№6 2023 г.         

Иерей Владимир Язов: «Я думаю, что священник сейчас нужен на фронте везде»

7 апреля, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, в эфире «Радио Вера Тюмень» в программе «Светлый час» состоялась беседа с настоятелем храма преподобного Серафима Саровского, что на Казачьих лугах в Тюмени, иереем Владимиром Язовым. Ведущий программы – протоиерей Григорий Мансуров.

Протоиерей Григорий: Дорогие тюменцы, отец Владимир был в длительной командировке и, как это бывает, сроднился с теми людьми, с которыми был рядом. Наверное, более трех месяцев вы отсутствовали в Тюмени, отец Владимир? Расскажите, где вы были и для чего.

Иерей Владимир: По благословению митрополита Тобольского и Тюменского Димитрия, по рекомендации Синодального комитета Русской Православной Церкви по казачеству пребывал в зоне боевых действий СВО на территории Донбасса, Херсонской области, Луганской республики, где окормлял наше воинство, бойцов, казаков.

П.Г.: Вы уехали еще до Рождества?

И.В.: Да. Последнюю литургию я служил на Николая Чудотворца 19 декабря 2022 г. В Тюмени был тогда большой праздник: Сибирское войско праздновало 440 лет. Мы успели открыть памятник на Казачьих лугах казакам-первопроходцам, покорителям Сибири. Он находится недалеко от нашего храма. К тому времени все документы уже были готовы, и я выехал на поезде в Ростов.

П.Г.: Памятник на Казачьих лугах установлен по вашей инициативе, казачьего сообщества и Общества русской культуры.

И.В.: Да, все верно. Нам также помогала депутат Тюменской городской Думы Альбина Михайловна Селезнева. Мы несколько лет шли к тому, чтобы его открыть. Сначала объявили конкурс. В нем победил скульптор из Уфы. Памятник был установлен к празднику Николы Зимнего – покровителя сибирских казаков.

П.Г.: Почему Никола Зимний и казаки? Что произошло в этот день 440 лет назад?

И.В.: 440 лет назад на Николу Зимнего состоялась решающая битва атамана Ермака на Абалакском озере. Царь Иоанн Грозный принял казачье посольство Ермака, сделал их дела легитимными, похвалил за победы и присоединение Сибири.

П.Г.: Сейчас тоже происходят важные события, может, и не такого масштаба в плане присоединения земель. Земля вернулась к российскому государству не столь большая. Но по степени напряженности и опасности в общемировом и глобальном смысле ситуация намного серьезнее, чем связанная с Ермаком. В командировке кого вы окормляли, откуда там казаки, кто они? Там только сибирские казаки или формируются новые батальоны?

И.В.: Это добровольческий казачий батальон «Терек». Тогда он входил в бригаду «Дон». Там в основном ставропольские казаки, но были, кто пришел из других городов и войск, в том числе и из Сибирского войска. Были омичи, добровольцы с Камчатки, из Еврейской автономной области, Хабаровска, Воронежа, Санкт-Петербурга, Москвы, Севастополя. Очень большая география. Принимались все, кто желал доказать свою верность Богу, нашей Родине, казачьей славе. Одним словом – люди мотивированные.

П.Г.: Тюменцы были?

И.В.: Был один тюменец. Ситуация постоянно менялась. Служили по контракту, приезжали новобранцы из других городов. Так постепенно батальон превратился в бригаду. Было четыре бригады.

П.Г.: Бригада – это сколько?

И.В.: Бригады всякие бывают, но примерно около тысячи человек.

П.Г.: Костяк – это ставропольцы?

И.В.: Да. Их курирует атаман Терского казачьего войска и его заместители. Они постоянно приезжают, занимаются гуманитарными грузами. От Министерства обороны регулярно поступает техника.

П.Г.: Как это организовано? Они же не в структуре Министерства обороны.

И.В.: Происходит контрактование с Министерством обороны. Раньше контракт заключался на три месяца, сейчас на полгода.

П.Г.: Это добровольцы, не мобилизованные?

И.В.: Да. Они мотивированные люди. Заканчивается срок контракта, они его продлевают. Идут в кратковременный отпуск и возвращаются. При Министерстве обороны есть так называемые БАРСЫ, у нас БАРС-24 – Боевой армейский резерв страны.

П.Г.: Далеко вы находились от линии боевого соприкосновения? Где было место вашей основной дислокации?

И.В.: Примерно сто с небольшим километров. Мы часто приезжали на линию боевого соприкосновения. Я служил молебны, освящал технику, подвесные часовни в виде скворечников, блиндажи, проводил беседы с бойцами. Само место дислокации тоже было непостоянным. Шла ротация, люди приезжали, уезжали. Кто-то уезжал на первую линию, кто-то возвращался, отдыхал. Работы везде было очень много. Район Херсонской области довольно далеко от Новочеркасска, куда я приехал поначалу (примерно 800 км). Дорога плохая, побитая, не ремонтировалась еще с советских времен.

П.Г.: Вы не на своем транспорте передвигались?

И.В.: Нет. Поездом приехал в Ростов, потом в Новочеркасск – наверное, самый казачий город. Там находится патриарший собор, настоятель которого протоиерей Георгий Сморкалов. Он также является войсковым священником Всевеликого войска Донского. Промыслом Божиим я послужил в этом храме, в этой казачьей святыне. В цокольном этаже храма находятся гробницы великих людей: атамана Платова и других известных атаманов и архиереев.

П.Г.: То есть этот собор сохранился и не был разрушен в советское время?

И.В.: Он восстановлен, все было воссоздано. Возле казачьего собора поставлен знаменитый памятник Ермаку Тимофеевичу.

П.Г.: Да-да, в Новочеркасске, где Ермак не бывал. А у нас в Сибири, которую он присоединил к Российскому государству, где погиб и похоронен был недалеко от Тобольска, памятник есть, но в виде стелы середины XIX века. То есть в XX и XXI вв. памятник Ермаку как-то не получается поставить по разным причинам. Это довольно странно. Пусть, кому надо, думают. Но сейчас времена такие, что нужно прославлять отцовоснователей нашего государства, к которым относится в том числе и Ермак. Отец Владимир, понятно, что казачий батальон – это люди уже в религиозном плане подготовленные, понимающие, верующие во Святую Троицу, умеющие сложить персты для крестного знамения, перекреститься справа налево, а не наоборот. Не знаю, насколько они религиозны, но, наверное, с ними проще, чем с далекими от Бога, с мобилизованными, которых вырвали из обыденной жизни. Там есть свои проблемы: не все заняты делом, кто-то стоит в резерве. Соответственно, когда мужчины стоят в резерве, сразу возникают разные вопросы. Им же чем-то себя занять надо. Помните, в повести Гоголя? Я бы даже сказал в эпосе, так как очень похоже на эпосы Гомера. В повести «Тарас Бульба», когда казаки обложили город, им нечем было заняться, и начались всякие неприятные вещи, пьянство, которые потом приходилось атаманам решать. По-вашему, нужен ли там священник?

И.В.: Обязательно нужен. Это входит в казачьи традиции. Священник присутствует на судах чести, на принятии в казаки, в кругах, которые являются казачьим органом власти. Казак прежде всего воин, христианин. Хотя в «Тереке» были и мусульмане, и люди далекие от казачества. Многие из них желали стать казаками. Те, кто пришел и был далек от казачества, увидели традиции, рвение казаков защитить свою Родину. Казак – это и культура, и охрана общественного порядка, и сельское хозяйство, и многое другое. Но прежде всего – он воин. В этой ситуации казакам дан шанс показать себя как воинов. И они показывают. Пока я был там, и до меня священник служил с Алтая, чудесным образом у нас не было ни двухсотых, ни трехсотых (убитых и раненых – прим. ред.).

П.Г.: Вообще не было? Как, за все время?

И.В.: Да, за все время. Хотя были постоянные прилеты. Вплоть до того, что были прилеты фосфорными бомбами запрещенными. Все говорят, что это чудо. И все это сводят к тому, что здесь священник, здесь церковь и молитва. Поэтому – это пример другим армейским соединениям. Я думаю, что священник сейчас нужен на фронте везде.

П.Г.: Может быть, они есть в тыловой части. Понятно, что сейчас основные действия под Угледаром, Марьинкой, Авдеевкой, Донецком, в Артемовске. В Херсонской области затишье?

И.В.: Нет никакого затишья. Там знаменитая Кинбурнская коса. Это и есть линия фронта.

П.Г.: Там разделены наши и вражеские части Днепром?

И.В.: Да. С одной косы – Черное море, с другой – море, соединенное с Днепром, с устьем, впадающим в Черное море.

П.Г.: Эту территорию держат казаки?

И.В.: Да. В общем-то враг виден невооруженным глазом. С той стороны Очаков, другие города. Коса – известный исторический памятник нашего воинства. Александр Суворов защищал ее в 1787 году. Его знаменитое стояние в церкви, когда ему сказали, что турецкий десант высадился на косе и ему нужно противодействовать. На что он сказал, только когда богослужение закончится, мы будем действовать, не мешайте. Закончилась служба, литургия, и Суворов отдает приказ разбить турок. Победа была одержана. Впоследствии был взят Очаков. Кинбурнская коса – это и Великая Отечественная война, где фашисты также пытались ее взять со стороны Очакова. Там были подразделения фашистов-румын. И они также были разбиты. Сейчас все повторяется. Мой отец Артем Петрович Язов, не знаю, воевал там или нет, но, может, промыслом Божиим как раз там и находился. Он форсировал Днепр, был танкистом. Возможно, по пути отца, мой сын также принимает участие как доброволец. В другом месте воюет мой зять. Все это сейчас наше казачье единство. Мы защищаем свою Родину.

П.Г.: Получается, что казачий батальон состоит из казачьих общин, из мобилизованных, также есть люди и по линии Министерства обороны?

И.В.: Да. Мало специализированных подразделений. Наши тюменские казаки воюют в Луганской Народной Республике, на Донбассе. Воюют своими подразделениями, хуторами. Сейчас в Крыму формируется подразделение, которое будет входить уже в бригаду «Терек». В Омске сейчас формируется подразделение, которое тоже войдет в «Терек». Уже есть база, связь с Министерством обороны, установлены БАРСЫ. Есть боевой опыт, поэтому изобретать что-либо новое не приходится, а батальон расширяется, уже выходит за свои границы.

П.Г.: Как проходили ваши дни в командировке? В тыловой части и на передовой?

И.В.: Было ежедневное утреннее и вечернее молитвенное правило совместно с казаками. К правилу мы прибавили обучение Закону Божьему. Не всегда было много человек на молитве, но она никогда не прекращалась. Сразу же после правила мы разбирали Евангелие на день. Полностью прошли Евангелие и Апостол, Апокалипсис, приступили к Ветхому Завету. Это все было очень интересно для бойцов: чтение Священного Писания и мое толкование, основанное на святых отцах, на своем опыте. Многие задавали вопросы. После правила был завтрак. Далее проходили беседы с личным составом. Разговаривали на духовные темы. Я освящал технику, боевые машины, блиндажи. Суббота, воскресенье, великие праздники были богослужебными. В субботу служили панихиды. На всенощном бдении у меня всегда были помощники, хотя я рассчитывал только на свои силы. Были люди, кто читал Часы. Меня это поражало, что человек даже ни одной ошибки не сделал, один раз только про тропари спросил. Хотя раньше он не читал. Другой боец спрашивает: «Можно я Апостол почитаю?» Была обедница, литургию не всегда получалось служить. Туда тоже входит и чтение Евангелия, Апостола. Я ему говорю, что у меня нет книги. «Я по телефону». Благословил его. Смотрю, все по телефону читает – прокимен, Апостол. Сейчас все на ряду есть в интернете. А потом мне и говорит, что он выпускник Санкт-Петербургской академии.

П.Г.: Сколько человек причастилось за это время?

И.В.: Не так много, приблизительно пятьдесят человек. Это люди, которые исповедовались. Когда первый раз приехал на косу, в одном из подразделений ребятам говорят, что будем служить молебен. «Да, конечно, батюшка, давайте». Начал служить молебен, смотрю – подпевают «Господи, помилуй». На отпусте поют все как положено. То есть знают службу. Для меня это было удивительно.

П.Г.: Расскажите, что за подвесные часовенки вы освящали?

И.В.: Часовенки они делали сами. По виду напоминали скворечники. Вешались на деревья. Внутри стояла иконка и лампада. Получался такой маленький иконостас. Они были под навесом с крышей от дождя. Я также освящал наблюдательные пункты. Бывал там с атаманом Терского войска. Поездки всегда опасные, были частые прилеты. За мое служение пострадал только один КамАЗ. Полностью сгорел. Люди, слава Богу, вышли. Была опасная ситуация, когда нужно было быстро ехать по дороге, чтобы нас не засекли и мы не стали точкой обстрела. Наш уазик застрял на пригорке – ни туда и ни сюда. Пытались как-то вытаскивать. Ни троса, ни лопаты не оказалось. Промыслом Божиим, подъехала машина одного из отделений, который промыслительно опоздал. Он должен был быть рано утром на месте. Из него, наверное, человек двадцать бойцов вылезло. Нас раскачали, вытолкали, и мы поехали дальше.

П.Г.: Ваше подразделение называлось «Терек»?

И.В.: Казачий батальон «Терек».

П.Г.: А «Дон» что такое?

И.В.: Это казачья бригада. Донецкие казаки, донское войско. Наш тоже уже перерос в бригаду. Были люди из Луганска, Донецка, из Новочеркасска, где я принимал участие в контрактовании. Приезжали новобранцы, мы решали: принять – не принять, они рассказывали свои биографии. Также была совместная утренняя и вечерняя молитвы. С ними мы ходили в новочеркасский собор, где они принимали участие в богослужении. Промыслительно, что был там дважды. Первый раз на Серафима Саровского, на престольный праздник храма в Тюмени, в котором я служу. 15 января я попал именно в Новочеркасск. Послужил совместно с новочеркасскими казачьими батюшками. Второй раз попал на Богоявление.

П.Г.: Ваша паства в этой командировке была вся бригада «Дон». То есть вы ездили по всем частям, не только по своему батальону. Это около тысячи человек.

И.В.: Да. Перед моим отъездом примерно столько человек уже было. Там, где базируется «Дон», встречался с верховным атаманом, так называемого СКВРЗ, Николаем Леонидовичем Дьяконовым. Это Союз казаков и воинов России и зарубежья. Они тоже активно действуют на Кинбурнской косе и в других подразделениях. Встречался с подразделением «Енисей».

П.Г.: А что значит зарубежья?

И.В.: Эта организация возникла еще до военных действий. Первая волна эвакуации казаков за рубеж была во время революции. Есть казаки в Австралии, в Африке, Америке, Европе. Союз казаков общался с казаками зарубежья. Часто организовывали командировки.

П.Г.: Сейчас поддерживаются отношения? Наши казачьи общины не отворачиваются от нас?

И.В.: Конечно, нет. Там часто бывал, может, и сейчас тоже ездит, митрополит Ставропольский Кирилл. Он рассказывал, что как-то подходит к нему в Европе, по-моему, в Париже, казак и говорит: «Владыка, благословите». Начали знакомиться. Тот представился как атаман Йоханнесбургский. То есть атаман казаков ЮАР, юг Африки. Они сохранили наши православные традиции и те, которые мы давно потеряли в Советском Союзе. Они все это сохранили. И вот этот большой опыт нам сейчас пригождается, чтобы что-то вспомнить, как мы жили 80-90 лет назад.

П.Г.: Как происходит окормление военнослужащих других частей духовенством Русской Православной Церкви?

И.В.: Это можно проследить в новостях. Патриарх награждает многих священников. Приезжают московские священники, бывают местные священники. Батальон «Дон» окормлял местный священник. Хотя есть проблема. Они побаиваются возвращения киевской власти. До меня, как и я, три месяца был священник с Алтая. Уже подготовлен приемник. Мы с ним созванивались. Он спрашивал, что брать с собой. Интересовался буквально всем. Когда я туда ехал, мне сказали, что там все есть. Я приехал – ну, конечно, ноль. Не поверил, что это так, и все же взял с собой необходимое. То, чего не хватило, пришло через гуманитарную помощь: аналои, некоторые иконы, книги.

П.Г.: И вы там смогли организовать походный храм.

И.В.: Это было первостепенной задачей. Можно служить в праздники, исповедовать, причащать, совершать другие таинства, такие как Соборование, панихиды.

П.Г.: Что это было за помещение?

И.В.: Мы жили в бывшем оздоровительном центре на берегу Черного моря. Из моего кубрика море было видно буквально в нескольких десятках метров. Вот такой вот был у меня «отдых» на Черном море. Там оставались здания от прошлых хозяев. Конечно, холодные. Приходилось жить в аскетических условия, с перебоями воды, электроэнергии, не было никакого отопления. Был только спальный мешок. Мы в первую очередь искали место для храма. С руководством батальона, с комендантом обходили территории, искали помещения. Сначала зашли в клуб, посмотрели. Посмотрели помещения рядом со столовой, искали кубрики. И так неожиданно нашли одну рекреацию, где соединялись вместе две части здания. Нам очень понравилось это просторное помещение. Вмещало примерно около пятидесяти человек. Сразу была сделана маскировочная завеса, чтобы в вечернее время не просвечивали окна. Постепенно начал формироваться храм. Сначала то, что я привез с собой. Наш владыка Димитрий дал мне несколько икон, довольно больших: икона Казанской Божией Матери, Георгия Победоносца, святителя Луки. Они служили в первую очень иконостасом. И так постепенно этот храм наполнялся святынями. Потом пришли аналои, потом прибыла икона великомученика Георгия с мощами. Мы храм ему посвятили. Он не только покровитель града Москвы, нашей страны, но и казаков. Общероссийское казачье войско находится в Москве, и именно Георгий ему покровительствует. Неожиданно один предприниматель с гуманитарной помощью привозит икону с его мощами. Но не для того, чтобы нам передать, а чтобы совершить крестный ход по линии соприкосновения, провести по всем частям. И вдруг он принимает решение оставить ее у нас. Эта икона имеет давнюю историю, начиная с 2008 года. На Ганиной Яме был пожар, где в сгоревшем храме осталась только она. После чего, по благословению московского духовенства, в нее были вложены мощи. Она была в частной коллекции и оказалась у нас. Потом у нас появились святыни через Синодальный комитет по казачеству, по благословению митрополита Кирилла Ставропольского, который окормляет казачество всей нашей страны и зарубежья. Затем появился крест с частицей Животворящего Креста. Все это с документами, по благословению Патриарха. Крест появился как раз перед Крестопоклонной неделей, что очень интересно. Икона Казанской Божией Матери. В нее была вложена частица Покрова Богородицы. Частица пришла из Греции, с Корфу, по благословению Керкирского митрополита. Третья святыня – это Донская икона Божией Матери. Она написана по благословению митрополита Кирилла. Потом пришел панихидный стол и многое-многое другое.

П.Г.: Вы пересекались с местным населением? Чем они живут, о чем думают? Была возможность понять?

И.В.: Пересекался, конечно. Были выезды в города, которые уже находятся на территории Российской Федерации. Местные себя ведут настороженно. Тем не менее чувствуют себя россиянами. Через батальон «Терек» они получают гуманитарную помощь со Ставрополья, других городов. Помощь приходила и от тюменцев. Привозили продукты, пряники. Есть такое частное предприятие «Людмила Вкусная», которое выпускает очень красивые пряники. Они поступают на Донбасс. На пряниках изображение тюменских храмов, казачья символика «Слава Богу, что мы казаки», «Любо, братцы, любо». Все это раздается и местному населению. Как-то передавали мешки с рисом. Они с удовольствием принимают, так как продовольственное снабжение в этих городах еще не налажено. Очень часто они находятся под обстрелами. Но по факту я с ними очень мало общался – просто не хватало времени куда-то выехать. Мои поездки были ограничены количеством мест в автомобиле, который куда-либо ехал.

П.Г.: Кого-то приходилось крестить? Был праздник Крещения – вы освящали воду, наверняка кто-то купался? Где купались?

И.В.: Мы располагались в оздоровительном комплексе, где был прекрасный бассейн с морской водой. Некоторые наши казаки окунались туда в день Крещения. На Богоявление я сам был в Новочеркасске, служил там в патриаршем казачьем соборе. Потом уже, вернувшись на базу нашего батальона, кропил помещения, технику, личный состав. У нас были две водосвятные чаши. Для таинства Крещения я брал с собой комплект, миро, для того чтобы крестить. Но все были крещеные. Было несколько мусульман, они ко мне не подходили с этим вопросом. Один человек на косе, водитель, спрашивал, как бы ему креститься. Но как-то не случилось.

П.Г.: За что мы там воюем? За нашу землю? По телевизору показывают какие-то зверства со стороны украинских военных. Сейчас теракты идут против конкретных людей. Все это напоминает конец XIX – начало ХХ веков. Социалисты-революционеры, эсеры, которые убивали губернаторов, статусных людей. Понятно, что они занимаются терроризмом. Вам что-то удалось понять? Или было не до философских обобщений, нужно было делать конкретные дела, и не было времени подумать?

И.В.: Казаки – люди мотивированные. Они шли с мыслью, что воют за нашу Россию, целостность, суверенитет, за Церковь, наши святыни. Киево-Печерская лавра – это наша общая святыня, общемировая. Те люди, которые там, показывают свое истинное лицо. Их цель – разрушить нашу Православную Церковь. Мы воюем за это. Смотрите, как объединили все слои нашего общества эти военные действия. Мы рядом с мусульманами, атеистами.

П.Г.: Интересно, у нас там есть буддисты и иудеи? И соответствующее духовенство? Что-то я не слышал… Там есть имамы, наверное, у кадыровцев (хотя тоже не видел на видео). Это я так, к слову… А православное духовенство есть.

И.В.: Был среди нас язычник. Но он был мотивирован защищать Родину. Я и не знал, что он язычник. Как-то подошел, благословил группу людей, в том числе и его. Потом мне подсказали, что он язычник. Когда смерть ходит за тобой по пятам, то быть язычником или атеистом очень сложно. На кого полагаться? На Перуна? Это несерьезно. Мусульман в наших подразделениях было очень мало. Когда мы куда-то ехали, на блокпостах было много мусульман. Когда они видят батюшку, то подходят, просят окропить святой водой, благословляются.

П.Г.: У них Росгвардия? Они отвечают за внутренний порядок?

И.В.: Наверное, да. У них очень уважительное отношение. И у нас к ним. Совершенно нет никакого противоборства. Заместитель комбата был мусульманин, который делал в пище какойто выбор. Других конфессий я не встречал.

П.Г.: С какими вопросами к вам подходили люди? У всех ли все дома хорошо? Уезжает человек надолго – потом разводится с женой. Понятно, что у нас в семьях есть проблемы. Вам об этом рассказывали? Может, хотят вернуться, или они одиноки, и дома никто не ждет. Говорят ли человеку, что, мол, куда ты уехал, там и оставайся? Какой он, внутренний мир солдата?

И.В.: Семейных проблем действительно много. Подходят с этими вопросами. Спрашивают, можно ли продолжать дружить с этой девушкой, потом замуж взять. Или вот, например, солдат контрактуется на полгода, а у него мама сильно заболела, некому ухаживать. Есть вопросы непонимания, зачем пошел. Да, действительно, отношение к СВО, бывает, разделяет семью. Супруга не понимает, зачем он пошел проливать кровь наших же русских. Все это там сильно обостряется. Еще заметил, что последствия греха приходят очень быстро. Смотришь, согрешил в чем-то мелком, и тут же какая-то ответка прилетела. И доброе дело тоже быстро возвращается. Эта связь видна. Кажется, что Господь долготерпелив. Он долго терпит и больно бьет. Там бьет в этот же день. Были какие-то отношения с церковью. Обидел священник человека, и вот он подходит ко мне с этой болью. И такие вопросы решал. Некоторые даже удивлялись, что человек на глазах оттаивал. Про него говорили, что у него все плохо с церковью. А он уже исповедуется и причащается. Одним словом, проблемных случаев было много.

П.Г.: Вы там были на каких основания? Заключили контракт как доброволец?

И.В.: Да, иным способом туда не попасть. Проезжаешь через контрольные пункты, границу, паспортный контроль, показываешь военный билет, паспорт. До заключения контракта оговорили сроки, что я могу только на три месяца. И на приходе много дел, и казаков не оставишь на долгое время, нужно строить воскресную школу. На здоровье свое я тоже не сильно рассчитывал, так как есть несколько хронических заболеваний. Но, слава Богу, все прошло.

П.Г.: Говорят, что экстремальные ситуации мобилизуют силы организма, и человек преодолевает болезни.

И.В.: Наверное, так, потому что я готовился к худшему. И несмотря на аскетические моменты, все перенес. Проезд по плохим дорогам на машинах в стесненных условиях, где все завалено гуманитаркой, вещмешок над головой висит и так далее. Все это ты дорогой поправляешь, кругом постоянные кочки. Отсутствие отопления, бытовых условий: стирки, душа.

П.Г.: Там вообще отсутствует отопление?

И.В.: На косе совсем отсутствует, там только печки-буржуйки. Есть спальные мешки. Где-то люди вообще живут без отопления, как говорится, зарываются в землю. Я заключил контракт не с БАРСом, а с ЧВК, потому что я не прошел по возрасту. После шестидесяти не контрактуют.

П.Г.: То есть должности там, как, например, помощник командира части по работе с верующими военнослужащими, нет?

И.В.: Я даже не знаю свою должность. Там не принято носить погоны. Не знаешь, кто есть кто. Хотя я старший лейтенант, готовился по военному билету, чтобы там какие-то погоны надеть. Но нет. Там главное – личные качества.

П.Г.: В вашем основном месте базирования, можно сказать, в тыловой части, вы служили в подряснике, а на передовой?

И.В.: Тоже в подряснике. Были редкие случае, когда нужно было интенсивно передвигаться.

П.Г.: Говорят, что если близко к вражеским окопам, то священник может представлять цель, поэтому ему лучше быть в камуфляже, не выделяться.

И.В.: Был обычный военный бушлат. Но я носил подрясник, из него епитрахиль было видно.

П.Г.: Сейчас на ваше место должен приехать другой священник?

И.В.: Да, служба там продолжается. У меня есть связь с бойцами. Один из них староста, которого я неофициально назначил. Он мне задает вопросы: что и когда читать, в каком помещении лучше служить. У нас было два помещения. Одно в столовой, где мы читали утренние и вечерние молитвы. Второе – сам храм. Высылают фотографии, что служат в основном в храме. Новый священник ждет указ, нужно еще собраться. В какое из подразделений он попадает, я тоже не знаю. Мы поддерживаем с ним связь. Приемник должен знать об опыте, который мы там приобрели.

Набор текста Н. ЛИПАЕВА,
г. Тюмень