№6 2013 г.         

Вот так и выживали!

Родилась я в 1932 году в г. Тобольске. Жили мы у самого Иртыша. Отец и его братья были потомственными рыбаками. В 1937 году бригада рыбаков вернулась в Тобольск после рыбного промысла на пароходе Микоян. Место промысла на р. Обь называлось Гадаям. Оперуполномоченные ночами забирали людей по доносам. В первую ночь забрали соседа – и отца с дядей приглашали понятыми – в качестве свидетелей. А на следующую ночь забрали отца и дядю. Мне тогда было 5 лет, сестра была еще у мамы в животике (шел восьмой месяц беременности). Бабушка – мать отца – была совсем слепая: ходила по комнате, вытянув руки вперед, чтобы не упасть.

В 1941 году я пошла учиться в 1-й класс. Так совпало – война, начало учебы и наводнение на р. Иртыш. Затопило все улицы, расположенные возле реки, до самого Абрамовского моста. Первый год еще жили старыми запасами, а затем стали выдавать паек хлеба: детям – 300 гр., служащим и старым людям – 400 гр., рабочим – 500 гр. Очереди занимали утром, а хлеб получали вечером. Постепенно подкрался голод.

В школу шли не евши, а через 2 урока, на большой перемене, выдавали булочку – 50 гр. Ждали булочку, как конфетку. К вечеру получив паек, сразу же съедали. Соседи, у которых была корова, ежедневно давали маме литр молока в долг. Расплачивалась она с зарплаты. Если соседям татарам привозили муки из деревни, мама у них покупала ее и делала заваруху на молоке. Все подспорье.

Но в 1944 году соседей, имевших корову, арестовали по доносу, где говорилось, что они нанимали работников батрачить на них. Хозяев и сына 17-ти лет арестовали, а в доме осталась старая бабушка. Корову держать она не смогла. В результате мама от голода распухла, из глаз, носа и других частей тела стали выделяться капли воды. Положили ее в больницу, сестру мою младшую – в санаторий туберкулезный (с диагнозом бронхоаденит), а меня завуч школы устроила в детский дом.

В классе у нас многие ученики ходили в больницу: я к маме в терапевтическое отделение, мальчик Миша Токарев ходил к папе в туберкулезное отделение. Тот после фронта пришел больной. А еще один знакомый мальчик из нашей школы ходил в неврологическое отделение. Его отец с войны вернулся с нервным расстройством. Пока действовало лекарство, он был спокоен, а как заканчивалось, начинал «воевать»: находится в поликлинике в регистратуре, а сам кричит: «Рота, стройся!». Вот такие были у нас встречи в больнице.

Затем нас стали учить быстрее. После 7 классов мы уже поступали – кто на учительницу, кто на фельдшера, акушера, кто на портниху. Мальчики – в рыбтехникум, на слесаря и т.д. Три года отрабатывали, потом давали общежитие.

А война окончилась 9 мая. Нарядили нас в одинаковые курточки, береты, повязки на руку белые, с красным крестом. И мы на главной улице Тобольска кричали: «Ура! Да здравствует победа!».

А наводнение три года длилось. На лодках ездили по улицам. Где можно – по мосточкам ходили, иногда и в воду падали. Все было. С большим удовольствием дождались первой стипендии и старались учиться на стипендию. Радость-то какая – свои деньги. Каждое лето нас отправляли на уборочные в деревню. Еще радость, когда мама подлечилась и забрала нас к себе – сначала меня, затем сестренку.

О моем отце мама несколько раз делала запрос. В первый раз ответили, что сослан без права переписки, место ссылки не обозначено. Во второй раз сообщили, что умер от крупозного воспаления легких. Третий раз я уже получила точный ответ:

Бумагу выдал из архива «спец»

Спустя полвека маме,

Что невиновен был отец –

Погорячился Сталин.

Писала Клавдия Александровна
КОСТЕНКО, г. Тобольск