№6 2024 г.         

Воспоминания современников о преподобном Макарии Алтайском

Преподобный Макарий Алтайский

Вспоминает болховская мещанка Анна Фоминична Жарепова:

«Была я за обедней у Тихвинской Божией Матери. По окончании обедни подхожу под крест, хочу приложиться. Отец Макарий отвертывается от меня. Я захожу с другой стороны, с третьей – о. Макарий все отворачивается от меня. Потом он говорит мне: “Вы дома перессоритесь, а сюда приходите получать угощение; вы бы дома сперва помирились и тогда приходили бы в храм Божий”. Действительно, мы дома накануне перессорились – и о. Макарий обличил меня. Прозорливый был о. Макарий».

Рассказывает священник Михаил Чевалков:

«Когда улалинцы начали креститься, то один старец, некто Борис Кочаев, оставался некрещеным. Отец Макарий долго его уговаривал. Каждую неделю он ходил в его дом и рассказывал ему о Боге. Борис стал с ненавистью смотреть на о. Макария, когда он приходил к нему. Однажды, когда Борис сидел у дверей своего дома, пришел к нему о. Макарий и, севши возле него, по обычаю начал говорить ему о Боге; Борис, ненавидя его, говорил ему напротив. Отец Макарий долго сидел и говорил с ним. Не могши его убедить, о. Макарий сказал: “Я тебе желаю добра, чтобы на твою голову низошла благодать Господня.

Много раз беседовал я с тобой, но ты, кажется, не желаешь сей благодати Божией. Теперь не я, а ты будешь виноват. Мне Бог повелел говорить тебе, и я много говорил тебе о Боге, о Его правде, о Его благости, обо всем говорил тебе. Ты говоришь: слух мой не принимает таких слов; теперь вместо счастья от Бога придет к тебе несчастье; вместо милости падет на голову твою гнев Божий”.

Сказавши это, он погладил его по голове и ушел. С тех пор о. Макарий уже не ходил в его дом. По прошествии месяца у этого Бориса пропали из ящика четыреста рублей денег. Через два месяца вымер у него весь скот, а его было 110 голов. Из всех лошадей остался у него чалый двухлетний жеребенок.

Этот Борис Кочаев, бывший богачом, в один год обеднел. Бегая от крещения, он переселился в Бачат. Потерявши там последнее имущество, приехал назад и поселился в Монгойте. По недостатку в скоте, находясь в таком бедственном положении, опять перекочевал в Улалу. Здесь он крестился. Этот Борис дожил до 137 лет – и умер крещеным. Имя ему было дано – Василий».

Протоиерей Илия Ливанский сообщает следующее:

«Прибыв в 1844 году в Болховский монастырь и вступив в должность настоятеля, отец Макарий тотчас начал ежедневно беседовать в церкви со своими слушателями. После обедни возьмет, бывало, небольшое Евангелие, станет на амвон и самым простым и удобопонятным языком объяснит дневное евангельское, а иногда и дневное апостольское чтение; и во время объяснения несколько раз повторит одно и то же изречение Священного Писания, чтобы слушатели лучше поняли и усвоили оное. А когда кончит свое толкование, то тут же в церкви спросит кого-нибудь: “Понял ли ты, что говорил я? Скажи, не стыдясь, вслух всех нас, что именно понял ты из Евангельского учения?” Спрошенный станет отвечать, а он помогает ему в выражениях и опять повторит одно и то же несколько раз; потом таким же образом спросит другого, третьего, пока все поймут.

А как скоро заметит, что кто-нибудь стоит в церкви небрежно и рассеянно или вдалеке, того подзовет поближе к себе и впереди поставит пред своими глазами. Особенно когда увидит, что кто-нибудь оборачивается, смотрит по сторонам или разговаривает, тотчас подзовет его к себе и спросит: “А что сегодня слышал и узнал ты в Божией церкви? Слышал ли ты, чему здесь учил нас сегодня Господь Иисус Христос в святом Cвоем Евангелии?” И если тот на вопрос ничего не отвечает, то возвысит своя голос и громко скажет всем: “Послушайте, други и братия! Стыдно нам и преступно слушать без внимания слово Божие. Знаете ли, кто здесь – пред святым алтарем – учит нас грешных? Это не мы, подобострастные вам и многогрешные проповедники, нет! Нас учит здесь Сам Господь наш Иисус Христос.

Монастырские ворота Троицкого Оптина монастыря (г. Болхов, Орловская обл.)

Не нарицайтеся учители; един бо есть ваш учитель, Христос; все же вы братия. Как же смеем мы не слушать Самого Господа Спасителя нашего?” Таким образом батюшка в короткое время приучил всех стоять в храме Божием с особенным благоговением и слушать святое учение с глубоким вниманием. Поразительная тишина царствовала в храме, когда, подобно тихо журчащему в пустыне ручейку, струилась сладостная речь из уст евангельского учителя.

Не нравилось такое проповедание слушателям рассеянным, самолюбивым и вольномысленным – особенно же не нравилось явным врагам слова Божия. Однажды вот что случилось: отец архимандрит беседовал в церкви о Божественном таинстве Тела и Крови Христовой; в толпе народа стояла женщина беснующаяся. Слова проповедника сильно беспокоили ее и выводили из терпения. Она отвращала от него слух и лицо, и то бросала на него суровый и дикий взор, то, озираясь по сторонам, трясла головой от досады. Отец Макарий остановился и приказал женщине подойти к себе. Она подошла. “Зачем это вы, – стал он говорить ей, – все ходите к бабкам ворожиться? Зачем вы не идете к Господу Иисусу Христу и не просите Его, чтобы Он исцелил вас?”

“Наши к Нему не ходят”, – дерзко отвечает женщина. “Да разве для тебя Иисус Христос не нужен?” – спросил о. Макарий. “Нет! – грубо и громко отвечает она. – Мы Его не требуем!”

И вслед за тем она упала на землю и стала диким голосом кричать и биться об пол. Отец Макарий благословил ее и сказал: “Господь Иисус Христос простит тебя, рабу Божию, и помилует”. Тогда женщина замолчала, а он продолжал свою беседу с народом».

Протоиерей Илия Ливанский повествует также о таком случае:

«...Когда все они подошли к дому помещицы и вместе с деревенскими жителями составили толпу по крайней мере из пятисот человек, а отец Макарий продолжал беседовать с ними, случилось замечательное происшествие.

Из толпы народной подошла к отцу Макарию одна женщина и, упадши к нему в ноги, стала перед всеми просить его со слезами: “Исповедай меня, батюшка! Бога ради исповедай. Я такой имею тяжкий грех на душе своей, что никому не могла до сих пор открыть его: ходила я по монастырям, везде говела и причащалась Святых Таин, а греха своего никак не могла исповедать. Так он связал и так иссушил мою душу, что я не могла рта разинуть, чтобы высказать его. А теперь тебе выскажу”.

Отец Макарий говорит ей: “Как же тебя исповедовать? Ведь таинство исповеди совершается, по церковному чиноположению, – в епитрахили, пред крестом. Но знаешь ли ты, что сказано в слове Божием: Исповедайте друг другу согрешения ваши, и молитесь друг за друга? Не можешь ли ты исповедать своего греха пред всеми нами?

И мы все помолились бы о тебе”.

– Соблазна-то от моего греха никому не будет; да как-то стыдно, батюшка, признаться пред всеми.

– А если соблазна не будет, но только стыд один мешает тебе выбросить змею из-за пазухи, значит, ты не боишься этой змеи, ты не боишься прятать и греть ее! Чего стыдишься?

– Ну если так, то расскажу.

Я была работницей у одного богатого купца. Хозяин и хозяйка меня любили, на меня во всем полагались и всем, бывало, меня хвалили; а я грешница... (замолчала и заплакала) а я окаянная... ох! я окаянная! (стала бить себя в грудь)... я украла у них горсть жемчуга! И хозяин, и хозяйка те умерли; а жемчуг этот измучил мою душу: вот так и лежит крупными зернами на сердце моем; замучил он меня, батюшка! пуще змеи: помоги мне от него.

– Где же этот жемчуг? – спросил отец Макарий.

– Я его продала.

– За сколько?

– За 500 рублей ассигнациями.

– Станьте же все на колени, – сказал отец Макарий и стал тихо молиться. А потом говорит женщине:

– Вот что я скажу тебе: иди ты теперь побираться, как нищая; ходи по подоконьям и проси милостыни, и все, что ты соберешь и выпросишь, раздавай убогим, слепым, калекам. Когда ты наберешь и раздашь так 500 рублей ассигнациями, тебе легче станет на совести; Господь успокоит тебя.

– Да уж я пробовала, батюшка! Подавать и милостыню; а все не помогает.

– Да ты подавала милостыню от тех же 500, которые украла, или которые деньги своей работой приобрела. А теперь, говорю, будь ты как нищая, калека и убогая; и в этом виде, со стыдом, трудом и слезами, выпроси и выходи 500 рублей. Вот так, например, протяни-ка руку твою и проси: “Пожалуйте нищей, Христа ради!”

Та протянула руку, заплакала и стала ходить по всем, повторяя со слезами: “Пожалуйте нищей”. Когда же собрала она несколько копеек, отец Макарий сказал: “Вот теперь пойди, раздай свои копеечки тем слепцам, которые пришли сюда с сумками; собери так-то и раздай 500 рублей; а между тем приходи ко мне в церковь, когда будешь говеть: я еще поговорю с тобою”». Протоиерей Евфимий Остромысленский сообщает следующее:

Монастырские ворота Троицкого Оптина монастыря (г. Болхов, Орловская обл.)

«...За несколько дней до сорокадневного поминовения батюшки отца Макария приехали издалека в Болхов две монахини для сбора на какой-то беднейший монастырь. При них была послушница девица Феодосия, которая служила у них за кучера; остриглась по-мужскому, носила кучерское платье, сама подмазывала колеса, запрягала и правила. Несмотря на такое смирение бедной девицы, строгие монахини крепко обижали ее и строго взыскивали с нее за всякую ошибку, медленность и неисправность по кучерской должности. По приезде в Болхов монахини ходили в Оптин монастырь, были на могиле батюшки отца архимандрита и получили себе по книжечке из небольшой библиотеки, завещанной покойником на раздачу бедным. Одной дали чтение из четырех евангелистов, а другой – краткую священную историю.

Послушница видела эти книжки и, наслышавшись от жителей о святой жизни отца Макария, хотела сама помолиться на его могиле и получить себе на благословение какую-нибудь книжку. Между тем наступал праздник явления иконы Тихвинской Божией Матери – храмовый праздник в Болховском монастыре; а Господь привел, что в тот же день, 26 июня, был и сорокоуст по отцу Макарию. Накануне этого дня послушница Феодосия, испросив позволение монахинь, пошла в монастырь. Там помолилась прежде в соборном храме перед чудотворной иконой Богоматери и, поклонившись на могиле батюшки, вошла в молитвенницу, устроенную подле его кельи. В ней в то время никого не было. Среди глубокой тишины уединенной комнаты, сверху донизу увешанной картонными листами со множеством изречений Священного Писания, вспомнила она, что рассказывали ей жители Болхова о поучительных беседах покойника, и с чувством горькой своей участи и тяготы душевной стала подле стены и думает: бывало, здесь, говорят, раздавался голос великого учителя, и каждый из приходящих к нему, смотря по своим нуждам и желаниям сердца, получал от него либо наставление, либо совет, либо утешение; а теперь и рада бы я, грешница, поучиться от него терпению, почерпнуть из уст его душевное облегчение и успокоение в тяжелом моем труде и несвойственном мне бремени; но уже нет на земле благодатного учителя. Разве помолиться мне Господу Спасителю, не сподобит ли Он меня получить от батюшки из могилы хоть какуюнибудь книжечку, в которой бы научилась я христианскому терпению. С этими мыслями она стала перед находящейся там иконою Спасителя и слезно молилась Ему. Потом приложилась она к образу и взглянула на находившуюся под ним надпись: что ж читает в ней?

Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Так и затрепетало сердце страдалицы. Читает она опять слова Евангельские, и слезы ручьем полились из глаз ее; пала она на колени и долго молилась пред Спасителем; потом вышла из молитвенницы и пошла попросить себе на благословение какую-нибудь книжечку от покойного отца Макария.

Но ей сказали монашествующие, что начальствующего монастырем нет дома, а он один раздает те книжки просителям. Горько заплакала опять послушница и пошла домой; но уже не с прежней тяготой и тугою сердца; ибо с умилением повторяла слова Евангельские: Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Взамен же неполученной книжечки в следующую ночь увидела она во сне, будто опять стоит в той самой молитвеннице и на том самом месте, где днем помышляла о поучениях батюшки, и будто сам он, покойник, служит там обедню в драгоценных золотых ризах; и много народу стояло на обедне в той молитвеннице. Когда наступило время чтения Евангелия, отец Макарий вынес будто бы из алтаря золотое, драгоценными камнями украшенное Евангелие и говорит громко: “Федосья, поди слушай!” Она подошла со страхом; отец Макарий развернул Божественную книгу над ее головой и стал читать: Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы, – и потом закончил словами: в терпении вашем стяжите души ваши. После того, закрыв Евангелие, дал девице приложиться к нему.

По окончании же обедни отец Макарий вынес из алтаря большой деревянный крест и говорит ко всем: Благословение Господне на вас, а потом, обратившись опять к послушнице, благословил ее тем крестом и дал поцеловать его, говоря: “Федосья! Возьми этот крест себе!” Она взяла его и едва могла обеими руками удержать и нести: “Ах! Батюшка! – воскликнула. – Как он тяжел для меня!” – “Неси, – говорит, – неси его, он тебе нужен: тебе надо нести его!” Пробудившись от сна, девица потом всю ночь провела в слезной молитве о вечном упокоении незабвенного батюшки».

По материалам сайта Азбука.ру