|
Конец XIX века, Москва. Все громче звучат лозунги нигилистов, революционеров о том, что человек
сам себе бог и царь; народ в городах в большинстве своем причащается всего раз в год, на Пасху, а
в семинариях нередко можно встретить людей, относящихся к священству лишь как к ремеслу, вера
для многих – лишь традиция.
На этом тревожном фоне в центре многолюдной Москвы каждый день раздается благовест. В небольшом храме святителя Николая
в Кленниках маленького роста священник
каждое утро открывает Царские врата и
возглашает: «Благословенно Царство Отца, и
Сына, и Святаго Духа, ныне и присно и во
веки веков»… И – никто не приходит.
«Как ни пройду мимо твоего храма, все
у тебя звонят, – говорит ему один протоиерей. – Заходил в церковь – пусто… Ничего
у тебя не выйдет, понапрасну звонишь!» Он
это слышал. И продолжал служить в одиночестве на протяжении 8 лет, не пропуская
ни одного дня.
Этот ничем не примечательный, скромный
батюшка через сто лет будет прославлен
во святых и станет известен как святой
праведный Алексий Московский, чудотворец,
прозорливец, к которому в начале XX века
толпами шли за советом люди и по молитвам
которого по сей день происходят чудеса.
«Блаженный Алешенька»
В житиях святых можно прочитать, что
многие будущие великие подвижники с самого раннего детства вели себя необычно, не
как все, потому что реальность Неба, Бога
была для них самоочевидной, простой и ясной. Примеры мы знаем и в XX веке. Так,
чудаковатым, блаженным считали будущего
архиепископа Шанхайского и Сан-Францисского
Иоанна (Максимовича), который с детства не
мог пройти мимо храма, не остановившись и
не перекрестившись медленно, с поклоном, ни
на кого не обращая внимания и не смущаясь.
Однажды, когда будущий архиепископ учился
в кадетском училище, он прямо во время
парада вышел из марширующего строя кадет,
чтобы перекреститься на кресты храма, а затем бегом вернулся в строй, получив после
серьезный выговор…
Так и будущего отца Алексия Мечева называли «блаженный Алешенька». Его дедушка
был протоиереем в Коломенском уезде, отец
– Алексий Иванович Мечев – регентом хора
в кафедральном соборе Чудова монастыря в
московском Кремле, и Алеша воспринял от
них живое переживание Евангелия.
«Бог дал мне простую детскую веру», –
признавался он впоследствии своим духовным
детям. В детстве «блаженный Алешенька» мог
в разгар веселья и игр вдруг стать очень серьезным и уйти куда-то, уединиться.
С малых лет очень мягкий характером, он
был не склонен к ссорам, наоборот, старался
всех помирить или развеселить. Таким он был
всю жизнь и этому учил: жить так, чтобы рядом
с тобой было легко и радостно.
Старец был не просто добрым человеком,
время от времени кому-то помогавшим. Он со
всем вниманием и самоотдачей входил в положение каждого человека – и не мог иначе!
«Господь никому не отказывал, всех звал к
Себе, ко спасению – и я не могу отказать!
Он умирал и не забыл никого, всех помнил,
разбойника спас, Матерь Свою вспомнил. И
я не могу отказать», – говорил отец Алексий.
Каким бы грешником или лентяем ни был
человек, как бы ни падал, что бы ни делал,
даже упреки старца ему – деликатны, тон
ласков и сердечен:
«Дорогой баловень Петюшка! – пишет он в
одном письме. – С большой скорбью узнал, ты
в период отчаяния позволил себе сбаловать,
выпить винца и никотин… и прийти в упоение.
На первый раз прощаю я баловника и оставлю
без всякого наказания, но с обязательством
впредь этого не делать. Дорогой Петенька, будь
спокоен, скорбь твоя прейдет в радость. Господь Милосердный с тобою, и о тебе молятся
все братья и сестры. Будь здоров».
Можно подумать, что он пишет родному
сыну! Но так отец Алексий обращался со
всеми, знал ли он человека всю жизнь или
одну минуту. «Мир не нуждается в наших разбирательствах, мнениях и суде, – писал святой.
– Он гибнет от недостатка любви».
Отец Алексий во время совершения молебна
|
«Ты такой маленький…
будь лучше священником!»
Любить, жалеть людей, делиться с ними,
входить в ситуацию каждого Алешу приучили
родители: он до конца жизни вспоминал, как
мать взяла к себе, в их двухкомнатную квартирку в Троицком переулке, свою овдовевшую
сестру с тремя детьми, при том что своих-то
было трое – Алешин брат Тихон и сестра
Варя. Шестеро детей, трое взрослых – и всем
хватило места и хлеба!
Сердце, жалеющее людей, с юности стремилось к профессии, предполагающей служение
на благо других. Поэтому Алексий хотел стать
врачом. Но мать, Александра Дмитриевна,
говаривала: «Ты такой маленький, где тебе
быть доктором, будь лучше священником!» И
не ошиблась, точно угадав призвание сына.
Окончив Московскую духовную семинарию,
он встал на этот путь – устроился в 1880 году
псаломщиком (низший чин церковнослужителей;
псаломщику вменялось в обязанность читать
во время богослужений тексты из Священного Писания и молитвы, он не был облечен
священным саном. – Прим. авт.) Знаменской
церкви на улице Знаменка.
И тут его незлобивость и мягкость подверглись серьезному испытанию. Вспыльчивый,
несдержанный настоятель храма отец Георгий
набрасывался на 21-летнего служителя по поводу и без, требовал от него почему-то выполнения обязанностей сторожа, придирался, иногда
даже бил. Младший брат Тихон часто заставал
Алексия в слезах. Казалось бы, нужно просить
о переводе в другой храм! Но Алексий терпел
и ни о чем не просил. И не ожесточился, не
потерял любви к людям.
Годы спустя, придя на похороны своего
жестокого начальника, он плакал, но уже от
благодарности: невольно отец настоятель преподал ему такую школу, так помог в борьбе
с собственными недостатками, главным из
которых отец Алексий считал «яшку» – самолюбие…
Отец Алексий с семьей
|
Красавица моя…
Нередко святых людей удобнее представить
такими былинными героями, чуждыми обычных
человеческих чувств, эмоциональных проявлений – в общем, ничего «земного». Но это
совсем не так. Жития редко приводят подробности их эмоциональной, чувственной жизни,
но в случае со старцем Алексием их доносит
сохранившаяся переписка с женой и с детьми.
«Красавица моя милая… драгоценная
женушка Нюшенька… жизнь моя, принимай
лекарство и пей больше молока»; «Забудь
обо всем в мире, думай только, чтоб тебе
поправиться скорее, утешайся мыслью о том,
что о тебе непрестанно думает твой муж…
Он хоть и в 25-верстном расстоянии от тебя,
драгоценная моя, но хорошо, отчетливо знает
и чувствует, что ты думаешь и делаешь»;
«Золотое мое солнышко»…
Вот как обращается будущий святой к своей
жене, Анне Петровне Молчановой, тоже происходившей из духовного сословия. Удивительные
по красоте отношения!
У них родилось пятеро детей: на четвертом
году супружества – дочь Александра (1888),
потом дочь Анна (1890), сын Алексий (1891),
умерший во младенчестве, сын Сергей (1892,
будущий священномученик), дочь Ольга (1896).
И годы спустя после венчания отец Алексий писал своей жене трогательно и непосредственно:
«Ты, красавица, забыла у меня на столе
браслетку и кольца, то будь спокойна, я их
убрал и с собой в воскресенье привезу. Целую
тебя несчетно раз. Твой Ленечка».
Какой-то необыкновенной красотой Анна
Петровна не отличалась, однако отличалась
добрым, живым характером – даже на фотографиях в любом возрасте это видно – и крепкой,
простой верой. Отец Алексий – священник,
будущий прославленный святой и подвижник
– со смирением писал ей: «Я верю вполне,
что ты глубоко верующая, помолись же обо
мне, мой ангел, чтобы и я был тоже таковым».
Матушка Анна разделила с мужем его
самоотверженное служение, когда 19 марта
1893 года отец Алексий был рукоположен
епископом Нестором, управляющим московским Новоспасским монастырем, во
священника к церкви Николая Чудотворца
в Кленниках. Хиротония совершалась в
Заиконоспасском монастыре, что по сей
день стоит в двух шагах от Кремля. Приход оказался очень малочислен, довольно
беден, и отец Алексий стал единственным
его священником…
Бог, знающий каждого человека до самых
его глубин, пожелал дать святому в спутницы
именно такую женщину, и она сыграла в его
жизни важную роль.
Он вспоминал жену и как друга, мягко
направлявшего его, подсказывающего то, чего
он сам не замечал. «Я был очень счастлив,
– писал он годы спустя сыну, – когда покойная твоя мама, бывало, заметив что-либо,
высказывала свое впечатление мне, и я
тотчас, приняв к сердцу, изменял согласно с
ее замечаниями… Я не хочу сидеть на точке
замерзания. Каждый из нас не замечает за
собой и может усовершенствоваться только при
участии близких, дорогих людей…»
Омрачало их жизни только то, что матушка
Анна страдала тяжелой сердечной недостаточностью, и с годами это давало о себе знать
все больше. Выйдя замуж 18-летней юной
девушкой, к 36 годам она уже очень мучилась
от водянки: тело отекало, наступала слабость,
становилось трудно дышать. Было настолько
тяжело, что в какой-то момент матушка просила своего супруга перестать ее вымаливать…
29 августа 1902 года Анна Петровна скончалась. В церковном календаре, по старому
стилю, это день памяти Усекновения главы
пророка Иоанна Предтечи – день покаянный,
скорбный, в который полагается строгий пост…
Храм святителя Николая в Кленниках, Москва.
1920-1930-е гг.
|
Встреча с праведным Иоанном Кронштадтским
Отец Алексий очень тяжело переживал
потерю жены: он запирался у себя и долго
молился, плакал перед Богом. Позже в письмах
он признается, как, «прикипевший» душой к
любимой супруге, страдал от одиночества, от
своего вдовства…
Смерть бесконечно любимой жены стала
водоразделом его жизни. Но вместе с тем:
мало ли священников-вдовцов было в то время? И только единицы достигли святости. Так
и отец Алексий переступил черту, за которой –
любовь уже не человеческая, а Божественная,
полное забвение себя ради других, способность
видеть всего человека насквозь, ни в коем
случае не приписывая этого дара себе.
Все это – тайна внутреннего преображения
человека. Нам известны лишь внешние вехи.
Однажды на пороге дома безутешного
священника появился известный кронштадтский
пастырь, отец Иоанн (Сергиев), чудотворец,
которого Церковь потом прославит в лике
святых. О тяжелых переживаниях отца Алексия
ему рассказали его знакомые.
«Вы пришли разделить со мной мое горе?»
– спросил отец Алексий вошедшего кронштадтского священника. И услышал в ответ: «Не
горе твое я пришел разделить, а радость.
Тебя посещает Господь. Оставь свою келью и
выйди к людям, только отныне и начнешь ты
жить. Ты радуешься на свои скорби и думаешь:
нет на свете горя больше твоего… А ты будь
с народом, войди в чужое горе, возьми его
на себя и тогда увидишь, что твое несчастье
незначительно в сравнении с общим горем, и
легче тебе станет».
После этого священники вместе совершили
службу в одном из московских храмов.
И с этого времени начался особый путь
отца Алексия, путь старчества. Особый – потому что с того момента он, и прежде заботившийся обо всех, забыл себя, чтобы жить для других.
«Священник должен
принадлежать народу»
Нельзя сказать, что до этого отец Алексий
не был с народом. Нуждающимся помогал при
любой возможности, устроил приют для сирот и
детей неимущих родителей, и именно он, один
из немногих московских священников, служил
литургию каждый день. Восемь лет, почти в
полном одиночестве!
Люди потянулись в Кленники. Потому что
к настоятелю всегда можно было прийти на
исповедь или хоть на разговор. Двери его
храма были всегда открыты. В Москве он постепенно получил известность как священник,
к которому можно обратиться за утешением
и советом в самом тяжелом горе.
Отец Алексий говорил: «Священник должен
принадлежать народу», – и признавался в
письмах к родным, что принимает людей до
поздней ночи, отходя ко сну в 2 часа, чтобы
рано утром быть уже снова на ногах.
«Любить всех, – писал он, – легко сказать…
Полюбить всех есть дело жизни и опыта, и
опыта немалого».
Мощи праведного Алексия Московского
в храме свт. Николая в Кленниках
|
Воспитывайте волю!
Будучи сам очень собранным и дисциплинированным, отец Алексий именно дисциплине и
силе воли придавал большое значение, всегда
умоляя своих духовных чад: установите порядок в своей жизни, воспитывайте свою волю!
По воспоминаниям его духовной дочери,
знаменитого иконописца Марии Николаевны
Соколовой (впоследствии – монахини Иулиании), отец Алексий «всегда возводил руководимых им к подвигу духовному», говоря, что «внешний подвиг необходим. Хотя и самый
малый, он воспитывает силу воли».
Когда его спрашивали, как же решить
свои проблемы, наладить жизнь, он отвечал:
не оставляйте молитвы! «Молись усердно и
неопустительно», – говорит он в одном письме.
И признается, что сам страдал когда-то
безволием, и что очень важно победить его:
«Дорогая К.П., какое великое милосердие
Божие к нам, а мы, грешные и нерадивые,
не хотим и малого часа отдать Ему на благодарение и меняем время молитвы, которая
всего важнее, на житейские хлопоты и заботы,
забывая Бога и свой долг!»
Тянулись к нему еще и потому, что отец
Алексий получил от Бога очевидный, но
тщательно скрываемый им самим дар прозорливости: он часто рассказывал как бы
истории о других людях, попавших в похожие
обстоятельства, но пришедшим рано или поздно
становилось понятно, о ком речь…
Так, женщина пришла к священнику с
трудным вопросом: ее муж пропал без вести
во время Первой мировой войны, с тех пор
прошло уже 9 лет, и к ней сватается хороший
человек. Выходить ли ей замуж? Не ждать ли
мужа? Отец Алексий в своей манере рассказал
ей историю: «Вот бывают такие случаи. Пришла
ко мне женщина и говорит: “Батюшка, благословите выйти замуж снова, мой муж много
лет в плену, его, наверное, уже в живых нет”. Я
не благословил, а она не послушалась, все-таки
вышла замуж. Через 8-9 дней после венчания
возвращается из плена ее муж. И вот у нее
теперь два мужа, она должна решить, чья же
она жена!» Женщина испугалась и решила отложить вопрос с повторным замужеством. А
через несколько дней вдруг вернулся ее муж!
Однажды к отцу Алексию приехала из Тулы
женщина, у которой пропал единственный сын.
Придя в храм Николая Чудотворца, она встала
в очередь ко кресту. Завидя ее, отец Алексий
протянул ей крест через головы тех, кто шел
впереди, и сказал: «Молись как за живого!»
После, встретившись с нею, старец ласково
обратился к несчастной: «Счастливая мать!
Счастливая мать! О чем ты плачешь? Тебе
говорю: он жив!» – и потом рассказал якобы
произошедшую историю: «Вот тоже на днях у
меня была мать: все о сыне беспокоится, а
он преспокойно служит в Софии на табачной
фабрике». Через несколько месяцев эта женщина получила от сына письмо, в котором он
сообщал, что служит на табачной фабрике в
Софии.
В другой раз к старцу пришли две незнакомые ему прежде девушки просить благословение стать монахинями. Одну из них он охотно благословил, а другой велел вернуться домой.
Девушка очень огорчилась. Окружающие стали
расспрашивать ее, и оказалось, что она живет
с престарелой матерью, которая болеет и не
желает слышать об уходе дочери в монастырь.
Бывали и забавные, но всегда поучительные для их участников случаи. Одна начальница приюта для сирот, Ольга Серафимовна,
придя на литургию вместе со своей подчиненной, про себя переживала: а вдруг батюшка
сейчас скажет что-нибудь такое про меня, что
уронит меня в глазах моей подчиненной? И
поэтому хотела пропустить ее вперед в очереди ко кресту. Увидев Ольгу Серафимовну,
отец Алексий поднял высоко крест и, благословляя ее, громко произнес: «Ольга! Мудрая!»
А когда та подошла, наклонился к самому ее
уху и добавил: «Дура, это я только для других
сказал», – и с обычной своей добродушной
улыбкой посмотрел на нее. Так рядом с ним
люди учились не думать о себе лишнего, как
и он о себе никогда не думал, говоря: «А что
я? Я убогий…»
После революции
Над Россией сгущались тучи, приближался
1917 год. Люди тянулись к Богу, но для многих русских церковная жизнь превратилась в
обременительную традицию, не способную,
как им казалось, произвести ничего живого,
а живым, справедливым, свежим и манящим
представлялись те перемены, которые сулила
революция и которые впоследствии обернулись
кровавым кошмаром ненависти и братоубийства. Сам отец Алексий писал о расщеплении
общества и равнодушии друг ко другу: «Ведь
на самом деле не только каждое сословие,
но даже и каждая семья жила особняком, не
искали общего блага, но только личного…»
В 1919 году, в разгар Гражданской войны,
когда будущее было тревожно и абсолютно
непредсказуемо, священнический сан принял
сын отца Алексия Мечева, Сергей. Он показал себя человеком необыкновенно твердым,
мужественным и волевым и, как отец, пламенеющим верой…
Последние несколько лет жизни отца
Алексия пришлись на тяжелейшее для России
время, когда, по воспоминаниям современников, «с наступлением зимы Москва стала
похожа на убогую деревню. Улицы и тротуары
не чистились. Трамваи перестали ходить. И
народ передвигался пешком посередине улицы
с мешками за спиной в надежде что-нибудь
достать себе для пропитания». Но отец Алексий
продолжал ежедневно служить. Приход храма
на Маросейке увеличивался, и настоятель
установил сбор средств для оказания помощи нуждающимся, старикам и многодетным
семьям. Его дважды вызывали в ОГПУ на
«беседу», запрещали принимать верующих. Но
старец продолжал делать свое дело, собирая
вокруг себя людей.
И как некогда святой апостол и евангелист
Иоанн, единственный из Христовых апостолов
избежавший мученической смерти, так и старец Алексий, избежав тюрем и ссылок, умер
своей смертью в 1923 году. Просто лег на
свою постель и тихо скончался…
Его сын, священник Сергий Мечев, был
арестован в 1929 году, а в 1930-е годы храм
на Маросейке, лишившийся своих пастырей,
закрыли…
Духовных детей отца Алексия, его родных
ждали суровые испытания. Что мог бы сказать
старец на это? Что жизнь вообще несправедлива и трудна? Что одни «на коне», а другие – в
убожестве, нищете, несправедливо гонимы? А
он вновь и вновь сказал бы о любви. Поймите, наставлял отец Алексий, несправедливость
этого мира – это возможность нам проявить
любовь друг к другу, позаботиться о тех, на
кого беды навалились всей тяжестью. «Случай
сделать кому-нибудь добро – это есть милость
Божия к нам, поэтому мы должны бежать,
стремиться всей душой послужить другому! А
после всякого дела любви так радостно, так
спокойно на душе… такому человеку нечего
бояться, никто ему ничего не может сделать».
И ему – человеку безграничной любви –
ничего не смогли сделать.
«Надо любить Бога
всем существом!»
Прощаться с отцом Алексием пришла вся
Москва: к храму на Маросейке один за другим
прибывали разные приходы во главе со своими
пастырями. Отпевание – по завещанию отца
Алексия – совершал архиепископ Феодор (Поздеевский), настоятель Данилова монастыря,
чудом освобожденный из тюрьмы незадолго
до этого события. На Лазаревское кладбище,
где был похоронен добрый пастырь, стали
приходить люди. Через 10 лет кладбище закрыли, останки отца Алексия и его жены были
перенесены на кладбище «Введенские горы»
(Немецкое). Мощи старца Алексия оказались
нетленными…
Он и его сын, расстрелянный в 1942 году
священномученик Сергий Мечев, были прославлены в лике святых в 2000 году. Сегодня
мощи старца покоятся в храме, где он служил
на протяжении 30 лет, – храме Николая Чудотворца в Кленниках в Москве.
Вот такая простая, трудная и необыкновенная по красоте жизнь – удивительное
свидетельство того, что святость – это всегда
выбор, всегда решимость: ведь отец Алексий
мог исполнять требы, служить по праздникам
и по воскресеньям, вести обычную, размеренную жизнь священника, – которую вели
многие потомственные священнослужители
того времени. Он мог быть просто добрым
батюшкой, со временем забытым потомками,
но… К его мощам и в наши дни идут и идут
люди. И на приходе, где служил этот человек,
до сих пор – сквозь годы гонений! – жива
необыкновенная атмосфера настоящей христианской общины.
Святые среди нас. И так будет, пока не
прейдет этот мир. Из глубины веков и совсем близко – из многострадального XX века
– будет звучать их вторящий Христу голос:
«Любите! Всеми силами души – любите!»
Валерия МИХАЙЛОВА (ПОСАШКО),
Фома.ру
|
![Перейти в раздел [Документы]](../images/doclogov.gif)
