|
Почему-то труднее стало дозвониться до Сербии. В эти последние
несколько недель.
Последние - для той Сербии, какой она была в годы до сумятицы
в Косово и Метохии.
Сегодня Сербия - другая; и, значит, Россия - другая тоже.
В ночь на 24 февраля Россия молилась за сербов в Косово и Метохии;
и Всемирный Русский Народный Собор
благословил всех, кто словом, делом,
молитвой может поддержать сербский
народ.
В то время, пока жду заказанного
разговора с Сербией, слушаю привезенные оттуда записи; в доме звучат
печальные, пронзительно звонкие песни
сербов, и слова их - почти понятные и
до боли родные:
А когда все же получается дозвониться до хороших сербских знакомых, становится проще и легче на душе: особая
сила и спокойствие есть в их голосах;
необыкновенное мужественное смирение
народа, на долю которого выпало бесчисленное множество испытаний.
Вот звонок ("Сербия на линии: Говорите!") - и слышу спокойный голос
Марии, насельницы монастыря "Свете Жича".
Мария прекрасно говорит по-русски,
и знакомить приезжих из России с историей и жизнью древнего монастыря - ее
послушание.
И мне тоже минувшим летом в опустевшем после службы монастырском
храме она показывала фрески, чудом
сохранившиеся - после всех этих на
Сербию нашествий: и турки хозяйничали, и немцы бомбили. И теперь вот
- тоже :
В нынешнем году монастырь "Свете
Жича" отмечает свое восьмисотлетие.
Строгий, очень строгий устав монастырской жизни - и добросердечная,
любовью проникнутая открытость сестер
к паломникам. Многочасовые службы
- и кофе по утрам в монастырской
гостинице.
Вспомнилось: лет пятнадцать уже
назад в гостинице "Минск" вот так же
пил кофе с Вадимом Николаевичем
Ордовским-Танаевским, внуком последнего тобольского генерал-губернатора.
Вспомнилось потому, что говорили тогда
о Сербии и Сибири.
Сербия после революции дала приют
многим русским эмигрантам: там жил и
похоронен генерал Врангель; и там жил
изгнанный тобольский губернатор Д.
Н. Ордовский-Танаевский, и там, в Сербии, он - всевластный хозяин наших сибирских, обдорских просторов
- принял монашество и схиму.
И закончил свои дни, ухаживая за больными в лагере для
перемещенных лиц:
Связь России и Сербии
непреложна и неразрывна.
А "Сербия" и "Сибирь" -
случайно ли схожи в звучании?..
"Как дела?" - спрашиваю
Марию.
"Слава Богу!" - отвечает она.
... Летом по монастырскому
двору бегают ящерицы, и в
свободное время наблюдаю,
как здешняя кошка с удовольствием пробует их ловить. У
меня послушание - собирать
теплые, прогретые солнцем
сливы в монастырском саду.
И еще послушание: помогаю переводить на сербский
язык сочинения святителя
Феофана Затворника. С переводчиком - его зовут Небойша ("отец так меня назвал,
чтобы ничего не боялся"), и
он очень высокого роста - мы
устраиваем рабочее место где-нибудь в монастырском дворе;
рядом - древние книги, а в
вышине - колокольный звон.
И, кажется, везде - светлые
слова святителя: и на сербском, и на
русском, и на церковнославянском:
Однажды Небойша пригласил меня в
Кралево - ближний к монастырю город,
по-нашему райцентр, чем-то похожий
на Тобольск.
"Кралево" - это, понятно, от слова "король": историческая вотчина сербских правителей.
* * *
На монастырском подворье в Кралево все заняты, много приезжих; но
слова "брат из России" в Сербии имеют особое значение. (О русских там не
говорят "гость" или "приезжий" - для этого существует "брат").
И вот уже накрыт стол, и сварен
кофе; я рассказываю сербам о храме в
заполярном поселке Ямбург и о часовне
на станции Обская, а хозяева, тоже не
без гордости, о строящемся храме в
Кралево. Мы тут же едем смотреть этот
внушительных размеров собор. Он еще в
лесах, но затеплены свечи у иконы св.
Саввы Сербского, и, благословившись, я
тоже прикладываюсь к ней.
На площади в Кралево есть небольшой памятник: постамент из черного
мрамора, и на нем - имена сербов, взрослых и детей,
которые погибли во время натовских бомбардировок.
"Мне страшно, когда погибают дети", - сказал
Небойша, который ничего не боится.
Сегодня, когда слышу циничный бред устроителей
"мирового порядка", радостно
признавших отделение Косовского
края от Сербии,
перед глазами встает этот скромный и скорбный постамент. Он - непререкаемое свидетельство
того, как натовскими
"миротворцами" и их хозяевами лицемерно
растоптаны были все мыслимые моральные нормы и ценности.
А еще на их совести - более сотни
разрушенных, обезображенных храмов и монастырей в Косово.
Впрочем, что значит "совесть" для тех,
кто разнузданно попирает обычные нормы международного
права?
"У нас уже скоро служба в храме начнется", - говорит по
телефону Мария.
"Просим ваших молитв", - я понимаю,
что разговор надо завершать.
Утренняя литургия в монастыре "Свете Жича" начинается
очень рано, в половину пятого утра. Потом
день, насыщенный трудом по послушанию. В монастыре всегда
многолюдно, но тихо и благочинно.
Однажды, правда, тишину нарушило хоровое пение: за монастырскими
стенами проходил, как мы бы сказали, фестиваль народного творчества. Но
это были не лубочные коллективы самодеятельности при клубе - просто есть
традиция, когда в один из дней местные
жители надевают национальные костюмы и собираются вместе.
И тогда звучат сербские песни - простые и возвышенные в своей простоте.
Это песни народа, сохранившего веру и достоинство в непрерывной почти
череде сложных, трагических событий своей истории.
И в рейсовом автобусе, которым я ехал от Белграда до Кралево, салон
наполняли добрые, светлые народные мелодии. Такая же музыка сопровождала
меня и в такси.
И с этим такси связана отдельная история.
Доставив на автовокзал часов в восемь вечера, водитель понял, что ждать
автобуса мне придется до часу ночи.
"Я тебя здесь не оставлю, - по-братски
заявил таксист. - Поедем к нашим друзьям". И демонстративно выключил
счетчик.
Друзьями оказались владельцы ресторанчика "Железница", муж и жена.
"Это брат из России", - такой рекомендации было достаточно.
И был ресторан закрыт от прочих посетителей, и веял над столиком
аромат черного кофе "по-сербски", и
мы вспоминали общие страницы нашей
истории - ближней и дальней. "Да,
Житие св. Сергия Радонежского помогли составить сербы!" - "Да, династия
Неманичей - образец государственного
устройства!" - "Да, Россия в забалканском походе..." - "Да,
сербы сдержали, оттянули на себя немецкие дивизии
в сорок первом..." - "Да, Путин - это хорошо!".
Так незаметно прошли эти четыре часа.
* * *
Что-то значимо большее, чем обычные нормы
гостеприимства, есть в
этой расположенности
сербов к России.
"Мы молимся за вас", - ответила Мария.
"Хвалимо!" - поблагодарил я сестер монастыря
по-сербски. "Спасибо" значит.
Уезжая, я оставил в Сербии книги и видеокассеты о Ямале. Через
короткое время Небойша прислал письмо. Сообщил:
дирекция Международной книжной выставки в Белграде согласилась с его
предложением провести презентацию о возрождении духовных традиций в
Ямало-Ненецком автономном округе.
К письму были приложены фотографии: посетители выставки в Белграде
смотрят фильмы, листают книги на небольшом стенде, посвященном Ямалу - его культуре, его истории;
новопостроенным храмам, которые Владыка Димитрий освятил в
этом дальнем краю.
...Духовная, историческая связь России и Сербии жива, не забыта; она
продолжается и в обычном житейском общении, и в малых и больших делах, и
она ощущается сердцем. Сегодня сердце болит...
Скоро я снова буду звонить в Сербию, узнавать: как дела, спокойно ли?
И задаю вопрос: что я могу?... нет,
что мы - ямальцы, сибиряки - что мы можем сделать для тебя, Сербия?
Петр КАЗАНЦЕВ, Заслуженный деятель культуры РФ, г. Салехард
| 
