№7-8 2021 г.         

Надеяться и просить Бога о милости ко всем своим сродникам. Эфир от 7 июля 2021 года

7 июля 2021 года в программе «Светлый час» состоялась беседа с настоятелем храма преподобного Серафима Саровского г. Тюмени иереем Владимиром Язовым. Ведущий – председатель Издательско-информационного отдела Тобольской митрополии протоиерей Григорий Мансуров.

О. Григорий: Отец Владимир, так сложилось, что вы – не по профессии, а по призванию – краевед. Когда вы были настоятелем в Нижней Тавде, вы изучали историю приходов этой обширной территории до революции, также очень подробно описывали их нынешнее состояние. Вы регулярно публикуетесь в сборниках Родословных чтений. Это действительно очень интересно – знакомиться с родственниками через изучение своего родословия. Я как-то тоже сделал запрос по маминой линии. Знал, что ее отец, мой дед, родился на севере Омской области, и больше никаких подробностей. Написал в архив, получил о нем информацию. Мне сказали, что я могу также сканировать копию документа свидетельства о рождении 1921 года. Заплатил за это 450 рублей. Было интересно и довольно трогательно: узнал, как звали родителей деда. В 1921 году это был какой-то советский загс, графы «крещеный» не было. Но было написано, что род занятий – хлебопашество. Семья была большая – восемь детей, дедушка был третьим ребенком. Узнал, как звали, теперь за них молюсь.

Давайте поговорим о вашей семье. Вы коренной сибиряк или только по одной ветке?

О. Владимир: По материнской линии я коренной сибиряк. По отцовской – от донских казаков.

О. Григорий: Как далеко вам удалось погрузиться в изучении своих предков? До какого поколения и годов?

О. Владимир: Специально я этим не занимался. Просто копился домашний архив о моих предках, многочисленные фотографии XIX века – начала XX. И когда умирали мои близкие, их архив переходил ко мне. Я не думал его обрабатывать, думал, что все это останется моим детям. Но в условиях пандемии чуть-чуть стало больше личного времени.

Тут еще обратился один из внуков и попросил помочь написать ему сочинение о дедушке, который воевал в Великую Отечественную войну, попросил у меня некоторые данные.

Я ему эти данные дал, он написал сочинение – получилось довольно-таки неплохое. Я его немного подкорректировал. И дети меня стали просить: ты пиши, папа, где мы потом все это возьмем? И вот так, урывками, я стараюсь все это писать. Специально в архивах я не сидел, это чисто домашний архив, различные газетные вырезки. Например, из рода Язовых, донских казаков, Илларион Лупович Язов – выходец из Дона, XVII века. Сама фамилия имеет корни, связанные с Азовским морем, с городом Азовом. Когда-то мои предки защищали этот город от турок. Таким образом возникла станица Некрасовская на Урале. Поводом образования этой станицы был всполох некрасовцев, или Булавинское восстание при Петре I. Часть казаков ушла в Турцию и находилась там несколько веков.

О. Григорий: Некрасовцы – старообрядцы?

О. Владимир: Получилось такое разделение: старообрядцы в Турции, а православные ушли на Камень. Они частично пришли на Урал и были не старообрядцами, там издревле был православный храм Святой Троицы. Родоначальниками села Некрасовского были Язовы, Черданцевы, Вагановы, Исаковы. Этим родословием и занимался мой родственник – атаман Евгений Сергеевич Язов из Екатеринбурга.

О. Григорий: Станица Некрасовская – это Свердловская область?

О. Владимир: Да, недалеко от Екатеринбурга, Белоярский район. Буквально 60 км от Екатеринбурга. Там до сих пор проживают Язовы.

О. Григорий: А что заставило их двинуться в Сибирь с Азовского моря? Там, вроде, тепло. Или их выселяли?

О. Владимир: Я думаю, были некие гонения. Они хотели уйти подальше от властей.

О. Григорий: А станица когда появилась, уже после Петра?

О. Владимир: Она появилась в конце XVII века.

О. Григорий: Наверное, когда они уходили на Урал, были еще старообрядцами?

О. Владимир: Может быть. Но об этом нет никаких данных. История этой станицы описана, я вложил ее в жизнеописание моего деда, и ничего про старообрядцев там нет.

О. Григорий: Мои предки по фамильной линии были старообрядцами. Примерно в конце XIX века приняли Православие. У нашего владыки Димитрия, насколько мне известно, также есть предки из старообрядцев. Старообрядчество как форма русского Православия своей консервативностью, верностью традициям, стойкостью сохраняла саму веру. Например, второй мой дед Григорий Мансуров так и не вступил в партию. Хотя на фронте ему говорили: «Вступай, сейчас мы тебя к званию героя представим». А он отвечает: «Что, только партийные могут быть героями?»

О. Владимир: Конечно. Я уважаю эти традиции Древней Руси, которые во многом сохранили староверы. Православные тоже отказывались от вступления в комсомол, партию. Хотя история нашей страны в XX веке противоречива. Как с той, так и с другой стороны большое количество предков. Кто-то был у белых, кто-то у красных, кто-то казаком, кто-то расстреливал казаков. К большому сожалению, «брат на брата» присутствовало в нашей истории.

О. Григорий: Есть такие реки, Обь например: одна большая река течет, потом разделяется большим матерым островом, есть основное течение и отдельная ветка. Но потом они должны обязательно соединиться. И если одна река не соединится, то будет тупик, старица, которая заилится, заболотится, превратится в озеро, и в ней перестанет течь проточная вода. И вот старообрядцы, которые воссоединились с основной рекой, – это те, кто вернулись к Православию. Священномученик Гермоген Тобольский родился в семье единоверческого священника. Тюменский священномученик Михаил Макаров также был из семьи единоверческого священника – в журнале «Православный просветитель» была статья о нем. Так что очень много людей – выходцев из старообрядчества, которые вернулись в Православие, воссоединились и принесли с собой новые духовные силы, которые необходимы для поддержания веры Христовой на нашей земле.

О. Владимир: Интересно, что по заветам Игната Некрасова, который, кстати, и образовал станицу на Урале в 1695 году (тогда Екатеринбурга еще не было), казаки из Турции могли вернуться на Родину. И они вернулись при Никите Хрущеве, в начале 1960-х. Будучи с визитом в Турции, Хрущев узнал, кто они такие, и пригласил.

Так возникло поселение некрасовцев в Ставропольском крае. Они сказали, что есть условия. Завет Игната Некрасова – не возвращаться в Россию, пока там будет царь. Они считали, что Петр I их очень обидел. «Ну вот, у нас как раз сейчас нет царя, – сказал Хрущев, – сейчас советская власть.

Мы вас жильем обеспечим, возвращайтесь на родину». – «Но мы же люди верующие. Вы нам разрешите церковь построить?» Никита Сергеевич дал добро на церковь. Когда действительно переселились, то все так и оказалось: церковь и дома добротные для них построены. Но был и неожиданный запрет – чтобы детей в церковь не водили.

О. Григорий: Этот старообрядческий храм так и остался?

О. Владимир: Видимо, да. Я там, к сожалению, не был. Иногда слежу за ходом событий, по интернету. Они сохранили русский язык и чуть-чуть добавили от турецкой культуры: разноцветная одежда, очень красивые юбки. Все поют!

О. Григорий: У нас и сейчас время от времени любят это показывать по телевизору. Достаточно интересные, колоритные материалы, как старообрядцы возвращаются в Россию из Южной Америки, Бразилии – в частности, на Дальний Восток. У нас много территории и необжитых мест. Они там занимаются хозяйством, и это хорошо! Отец Владимир, ваши ближайшие предки вышли с Урала, переселившись когда-то с Азова. А как они забрались в Тюменскую область?

О. Владимир: К сожалению, я не застал своего деда, Петра Васильевича Язова, в живых, он умер в 1948 году. Он пишет в своей автобиографии, что его отец, Василий Автономович Язов, ища более безбедную жизнь, пошел в Казахстан. Там, в Акмолинске, научился плотничеству. Потом вернулся в Некрасовку. В 1919 году с этой станицы снялось 70 казаков: они вступили в армию Колчака. Потом, когда тот потерпел поражение, вернулись в станицу, а некоторые влились в деревню Язово Омской области, откуда, кстати, родом последний маршал Советского Союза Дмитрий Язов (тоже следил за его биографией). Он пишет, что его родители были с Пермского края. Сначала решил, что не с Некрасовки. Потом читаю биографию деда, которая нашлась уже позже. Он пишет, что в конце XIX века Екатеринбург входил в Пермский край. То есть это все мои родственники.

О. Григорий: Потом они расселялись, вступали в браки, искали новые места?

О. Владимир: Особенность казаков в том, что это мобильный народ. Кстати, в станице Некрасовской очень интересные дома, построенные казаками: они без фундамента. То есть основательно ничего не строилось, чтобы можно было быстро всей семьей сняться. Был интересным сам двор: туда мог войти отряд всадников, они просто могли уйти дворами. Интересное было расположение окон в домах: было такое боковое окно, в которое можно было посмотреть, как сейчас в глазок, кто пришел. Калитку открывали только тогда, когда убеждались, что пришел свой.

Георгий Язов с супругой и братом Петром. Станица Некрасовская, 1916 г.

Мой прадед Василий вместе со своим сыном Георгием, братом моего деда Петра, по всей видимости, ушли с Колчаком, потом вернулись в станицу. Их расстреляли красные. Мой дед Петр Васильевич проживал тогда в Тюмени. Он был журналистом. В 1919 году вступил в Красную армию, участвовал в знаменитом взятии Перекопа в Крыму. В его обязанности входила работа в походной типографии. В начале 1920 года он вернулся в Тюмень. Настрой у него был социалистический.

О. Григорий: То есть он еще до революции поддерживал эти взгляды?

О. Владимир: Да. Впоследствии он стал первым редактором областной газеты «Тюменская правда».

О. Григорий: Ваш дед был революционных взглядов. А кого тогда расстреляли?

О. Владимир: Прадеда, то есть его отца Василия, и брата Георгия. Василий был казаком и вступил в ряды армии Колчака, и его сын Георгий тоже. Вот она – Гражданская война: один брат за Колчака, другой за большевиков.

О. Григорий: И как это все уживалось в одной семье?

О. Владимир: Необъяснимо. Каждый человек – личность: свой жизненный опыт, свои взгляды. У меня, например, дочки-двойняшки на лицо одинаковые, но склад характера совершенно разный. Много общего и много разностей. Особенно в многодетной семье мы видим, что каждый ребенок отличается один от другого.

О. Григорий: И какая дальнейшая судьба была у вашего деда?

О. Владимир: Хочу добавить, что казаки – они же искатели правды, неравнодушные люди. Такого, что «моя хата с краю», не было. Поэтому каждый искал свой путь. Господь рассудит, каким путем они шли. Но равнодушными к жизни они не были, всегда на передовой.

Петр Васильевич Язов. Тюмень, 1930 г.

Дед пишет, что был и в Омске, и в Ялуторовске, некоторое время в Ишиме. Видимо, его направляли партийные органы. Он возглавлял газеты, нес печатное слово. После того как образовалась Тюменская область в 1944 году, возникла и областная газета «Тюменская правда», в которой он стал редактором. Тогда не было такого понятия – главный редактор, он был один. У меня сохранилась газета 1948 года – на смерть моего деда. Там почти страница описания его жизни и очень много подписей.

О. Григорий: Надо «Тюменской правде» об этом сообщить.

О. Владимир: Они в курсе. Несколько раз обращали на это внимание, записывали, фотографировали. Памятник на Парфеновском кладбище чугунный поставили, для тех времен довольно богатый.

О. Григорий: У меня дед по материнской линии попал на фронт под Сталинград. Там его сильно ранило, но он выжил, был демобилизован. После войны окончил филологический факультет МГУ и работал, кажется, в Красноярском крае, тоже редактором газеты.

О. Владимир: Семья моего деда была православная. Прабабушка Керкира Алимпиевна Язова была очень верующей. Ее мужа Василия (моего прадеда) расстреляли, сына Георгия расстреляли.

В Тюмени проживали Петр и Павел – мой дед и его брат. Может, слышали такое событие в 1934 году: в Тюмени произошел интересный прецедент, когда судили некоего Савина, заместителя главы города, за взрыв Благовещенского собора. Мы-то думали, что раньше за это хвалили, поощряли. Оказывается, заместителя главы города судили за взрыв собора. Тот всячески упирался, говорил: «Это не я, я такую команду не давал. Я вообще в командировке в Москве находился в это время». Его все равно посадили с изъятием имущества. И, что интересно, мне казаки принесли такой документ: один из присяжных заседателей был человек по фамилии Язов. Это явно брат моего деда – Павел Язов (потому что дед в то время был в Омске).

Павел Васильевич был участником Великой Отечественной войны. Когда в 1946 году восстанавливался Знаменский собор, который уже был передан Церкви, там писались фрески. И я чудесным образом обнаружил, что один из престолов изготовлен одним из братьев моего деда, Павлом Язовым.

Павел и Таисия Язовы с внуками. Тюмень, 1960 г.

О. Григорий: А как вы это узнали?

О. Владимир: Когда я служил диаконом в Знаменском соборе в 2005 году, ко мне как-то подошел протодиакон Антоний Сушков (он знал, что я интересуюсь краеведением), сказал, что у него есть крест от престола, который был изготовлен в 1945-46 годах и установлен в Никольском приделе. От него отвалилась косая деревянная половинка. Я смотрю – внутри креста написано: «Павел Язов».

Отец Антоний сказал, что этот крест – вот с этого престола, сейчас это жертвенник в алтаре Никольского придела. Мы заглянули под престол и увидели надпись: «Изготовлено при благочинном протоиерее Александре (видимо, Сычугове) во упокоение друзей, погибших в Великую Отечественную войну». Имена были написаны карандашом. Таким образом, Павел Язов стал участником таких событий.

Я думал, вся семья Язовых атеистическая. Оказывается, прабабушка воспитала детей в вере. Я встречался с дочерью Павла в начале 2000-х годов, она тогда была еще жива. Она сказала, что он пришел с войны и роптал на Бога: как Господь допустил, что столько крови пролилось? Получается, с обидой, но вернулся к Богу.

О. Григорий: А чем дальше суд закончился?

О. Владимир: Тот архивный документ, который мне принесли, – кассационная жалоба. Савин жалуется, что его посадили, а он не виноват. Его посадили на год.

О. Григорий: Вообще – ломать не строить. Можно было использовать здание в каких-то других целях для социалистического общества.

О. Владимир: На тот момент там был музей атеизма.

О. Григорий: А он взял и взорвал его – уничтожил «социалистическую собственность». Какие еще интересные факты из биографии ваших предков?

О. Владимир: Интересны письма, которые писал мой дед Петр Васильевич на фронт своим сыновьям. Два сына: мой отец – Артем Петрович и его брат Анатолий Петрович. Анатолий летчик, мой отец танкист. Вот одно письмо-треугольничек в стихах:

Тема, сын мой, что такое? Не писал ты мне давно. Меня это беспокоит, И гнетет одно: Уж не болен ли мой воин, Мой лихой танкист? Если нет, то я спокоен – Берегись, фашист! Знаю я твои ухватки В бытность за станком. Верю, ты не дрогнешь в схватке С извергом-врагом. Будь здоров, и бодр, и весел, Славный молодец! С нетерпеньем твоих писем Ждет старик-отец.

Это отрывок из письма, в котором были еще такие слова: «Верю я, что орден славный будет на твоей груди». Я думал, что дед ошибся в прогнозе: у отца не было ордена. Было много медалей, в том числе боевых. Но буквально несколько недель назад, будучи у брата (а у него тоже есть архив), я нахожу орден Великой Отечественной войны I степени моего отца и документ о его вручении. Так что дед писал пророческие стихи. С отцом, Артемом Язовым, происходило много интересных историй и в годы Великой Отечественной войны, и до нее. Множество случаев, когда он просто уходил от смерти. Первый случай, когда Артем был подростком. Он достал пистолет своей мамы, моей бабушки, которая служила в МВД. Баловались с другом, тот выстрелил в моего отца. Его окровавленного увезли в больницу. Пулю не извлекли, она всю жизнь его сопровождала – очень близко с сердцем, на что врачи сказали: «Давайте оставим».

Дальше еще случай. Артем попытался добровольцем уйти на фронт. В 17 лет с другом пришел в военкомат. Друга взяли, он постарше выглядел. А отцу сказали: «Еще подрасти». Отца вернули домой, а на друга пришла похоронка буквально через месяц. Еще случай. Артему исполнилось 18 лет, его призвали в танковую школу в Омске. Жили в землянках. Только, говорит, выхожу из землянки – она обваливается. А там находилось несколько человек танкистов. Обрушился потолок, стены, и, пока выкапывали, все погибли.

Далее. Харьков, 3-й Украинский фронт. Танк подбили, у отца ранение в ногу. Его на самолете отправили в госпиталь. В пути у самолета отказал двигатель. Он планирует и садится чудесным образом на пашню в городе Урюпинске Сталинградской области. А там госпиталь для высшего военного состава. Отца-сержанта заносят на носилках. Там говорят, что сержантов здесь не принимают, пусть дальше везут. – «Так это вот с упавшего самолета». – Медики удивились и приняли. Сначала хотели Артему ампутировать ногу. В итоге в госпитале ногу вылечили, и он всю жизнь ходил на двух ногах. Потом служил в органах внутренних дел, подполковник.

Был еще один случай в Великую Отечественную войну. Танк остановился в одной из деревень Харьковской области. Танкисты были очень голодны. Деревня полностью выжжена немцами. Отец был командиром боевой башни. Смотрит на печку сгоревшего дома, думает, вдруг там есть еда? Побежал туда, открывает заслонку, а там чугунок с горячей картошкой стоит. Схватил этот чугунок и к танку побежал. А позади следующая колонна идет. Подумали, что немец бежит, начали стрелять пулеметной очередью. Отец кричит: «Я свой! Не стреляйте!» Стрелять перестали. Накормил всех и сам поел.

Брат отца, Анатолий Петрович, летчик-связист, тоже вернулся с фронта живой. Я думаю, это молитва их родителей, молитва их бабушки. Столько раз спасаться – это просто чудо!

О. Григорий: Здесь все сложнее. У Бога же нет времени. Мы думаем, что могут молиться только предки. Господь знает, что могут молиться еще и потомки, которых еще нет. Иоанн Златоуст пишет про Исава, сына Исаака, и спрашивает: «Почему Господь попускает злым оставаться в живых? Посмотрите на Исава: зачем ему нужно было жить, если он такой жестокий и не дает покоя своему брату Иакову? Но давайте посмотрим на потомка Исава – Иова Многострадального. Если бы не было Исава, не было бы и великого праведника Иова. Господь это знает, поэтому попускает оставаться злым людям на земле, зная будущее» (цитата приведена по памяти – прим. ред.).

О. Владимир: …А потом потомок спасает своей молитвой множество родов. И наше изучение родословия помогает найти предков, и они все входят в мой синодик. Совсем только недавно добавилось около 30 православных имен. А те, кто неправославные, как я думаю, – о тех молюсь домашней молитвой.

О. Григорий: Дед был коммунистом, а отец был крещеным?

О. Владимир: Конечно, был крещеным. Бабушка Керкира Алимпиевна их покрестила. Моя мама была благочестивой православной христианкой. Когда она выходила замуж за Артема Петровича Язова, то сказала: «Давай повенчаемся». Это был 1948 год. Сначала отказал. Она еще раз к нему обратилась – опять нет. Потом неожиданно он сам к ней подходит и говорит: «Давай! Повенчаемся». И, по всей вероятности, я, как последний сын, родился уже в венчанном браке. Скорее всего, они повенчались в 50-х годах в Знаменском соборе – уже по просьбе отца-коммуниста, который в конце своей жизни причащался, исповедовался, соборовался. Умер как христианин.

Язовы Артем и Лидия, родители о. Владимира. Тюмень, 1950 г.

О. Григорий: А как это произошло?

О. Владимир: Наверное, под влиянием его жены, моей мамы. Я замечаю иногда, что некоторые говорят: мы молимся, а Господь не слышит. А потом смотришь, что после смерти молитвенника человек достигает того, о чем молились. Например, бросает пить. Для жены это был спасительный крест: Господь ее молитве научил.

Наверняка, княгиня Ольга молилась за своего сына Святослава. Он так и остался язычником. Но внук, Владимир-князь, уже после смерти бабушки стал равноапостольным. И это не значит, что сын княгини Ольги точно пропал. Возьмем царскую семью. Императрица Александра Федоровна и ее сестра великая княгиня Елисавета Федоровна были воспитаны в Германии и совсем не в православной вере. Возможно, что они вымолили своих родственников иной веры, которые их воспитали. Во всяком случае, можно на это надеяться и просить Бога о милости ко всем своим сродникам.

Кочневы Евлампий и Лукия. Тюмень, 1890 г.

О. Григорий: Отец Владимир, а как складывалась ваша религиозная жизнь?

О. Владимир: Я 1961 года рождения, родился в Тюмени. Дедушка, бабушка по материнской линии и мама были верующими. Они соблюдали посты, ходили в церковь и меня водили в Знаменский собор.

О. Григорий: А они сибиряки?

О. Владимир: Да, купеческий род, который уходит корнями к ямщикам. Фамилия была Кочневы. Довольно сильные купцы были: третьей, второй гильдии. Были меценатами, участвовали в содержании Вознесенско-Георгиевского храма, так как жили за рекой. Были кожевенниками. Награждались епархиальными наградами за благотворительность. Они были старостами этого храма.

Эта должность передавалась из поколения в поколение. Александр Павлович Кочнев был очень известным человеком в Тюмени, судя по его биографическим данным, много сделал для города. Все сохранилось: и биография, и могила. Евлампий Павлович, мой прадед, был городским ремесленным головой. Их отец – Павел Алексеевич, у него было около восьми или девяти детей – много девочек, мальчиков.

О. Григорий: Это же какой прирост населения! Оказывается, очень легко за пару столетий сделать прирост в миллион жителей от одной многодетной семьи. Достаточно рожать по четверо-семеро детей. Так у нас села появлялись, названные по фамилии одного основателя. Так и еврейский народ сформировался за двести лет, живя вообще в другой стране, о чем написано в Библии.

Кочневы Александр и Анфуса, Тюмень, 1880 г.

О. Владимир: Да. Интересно, что грамотами моих прадедов награждал святой Агафангел (Преображенский), епископ Тобольский и Сибирский, в конце XIX века. Мой отец служил в органах МВД по пожарной линии. Его все время переводили то в Нижнюю Тавду, то в Богандинку. Мы на несколько лет уезжали в село Ярково. Он был начальником Госпожнадзора. До церкви было далеко – 115 км. Мама, если поедет в Тюмень по делам, обязательно привезет святую воду, иконочки приобретет. Связь с Церковью у нее не терялась.

О. Григорий: А крестики носили?

О. Владимир: Крестики мы носили в боковом кармане пиджака, спрятанные от лишних разговоров назойливых учителей. В 1984 году произошло одно важное событие для нашей Церкви. Был прославлен Собор Сибирских святых. Я заинтересовался: при каком же правителе это произошло? Это был год Константина Устиновича Черненко. Моя мама ездила в Тобольск на торжество. От нее сохранился акафист Иоанну Тобольскому, который она написала в тетрадку. Вот такой письменный документ остался. В то время был прославлен и Павел Тобольский, и многие другие святые, в том числе святитель Филофей Лещинский – он был местночтимый, а прославлен был в Соборе Сибирских святых. Вот такие добрые дела делались и при наших коммунистических правителях.

О. Григорий: Да, в этот период наблюдалось некоторое «потепление»: храмы открывали, готовились к 1000-летию Крещения Руси. В Москве в 1980 году летняя Олимпиада прошла, а к ней восстанавливали храмы по Золотому кольцу: надо же иностранцам что-то показывать.

О. Владимир: Кстати, за нашей советской сборной был закреплен священник: служил, благословлял. Когда у нас в Патриархии появился отдел по спорту, я эту информацию прочитал.

О. Григорий: А как проходило ваше детство, детские годы?

О. Владимир: Первая начальная школа была в селе Ярково. Потом в Тюмени – школы № 4, 10 и школа № 17. Помните, рисовали по клеточкам, когда разбиваешь портрет на клеточки, а потом, пользуясь этими координатами, рисуешь? Мой брат в моем букваре на портрете Ленина сделал эти клеточки. У учительницы волосы дыбом: «Это что такое, Ленин в тюрьме, что ли?» Я долго-долго объяснял. Простили.

Был эпизод в детском саду. Мама читала нам жития святых, Евангелие. Мы справляли Пасху в семейном кругу, были куличи, яйца. И когда воспитательница в детском садике говорила, что Бога нет, я ей отвечал: «Вы не правы! Как же нет? Мне мама читала». Маму вызывают, отца вызывают. Отец был в авторитете: фронтовик, майор, – поэтому все загладили.

Потом меня пытались заставить вступить в комсомол в 7-м классе. Вызывали родителей. Они пожимали плечами: это же его дело, человек уже взрослый, – и больше вопросов не было. Дети были непосредственные и как-то неспециально подставляли своих родителей. Я как-то сказал: «Ленин плохой». – «Почему?» – «Он царя убил». Ответ ребенка. Слава Богу, что это были уже не 30-е годы.

О. Григорий: Могу дополнить. Мой дед тоже был майором примерно в эти годы, о которых и вы говорите. Они тогда жили на Украине. Его мама, моя прабабушка, отправляла посылки в Почаев. Вызывают деда к начальству и говорят: «Мансуров! Что это такое? От вас посылки в монастырь идут, разберитесь!» А он отвечает: «Этого запретить своей маме я не могу». Так и сказал. Помню, у них было (это были уже 1980-е годы), что иконы стояли в шкафу – в платяном шкафу был иконостас. Пришли сослуживцы – дверцы закрыли, нет иконостаса, а когда посторонних в доме нет, то открывали дверцы – есть иконы. Вот такая была практика.

(Окончание следует...)

Подготовила Наталья ЛИПАЕВА,
г. Тюмень