№08 2015 г.         

Памяти монахини Ксении (Пермяковой) (+ 10.03.2015)

В течение многих лет прихожане храма Семи отроков Ефесских видели и знали монахиню Ксению (в миру Елена Никифоровна Пермякова). Недавно матушки не стало, и в газете вышел о ней некролог… Что есть жизнь человеческая? «Человек, яко трава дние его, яко цвет сельный, тако оцветет» (Пс. 102, 15).

Воспоминания о матушке Ксении прихожан, знавших ее лично, порой противоречивы. А именно на них и на рассказах родной сестры, Натальи Никифоровны, будет основано сие повествование. Постараемся отбросить все незначительное, наносное, присущее человеческой натуре, поврежденной первородным грехом, и увидеть в матушке главное – ее путь ко спасению души.

В малоизвестном городке Щучье Курганской области, примечательном лишь тем, что в советские годы в нем находился завод по уничтожению химического оружия, 4 марта 1938 года в простой семье рабочего родилась красивая кареглазая девочка Лена. Отец ее, Никифор Федорович, 1915 года рождения, всю жизнь трудился машинистом на заводе по изготовлению противопожарной техники. Никогда не пил и не курил. Маме, Вассе Федотовне, 1917 года рождения, отец разрешил не устраиваться на работу, хватало забот по хозяйству, к тому же очень ценил, что его на обед ждут дома: «Пусть будет постное – вода, картошка да капуста, – но горячее». Папа маму не оскорблял и не унижал. Хоть у мамы и было педагогическое образование, да поработать учителем биологии довелось недолго, родились дети. Всего их Господь дал четверо: трех девочек и мальчика.

Жили своей большой семьей в доме из одной единственной комнаты. Из всей обстановки была кровать, стол и сундук. Спали по очереди то на кровати, то на полу, то на печке, смотря в какую смену папа работал. Жили очень скромно. Обычно мама детям шила одежду меньшего размера, перешивая из большего.

В школьные годы Елена училась с огромным желанием, много читала. Писала очень красиво, разборчиво и грамотно. Уроки делала с усердием, больше всего любила биологию и литературу. Отличалась прекрасной памятью и хорошим поведением. На гуляния и развлечения не ходила.

В городке был пищекомбинат, где изготовляли вкуснейшие подмосковные пряники, теперь их уже просто нет, и леденцовые конфеты. Так вот, Елена в летнее время подрабатывала в кондитерском цехе с 8-го класса, чтобы к школе купить школьную форму. А труд – не из легких, печей электрических тогда не было, и летом в жару пекли пряники в обычных печах.

Все дети трудились по хозяйству. Чтобы прокормиться, держали курочек, поросенка, козочек, одно время – корову. Заготавливали на зиму дрова, сено. Собирали ягоды, грибы, а комары при этом как заедали! Грибы и ягоды в большом количестве сушили впрок. Колодец был один на всю улицу – кто жил в таких деревенских условиях, тот понимает, что это значит. Вся жизнь в труде, родителям было не до «сюсюканий» с детьми. Правда, через дорогу от дома располагалось озеро, зимой долбили прорубь и пили озерную воду, а летом в этом озере ребятишки купались, из него же брали воду для полива огорода.

В то время невозможно было доску нигде купить, чтобы улучшить жилищные условия в доме или построить новый. Всю жизнь в доме текла крыша, нечем было залатать. Богатства в семье родителей никогда не было, и тяги к нему не имели.

По воспоминаниям сестры матушки Ксении Натальи, доживали тогда люди до глубокой старости, о повышенном давлении или о сахарном диабете и речи не было. Чтобы «скорая» к кому-то приехала – диво дивное. И зубами не мучились, как сейчас. Надо отметить, что и сахара не было, варенья не могли варить, ягоды на зиму сушили. Зато здоровье было. А хлеб и булочки пекли на закваске, без дрожжей.

В Щучьем храм был разрушен. После взрыва его частично восстановили и сделали в нем клуб, который действует и по сей день. Тогда среди молодежи ни курения, ни пьянства не было, а о наркомании и не слышали. Но и обстановка дома была далекой от религиозной, папа состоял в компартии.

А вот в лице бабушки дети видели пример преданности христианству, даже в те лихие годы. Как известно, впечатления детства врезаются в память человека на всю жизнь и оставляют свой след в сознании. В доме бабушки (по маме) всегда соблюдались посты, отмечались великие христианские праздники. На пост в погребе припасались в бочках квашеная капуста, моченые яблоки и моченая вишня. К концу поста скапливалось в том же погребе много сметаны, творога. К Пасхе томили в печке мясо с овощами, пекли мясные пироги.

Дома тем временем – о Боге ни слова. Потому, быть может, и духовный путь был не из простых.

Окончив среднюю школу, Елена уехала в Курган, выучилась на повара, работала в столовой. Позже поступила в Курганский институт усовершенствования учителей, по окончании курсов преподавала в школе биологию и химию.

В этот период жизни встретилась будущей матушке Ксении верующая женщина, вместе работали. Через нее-то Господь и стал Себя понемногу открывать. Елена крестилась сама, крестила сестру перед замужеством, настояла на венчании молодой семьи. И с тех пор уже никогда не оставляла их духовную жизнь без внимания. Как отмечает сестра: «Она нас вывела к Свету, мы жили во тьме». Матушка Ксения много денег тратила на православные книги, когда они появились, и посылала посылками родным. Сама переписывала красивым почерком акафисты, молитвы, каноны.

И вот наступил момент, когда душа Елены стала нестерпимо томиться в миру. Поехала она сначала в Киев, в лавру, а потом в Почаевский монастырь. Настоятельница не приняла ее в число насельниц, так как не было местной прописки. Вынесла утомленной будущей монахине тарелку щей, хлеб и компот. Невероятно уставшая путешественница после подкрепления пищей уснула на бревнышках, где сидела. И снится ей дивный сон: необыкновенной красоты Женщина говорит: «Поезжай в Тобольск, там Иоанн Тобольский тебя ждет. Он будет тебя окормлять. Это твой удел».

Прибыв в Тобольск под вечер, Елена – сразу в кремль, а Покровский храм уже закрыт. Стала заглядывать в окна, высматривать – где же этот Иоанн Тобольский? Сторож ее заметила и впустила. Да еще и на ночлег оставила. И так святитель устроил, что в дальнейшем постоянно находились люди, которые принимали ее на постой.

Сама матушка признавалась, что у Покровского собора пришло четкое понимание, что она должна здесь быть, должна здесь служить. Как именно – тогда еще не знала. Ходила на богослужения, записывала последовательность Литургии, вечерни и молебнов в тетрадку, учила наизусть. Так и стала псаломщицей. А 25 апреля 1989 года, во вторник Страстной седмицы, приняла постриг от архимандрита Макария (Ремарова) в Покровском соборе, в приделе святителя Иоанна, с именем Ксения, в честь святой блаженной Ксении Петербургской.

С сентября 1972 года по апрель 1980 года служила в Покровском соборе, а в сентябре 1980 поступила в храм Семи отроков Ефесских, что на Завальном кладбище, да там и оставалась до своих последних дней.

Долгое время матушка Ксения жила у людей, кто приютит. Как-то раз приехала в родительский дом, мама дала ей денег на покупку дома в Тобольске. На улице Свердлова купила небольшой домик. И через некоторое время подарила его бездомной нуждающейся женщине с ребенком. Сама осталась опять без крыши над головой. Но Господь не оставил – она подарила, и ей подарили. Позвала к себе жить монахиня Антонина, а после ее кончины домик по завещанию перешел к матушке Ксении.

Домик этот имеет свою историю. Когда-то это был флигель для прислуги богатого купеческого большого дома. И в 50-е годы жила в нем Красновская Мавра Федоровна, дворянского рода интеллигентная верующая женщина. Обстановка была соответствующая: венские стулья, фаянсовая посуда… И сам дом тогда был добротный и высокий (трудно представить себе, глядя на ушедший в землю домишко).

Тут необходимо сделать некоторое отступление, из которого станет понятно, почему монахиня Ксения ни за что не соглашалась пойти жить в более комфортные условия. Дело в том, что Мавра Федоровна, согласно архивной справке, работала старшим горинспектором ЦСУ и являлась заведующей отделом исполкома Совета депутатов трудящихся. За отказ подписать документы о закрытии церквей Тобольска потеряла работу. И в этом доме ей явился Сам Господь Иисус Христос и поблагодарил за то, что не предала Его. Сон это был или видение, выяснить не удалось, но сам факт явления подтверждают многие, знавшие монахиню Ксению, в том числе и монахиня Евпраксия (Атонова).

И матушка говорила: «Даже если буду проситься – вы меня не берите!» Она и впрямь вела аскетический образ жизни. Сколько приносили перин, подушек – все раздавала нуждающимся. Спала на досках, обходилась без постельного белья, как мы его понимаем. Простыней ей служило полотно, сшитое из сношенных до дыр чулок. Укрывалась своим пальто, под голову шел сверток из одежды или кулак. От электричества отказалась, чтобы деньги не тратить на его оплату, читала и молилась при свечах. А сама помогала оплачивать квартплату нуждающейся семье. Подкармливала бомжей, покупала православные книги и раздаривала их. В сарайке стоял приготовленный гроб (помни о смерти – и вовек не согрешишь).

Те, кому довелось побывать в домике матушки Ксении, были, мягко говоря, сражены условиями. Строение с годами настолько обветшало, что в него имели возможность проникать не только мыши и крысы, но и соседские кошки. Пол перекосился, крыша прохудилась. Весной талые воды затекали внутрь. Входная дверь открывалась наполовину, и матушка со смирением говорила: «Это чтобы я меру знала».

И как мы все просим дать кончину непостыдную и мирную, так Бог и даровал монахине Ксении покинуть земную юдоль печали. По свидетельству очевидцев, присела она на кровать, трижды глубоко вздохнула – и почила.

Смысл жизни человека – это спасение своей души. Как прошла свой путь монахиня Ксения (Пермякова) – рассудит один Господь Бог. А нам остается только память о ней и молитва: «Упокой, Господи, душу усопшей рабы Твоей монахини Ксении».

Елена ЗАРОВА, г.Тобольск