил из региона, от которого Ближний Восток весьма удален. А потому можно сколько угодно долбать ракетами по афганским пещерам, иракским домам и чеченским лесам, но мозг, управляющий исламским терроризмом, это нимало не затронет – по той причине, что этот мозг находится за пределами исламского мира. Я убежден, что стратегическое планирование терактов, совершаемых от имени ислама, совершается в западном мире.
Силы, равно ненавидящие и мусульман, и христиан, пробуют стравить нас друг с другом. Нет, не думайте, что я сейчас заведу речь о евреях. Говорить о том, что Израиль контролирует исламский терроризм, допустимо только в сумасшедшем доме. Речь идет об архитекторах «нового мирового порядка».
«Новый мировой порядок» – это удивительное сочетание неслыханной ранее свободы и неслыханного ранее контроля. В истории бывали островки вольницы и ледники тирании. Но чтобы то и другое сосуществовало одновременно и применительно к одним и тем же людям – такого еще не было. Новый мир глобализации предоставляет людям абсолютную свободу в передвижении, в смене работы, в бизнесе, в выборе мировоззрения, в определении собственного стиля жизни. Есть знаменитая цитата Жака Аттали, который был в начале 90-х годов президентом Всемирного банка, сказавшего, что общество будущего - это общество намадов (кочевников), т.е. людей, которые не связаны ни семейными, ни религиозными, ни профессиональными привязанностями, ни корнями, но, как и деньги, свободно перемещаются туда, где это выгоднее, не имея никаких пристрастий.
Но все это в сочетании с абсолютным контролем за каждым твоим шагом и с установлением неотвратимой ответственности за неверные шаги. Миллионы видеокамер наружного наблюдения, постоянный электронный учет каждой покупки и каждого передвижения, отслеживание телефонных разговоров, электронной почты и контактов превращает всех жителей «цивилизованных стран» в пожизненных участников «реалити–шоу».
 Этот поворот означает отход от той идеологии, которая вела западный мир последние три столетия. Идеология Просвещения и либерализма утверждала, что права человека выше всего. Под лозунгом “борьбы за индивидуальную свободу” разрушалось все сверхиндивидуальное. Этим тараном были снесены опоры христианского общества. Поэтапность действий нам хорошо знакома: «Весь мир насилья мы разрушим, а затем мы наш, мы новый мир построим…». После замены прежних конструкций наступает пора подумать о фиксировании и увековечивании новых.
Когда люди всерьез укрепляются у власти, тогда у них начинают меняться некоторые представления. Сегодня, мне кажется, подобная переориентация происходит в глобальном масштабе. Люди, которые пришли к власти под лозунгами “прав человека”, сегодня осуществляют поворот в другую сторону: свою наконец-то обретенную власть надо “зацементировать”, увековечить. А чтобы увековечить власть новых «ценностей» и элит, надо выбить из людей тот дух диссидентства, который прежде эти самые новые элиты и насаждали в массах. Как же убедить западного обывателя отказаться от столь возлюбленной им личной свободы? Надо среди его прав выделить самое главное право – «право на жизнь». И пояснить, что именно этот «король» оказался под вечным шахом. А, значит, пришла пора приносить жертвы. Чтобы человек почувствовал угрозу своей жизни – эта угроза должна подышать ему в лицо. Для этого надо ее создать и предъявить миру.
И когда страх начинает пронизывать все поры общества, тогда можно сказать: “Люди, мы можем вас спасти! Но, для этого позвольте надеть на всех вас ошейники!” В 80-е годы это делалось с помощью мифа о всесилии наркомафии: электронные кредитные карточки нужно вводить вместо денег, чтобы не было “черной наличности”, которую потом самолетами увозят наркобароны в Латинскую Америку. А в 90-е годы образ врага сменился: теперь это не наркобароны из Латинской Америки, а исламские террористы. Ну, а вывод все равно тот же самый: все равно, давайте избавляться от наличных денег, давайте жить под видеокамерами, давайте превратимся в легко наблюдаемые (а впоследствии - в легко управляемые) объекты.
Угроза из Колумбии заменена на угрозу из Аравии. Угроза экстраординарная – и меры для ее устранения должны быть необычными: раз враг может оказаться везде и врагом может стать любой, то нужна тотальная слежка за всеми.
Так что среди грехов мусульманских террористов есть еще и грех слепоты: они не заметили, в чьих руках они стали марионетками.
Прошу отметить модальность моей речи: я говорю об этом не как о факте, а как о моем ощущении. Доказательств этому тезису у меня нет. Кроме, пожалуй, одного: отсутствие терактов в США после 11 сентября 2001 года. Именно США более всего досаждают исламскому миру. Значит, именно туда и должны были бы быть направлены стрелы ответного гнева. Но нет – за морем все спокойно
А вот Россию медленно, но верно превращают в прифронтовое государство, защищающее встревоженную Европу от растревоженного исламского мира. И президент уже произнес это слово: «война». А на войне как на войне: на войне не бывает атеистов. Что бы ни замышляли архитекторы «нового порядка», у Бога свой план. И может быть Россия, которая в 90-е годы выбор между тележвачкой и верой сделала в пользу жвачки, теперь, в военных условиях, все же поймет необходимость обретения веры.
|
![Перейти в раздел [ Проповедь ]](../images/proplogov.gif)
