№6 2013 г.         

Император Павел I (1754-1801)

Реставрация традиции властипреемства Московского царства в условиях империи произошла в самом конце XVIII в. Эта акция была связана с именем, наверное, самого не любимого современниками и всей отечественной историографией царя из династии Романовых – Павла Первого. Петр Алексеевич, или, как его принято называть, Петр Великий, вольно или невольно разрушил незыблемый до того семейно-патриархальный уклад, сделав наследственное «царево дело» делом «непостижимым разумению» подавляющего большинства своих подданных. Самодержавие стали «получать», а не воспринимать как по Божьему закону свыше ниспосланную ношу. Царский престол оставался избранным местом, теряя ореол богоизбранности.

Общие биографические черты жизни и правления Петра Алексеевича и его правнука – императора Павла Петровича – довольно хорошо известны. Однако хуже освещены социо-психологические причины той неприязни, которая окружала жизнь и дела незаурядной личности последнего. Каких только оскорблений его ни удостаивали: «самодур», «тиран», «деспот», «идиот».

Почин в деле шельмования «русского Гамлета» положили те самые родовитые и именитые, которые так благоденствовали при Екатерине II и которые неожиданно начали испытывать множество неудобств и опасностей с приходом к власти Павла Петровича. Именно те, кто словом или делом участвовал в подготовке убийства императора, потом и стали первыми оправдателями этого злодеяния, рисуя портрет погибшего самыми темными красками, выставляя на передний план не только его подлинные, но и зачастую мнимые недостатки и пороки. В конечно итоге, убийство начало приобретать черты спасительного для России поступка. Это был редкий пример в русской истории, когда подобного рода деяние стало квалифицироваться общественным сознанием, даже далеким от революционных установок, как благодетельная и неизбежная мера.

Ранее подобное произошло в 1762 году, когда был убит император Петр III, по официальной версии скончавшийся от «геморроидальных колик». Екатерина II, переступив через труп своего венценосного супруга, сделалась «державной владычицей», приложив в дальнейшем много стараний для дискредитации погибшего нелюбимого супруга, укрепляя за собой роль «спасительницы России». Так была внедрена своего рода «поведенческая модель», с которой через 40 лет была снята «копия» убийцами Павла I, их менторами и многочисленными защитниками.

Надо заметить, что во времена Екатерины II был умерщвлен и еще один монарх – Иван VI (1740-1764), ставший наследником престола в младенчестве по воле Анны Иоанновны.

Убить царя, а затем оправдать это злодеяние могли лишь те, для кого завет Всевышнего не являлся универсальным и единственным жизненным императивом. Здесь налицо признаки психологии насильственного «благоустроения России» путем ниспровержения царской власти, нашедшей свое первое и полное революционно-циничное выражение в мировоззрении декабристов (были раскрыты их планы уничтожения царской фамилии), а затем – в «успешно реализованной» программе «преобразования России» в 1917-18 гг.

В самом деле, если «во имя монархии» и предполагаемого «светлого будущего» даже монархисты могли покушаться на жизнь богоизбранного государя по причине его якобы «недостойности», а потом могли получить моральную индульгенцию со стороны общества, то исходный самодержавный принцип ожидало тяжелое будущее. Сам Н.М. Карамзин, как известно, осуждавший политику Павла I, называя его «тираном», тем не менее негодовал на тех, кто поднял руку на монарха: «Если некоторые вельможи, генералы, телохранители присвоят себе право и власть тайно губить монархов или сменять их, то самодержавие превратится в игралище олигархии и скоро обратится в безначалие, которое ужаснее самого злейшего властителя. Один Бог располагает жизнью царей» («Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях»).

В забвении незыблемого христианского постулата проявилось расщепление сознания, проступил отрыв его от Православия, столь характерный для обмирщенного мировоззрения даже на ранней стадии его секулярного «раскрепощения».

Действительно, методы руководства Павла I, его стиль правления носили на себе отпечаток деспотизма, но ведь такими же были и «политические технологии» Петра I.

Распространение «вольтерьянства», вольнодумства и пр. стало внешним проявлением отхода от церковно-православного мироощущения, прежде всего, в среде сословно привилегированных представителей русской элиты. Вот как трактует это обстоятельство великий пастырь Тихон Задонский (1724-1783): «Властолюбие не ужасается поднимать меча на монархов и порфиры их обагрять кровью их, и иным образом умерщвлять помазанников Божиих… Столько царю врагов есть, столько есть окружающих его властолюбивых сердец, хотя они и ласкают ему».

Даже ортодоксально мыслящие историки, например, М.А. Корф (1800-1876), воспринимали государственную деятельность Павла Петровича в русле отвлеченных морально-этических позиций Запада, разделяя монархии на «просвещенные» и прочие. Но ведь к числу гуманных правителей нельзя отнести и Петра I, хотя последний в большинстве случаев изображается «государственным просветителем». Реальные же факты свидетельствуют, что если и существовал у России исторический отрезок, когда она по методам властительства «напоминала Турцию», то это как раз и было во времена Петра I, а не Павла Петровича.

Процарствовав всего около четырех лет, Павел I не только «преследовал», «ссылал подданных» и отдавал «дурацкие приказы». Его правление ознаменовалось и немалым числом событий, которые содействовали «вящей славе» России: ограничение барщины (1797), блестящие победы русских войск под командованием А.В. Суворова над французами в Италии (1799), победы Ф.Ф. Ушакова над турецким флотом (1799), основание медико-хирургической академии (1799), строительство Казанского собора в Санкт-Петербурге (1800) и т.д.

Павел Петрович укрепил самодержавно-династический принцип верховной власти, положив конец колебаниям монархических устоев, наблюдавшимся почти весь XVIII век: «Он был единственным государем, который искренне пожелал установить законность в наследовании трона, он был единственным, полагавшим, что без законности не может быть установлен порядок» (графиня В.Н. Головина (1766-1819)).

В день коронации императора Павла I в Успенском соборе 5 апреля 1797 года вышли в свет три царских узаконения: об императорской фамилии, о российский орденах и манифест о трехдневной работе крепостных крестьян и запрещении помещикам принуждать их работать в воскресенье. Первый из трех указанных документов по своему значению сопоставим с актами начала XVIII века. Однако если петровские формулы об источниках и масштабах монарших прерогатив были сформулированы туманно, то законодательство Павла I отличалось логичностью и детализированностью. Наследование трона учреждалось по старшинству в мужском колене. Тем самым фактически восстанавливался тот древний династический принцип властипреемства Московского царства, который был разрушен в дальнейшем. Отныне все династические права и обязанности были строго иерархически регламентированы. Правящая династия получала правовой статус особой государственной корпорации. С незначительными добавлениями и уточнениями законы, вступившие в силу при Павле Петровиче, просуществовали до марта 1917 года.

Император Павел Первый был глубоко верующим человеком. Он много и часто молился в уединении своих покоев, так что до наших дней сохранился коврик, совершенно протертый его коленями. Он долгие годы наблюдал распущенность нравов и падение дисциплины, царившие при дворе Екатерины II, и в его душе накопилось отвращение к этим явлениям. В Гатчине, где он проводил большую часть своего времени, были совершенно другие порядки, что не только не вызывало нелюбви окружающих, но, напротив, способствовало возникновению любви и уважения по отношению к будущему монарху.

Нет никаких данных о какой-либо ненормальности Павла Петровича за все эти долгие годы, а все «исторические» сведения об этом придуманы теми, кто хотел обелить позорное дело цареубийства.

Бюджет расходов на поддержание Церкви за время царствования Павла Петровича был увеличен вдвое, стала восстанавливаться дисциплина в войсках, была введена цензура на ввозимые из-за границы книги. Мальтийский орден, гроссмейстерство над которым принял Павел I, привлекал государя своим подлинным рыцарством, при этом русские кавалеры оставались православными. Павел I подтвердил указ Екатерины II о запрещении масонства.

Надо заметить, что Мальтийский (Иоанна Иерусалимского) орден всегда соперничал с орденом тамплиеров. Если последний постепенно превращался в служителя темным силам, то мальтийцы всегда оставались преданными Христу. Святыни ордена, в числе которых были чудотворная икона Божией Матери «Одигитрия Филермская», по преданию написанная евангелистом Лукой, часть Животворящего Креста Господня и десная рука Иоанна Крестителя, были вручены императору Павлу и остались в России.

В 1801 году состоялось присоединение Грузии, что вынудило Россию вести 60-летнюю войну на Кавказе. Желая уничтожить гнездо революционной заразы, Павел Петрович в союзе с Австрией вел войну против Франции и содействовал освобождению Италии. Из-за измены австрийцев война против Франции окончательного успеха не имела.

Множество чудотворных икон Божией Матери прославилось во дни жизни императора Павла Петровича. Количество монастырей, бывшее при царе Михаиле Федоровиче (около 1000) и сократившееся к царствованию Екатерины II до 385, теперь дошло до 452. Повсеместно возросла проповедь Слова Божия, облегчилось положение старообрядчества.

Члены тайных обществ – петербургский генерал-губернатор Пален, братья Зубовы, князь Голицын, Депрерадович, Мансуров и др. – составили заговор, и 11 марта 1801 года император Павел Петрович был убит, пополнив собой список христианских мучеников, за веру Христову и за Отечество пострадавших.

Ж.В. ЕРМАКОВА, М.С. ЯБЛОКОВ,
г. Тюмень