№5 2022 г.         

Господь даёт залог веры каждому человеку

4 февраля 2022 года на «Радио Вера Тюмень» в программе «Светлый час» состоялась беседа с наместником Свято-Троицкого монастыря Тюмени архимандритом Зосимой (Горшуновым). Ведущий программы – протоиерей Григорий Мансуров.

Протоиерей Григорий: Сегодня с нами в студии гость – архимандрит Зосима (Горшунов), наместник Тюменского Свято-Троицкого монастыря. Отец Зосима, вы раньше всегда приезжали в Тюмень из Тобольска и Абалака. С недавнего времени вы являетесь наместником тюменского Троицкого монастыря. Монастырь, может, и не больше, чем Абалакский, по количеству людей – монашествующих, послушников, но прихожан несравнимо больше. Суеты, наверное, много. Как вам переезд в Тюмень, что можете сказать о православных тоболяках в сравнении с тюменцами, есть ли какие-то различия? Какие ваши впечатления? Для вас это было неожиданностью? Не грустите после стольких лет служения в Тобольске?

Архимандрит Зосима: За все слава Богу. И в Тюмени, и в Тобольске народ почти один. Мужчин и молодежи здесь несколько больше. Сам город в восемь раз больше. А так – народ один, вера одна что в Тобольске, что в Тюмени.

О. Григорий: Монастырские батюшки успевают исповедовать приходящих на исповедь?

О. Зосима: Да. Здесь монастырь больше, и насельники помоложе и покрепче. В праздничные и воскресные дни мы служим две литургии, раннюю и позднюю. Исповедовать успеваем всех.

О. Григорий: Раньше монастыри строили вдали от населенных пунктов. Потом монастырь окружался посадами, заселялись окрестности. Когда-то и Троицкий монастырь строили за чертой города, а сейчас это уже центр. Какие есть отличия монашеской жизни? Абалак – это село, там природа, тишина. А здесь суета, машины.

О. Зосима: Это все внешнее. Монастырь огражден, братья живут в корпусе, здесь хорошая территория. Снега много, можно и поработать, летом тоже работы хватает. Сюда и горожане приходят отдыхать. У нас здесь фонтан, тихая заповедная зона. Большой разницы нет. Территория ограничена стенами что здесь, что в Абалаке. Мы ограждены от мира. Тут никаких проблем нет.

О. Григорий: Сегодня, уважаемые радиослушатели, я хотел поговорить с отцом Зосимой о его жизни, о том, как он пришел к Богу. Большинство, кому за тридцать лет, родом из Советского Союза. Мы застали и советскую школу, и особенности жизни, когда хлеб стоил 24 копейки, какой-то 16 копеек. Это была другая история, другая жизнь. Вы, отец Зосима, родились в послевоенном Советском Союзе. Каким был ваш путь к Богу? Говорили ли вам что-то родители, бабушки? Расскажите о своем детстве.

О. Зосима: Я родился в Омске. Это город-сад, там очень много зелени, росли большие тополя. Школа была рядом с домом, через дорогу.

О. Григорий: А какая улица? Я ведь тоже из Омска.

О. Зосима: Угол Учебной и Почтовой. Сейчас ее переименовали. Я был недавно в Омске: город очень разросся. Везде каменные здания, уже нет такого озеленения, кругом машины. Немного грустно. Но что поделаешь, города превращаются в мегаполисы. Мы раньше в «Казаки-разбойники» играли, по улицам бегали, ставили стрелочки, забирались на чердаки. Было очень здорово и интересно. Заберешься в крыжовник, а он непроходимый, как лес. Там ягоды, ешь эту ягодку. Свекла здесь же растет, пшеница. Сейчас этих вещей современные дети не видят – чтобы был при школе сад и в нем можно было гулять. Когда отец получил квартиру и мы переехали в Амурский поселок – там же, в Омске, – там уже была другая, современная школа, и сада такого не было. А у старой школы было приусадебное хозяйство, мы своими руками сажали, поливали.

О. Григорий: Вы какого года рождения?

О. Зосима: 1954-го.

О. Григорий: Это уже было время, когда детей воспитывали в таком духе, что нужно в космос лететь, заниматься науками, пахать, сеять, выплавлять сталь. Какие у вас были в детстве идеалы?

О. Зосима: Мы просто росли, учились, познавали мир. Учителя были очень тактичные, добрые, вникали в учебный процесс, помогали каждому ученику. Все было замечательно.

О. Григорий: Какие кружки вы посещали?

О. Зосима: Был такой предмет – труд. Юноши занимались слесарным и столярным делом, а девочки домоводством: готовили, шили. Эти начальные навыки мы получали непосредственно в школе. Сейчас такого нет. Это очень-очень печально. Дашь какому-нибудь человеку молоток забить гвоздь – трудно ему будет.

О. Григорий: А ближе к концу школы какие у вас были мысли? Может быть, куда-то хотели поступить учиться, работать в какой-то сфере?

О. Зосима: Мы всегда пример берем с родителей. Какие родители, такие и дети. Я хотел пойти по стопам отца. Он был производственным человеком, высокой квалификации, но в то же время творческим. Отец не одобрил мой выбор, который я сделал уже после армии.

О. Григорий: Вы с детства были крещены?

О. Зосима: Мы крестились вместе с двоюродным братом. Ему был год, а мне пять лет. Нас крестил отец Иоанн Мельник, а возможно, кто-то другой в Крестовоздвиженском храме города Омска. Я сейчас забыл, кто там служил в 50-х годах – начале 60-х: отец Иоанн был моим духовником, он рассказывал о тех, кто там священствовал. Сам он 40 лет служил в этом храме. Все были крещеными, и все крестили своих детей. Это было всеобщим. Даже когда работал на производстве, наши молодожены крестили своих детей. Я спросил у одного: «Зачем ты крестишь?» – с его слов понял, что ему это нужно.

О. Григорий: Как дальше жизнь складывалась? В армию вовремя забрали, в 18 лет? Больше нигде не учились?

О. Зосима: Да, сразу.

О. Григорий: Что была для вас армия тогда, в 70-80-е годы?

О. Зосима: Мы служили два года. Вспоминаю с радостью.

О. Григорий: Где служили?

О. Зосима: В Новосибирске, поселок Пашино. Полгода была учебная часть, потом распределили по полкам. К концу второго года стал специалистом. И сейчас удивляюсь, как можно год служить в армии. Если служить год, то полгода у тебя учебная часть и полгода ты в полку. Как за такой срок можно приобрести навык? Только наспех.

О. Григорий: Чем вы занимались?

О. Зосима: С утра обслуживали технику, после ужина были тренировки. Мне все нравилось.

О. Григорий: После армии вы вернулись домой в Омск?

О. Зосима: Да. Стал работать. Потом пришел к вере.

О. Григорий: Где работали? Пошли по стопам отца?

О. Зосима: Нет. Работал год в институте связи по приглашению знакомого, моего сродника… Я посмотрел мир, понял, как все здесь утроено. Мне это было не по душе: вот человек работает, а что дальше, какой в этом смысл? На меня напало разочарование. В это время мне дали почитать Евангелие, Послания апостола Павла. Тогда у меня все встало на место: вот она – истина!

О. Григорий: А кто вам дал почитать Евангелие?

О. Зосима: Дала одна знакомая верующая, которая жила у нас по соседству. Моя мама и бабушка были верующими, они с ней дружили. Она мне показала, что вот – смотри, где истина.

О. Григорий: Но что на вас произвело большее впечатление – Евангелие или Послания апостола Павла?

О. Зосима: Послания апостола Павла. Они проще и ближе. Евангелие – это основной закон, в нем высокие понятия, идеалы. В Посланиях свет немного приглушенный, мне они больше подходили, они немножко легче и имеют миссионерское значение. Для того состояния, в котором я тогда находился, апостольские Послания мне больше подошли.

О. Григорий: Как вы сами можете охарактеризовать свое детство? Как себя ощущали, когда все говорили вокруг, что Бога нет, Гагарин в космос летал?..

О. Зосима: Особо в школе про это никто не говорил, не заостряли на этом внимание. Может, я попал в такую школу. Хрущевские гонения уже прошли. В это время у нас был Леонид Ильич Брежнев. Люди этим уже переболели, всей этой ненавистью. Сколько можно враждовать, искать, выискивать? Мир от этого устал. Брежнев сам особо на вопросах веры не акцентировал внимания. Хрущева же отстранили за перегибы в его политике.

О. Григорий: Получается, что для вас встреча с Богом явилась через чтение Евангелия, а еще больше Послания апостолов?

О. Зосима: Да, это было началом движения. Все сдвинулось с мертвой точки. Сам как-то не решался, и примера не было, о вере почти никто не говорил. Бабушка и мать молились, но что они сказали бы? Что может женщина сказать? Был бы мужчина верующий – он бы, конечно, стал проповедовать. Пришли женщины-мироносицы, сказали: «Христос воскрес!» – апостолы отмахнулись. Что это? – какая-то женщина сказала… Пришел Петр, посмотрел, убедился: да – Христос воскрес. Он сказал как мужчина – как не поверить, попробуй не поверь!

О. Григорий: Но все же мама и бабушка молились, и их молитва не осталась тщетной…

О. Зосима: Они и в церковь ходили. Мать меня и вымолила, чтобы к вере пришел. Стояла и молилась за меня ночью. Господь дает залог веры каждому человеку. Человек должен проснуться и начать действовать. Моим залогом было то, когда меня в 10 лет повели причащаться. Мне говорят: «Пойдешь причащаться?» Я говорю: «Не пойду». – «Как не пойдешь?!» – схватили под руки, подняли и повели. Привели к отцу Иоанну Мельнику. И он мне так понравился, дал такое чудное наставление, которое я до сих пор помню. Мне все понравилось, и Причастие тоже. Я был такой окрыленный, даже удивился. И вот это во мне жило и потом после армии проснулось.

Когда люди принимают Крещение, им дается залог. Если его развивать, вера охватывает все существо человека. Если не развивать, то залог так и останется семечком, брошенным в землю, которое не поливается, не взрыхляется. Оно так там и лежит. Хорошо, если не сгниет. Если где-то прорастет, его нужно полить, взрыхлить, огородить. Тогда оно даст росток, листок, цветок, плоды. Так же и у меня получилось

Протоиерей Иоанн Мельник, духовник о. Зосимы

О. Григорий: Отец Зосима, прочитали вы Послания апостола Павла, Евангелие – это все делается дома. Ходить в храм – это уже на людях. У меня тоже есть свои воспоминания из детства в Омске… Ходить в храм в то время – это же не просто зайти. На тебя смотрят. Нужно перекреститься, поклониться…

О. Зосима: У нас в городе было два храма на миллион жителей: Никольский и Крестовоздвиженский. Туда и молодежь приходила. И я стоял и молился. Примерно тогда и юный Николай Цирке стал ходить. У меня не было раздумий. В 10 лет меня причастили, и у меня уже был навык, как идти, что делать. И я сразу пошел.

О. Григорий: Сколько вам тогда было лет?

О. Зосима: Около двадцати двух. На исповедь я опять попал к отцу Иоанну. После Причастия началось движение к Церкви, чему несказанно обрадовались и бабушка, и мать. Помню, они пришли на службу после меня, не знали, что я пришел вперед. Когда меня увидели в храме, конечно, были очень довольны. После пошло некоторое разделение. В Евангелии сказано, что Господь пришел, чтобы разделить человека с отцом его, дочь с матерью, невестку со свекровью, и враги человеку его домашние (ср.: Мф. 10, 35-36). Конечно, не все приняли, что я пришел к вере. Началась конфронтация. Но это продолжалось недолго. Раз я начал ходить в церковь – я что, буду туда ходить просто так? Священнослужителей не хватает, молодежи нет. Значит, нужно учиться. Был у нас диакон Алексей (или Василий – не помню), он мне и предложил поступить в семинарию. Я стал готовиться.

О. Григорий: Сколько вы тогда уже ходили в храм?

О. Зосима: Где-то с ноября уверовал и уже в мае поехал в Тобольск. Из Омска поступать особо не было приятно, не хотелось. Были некоторые нюансы, которые я заранее предвидел. Из дома нужно было уходить, потому что обстановка накалялась. Нужно было принимать конкретное решение. Я простился со всеми родными, сказал, что уезжаю работать на север. Меня снабдили рекомендациями, теплыми вещами, и поехал на север в Тобольск. Фотография из священнического удостоверения о. Зосимы. 1990-е гг.

О. Григорий: В Тобольск к кому поехали?

О. Зосима: Я пришел к владыке. Сказал, что ухожу с работы.

О. Григорий: К владыке Омско-Тюменской епархии?

О. Зосима: Владыке Максиму, его резиденция была в Омске. Я к нему пришел. Он меня отправил псаломщиком в Ишим. А у меня – ни одного дня на клиросе, не знаю, как читать и писать по-церковнославянски. «Почему я?» – «Потому что некого послать». Там один псаломщик уже несколько лет без отпуска, его нужно заменить. Хорошо, что там был отец Иоанн, который приехал из Новосибирска. Тогда как раз началось печатанье книг, 1974-75 годы, вышел богослужебный сборник современными русскими буквами – милое дело! Отец Иоанн меня научил петь, читать: русские буквы – ими не сложно читать. Потом научился шестопсалмие читать, кое-как петь. Потом отец Иоанн мне говорит, что «хватит уже сидеть в Ишиме, езжай в Тобольск, монахиня Евпраксия тебя научит петь на гласы». Я, как законопослушный гражданин, прописался в Ишиме, встал на учет в военкомат. Прожил в Ишиме месяц, выписался и уехал. В Ишиме мне написали прошение на семинарию – покойный отец Константин дал рекомендацию. В Тобольске уже отправили прошение в Московскую духовную семинарию и академию.

О. Григорий: Кто тогда служил в Тобольске?

О. Зосима: Игумен Борис (Храмцов). Шел 1977 год. Отец Иоанн на кладбище служил. Отец Геннадий. В Покровским соборе служил отец Власий – недавно отошедший ко Господу схиархимандрит Власий (Перегонцев). Вскоре мне пришло извещение, что я вызываюсь в приемную комиссию в Москву. По пути заехал в Тюмень, там взял благословение у владыки Максима, он как раз был там. Он меня благословил, и я поехал в Москву.

О. Григорий: В Тобольске тогда действовали кладбищенская церковь Семи отроков Ефесских и Покровский собор?

О. Зосима: Да.

О. Григорий: А что было в Софийском соборе? Склад?

О. Зосима: Он был заколочен, особо не было времени туда ходить. Я служил в этих двух храмах.

О. Григорий: То есть, поступая в семинарию, вы уже умели читать?

О. Зосима: Удивительное дело: в семинарии было почти 500 человек учащихся – мне за четыре года только один раз дали почитать Часы. Если бы не ишимская и тобольская практика, я не знаю, как бы я учил текст. А так – все очень быстро выучил. За два месяца каждодневного служения все можно выучить наизусть или хотя бы близко к тексту.

О. Григорий: Тогда семинария находилась в Загорске в Троице-Сергиевой лавре. Сейчас город называется Сергиев Посад.

О. Зосима: Удивительное дело: когда ехал поступать, думал, что поеду через Москву. А там – «смешение народов», как-то бы ее миновать? Возьму билет до Ярославля. Сошел в Ярославле. Был какой-то праздник, и митрополит Иоанн (Вендланд) помазывает. Я к нему подхожу, а он меня помазал и поцеловал в голову. Я окрыленный полетел, взял билет до Сергиева Посада через Москву. Все равно пришлось через нее ехать. Но зато меня митрополит Иоанн помазал.

О. Григорий: Тогда не было конкурса, всех принимали?

О. Зосима: Удивительно, что впервые советское правительство и отдел по делам религии в 1977 году разрешили сделать три параллельных класса в Московской духовной семинарии. Все 120 человек, кто подал прошение, почти все поступили. Не приняли братьев Курочкиных и отца Николая – их приняли кандидатами. Но через полгода они приехали и все равно поступили.

О. Григорий: Давайте поподробнее, это кто?

О. Зосима: Это нынешний владыка Евтихий (Курочкин) и покойный протоиерей Михаил Курочкин, его брат. Отец Николай Лукий – который сейчас служит в Омске. За эти полгода, перед поступлением, они успели отремонтировать фундамент Крестовоздвиженского собора в Омске, потому что высотные дома, которые стали строить в 70-х годах, стали выдавливать грунтовые воды. Воды пошли под собор, что стало угрозой повреждения фундамента. Выкопали яму, а оттуда чуть не источник забил. За полгода, что они ждали поступления, сделали важные вещи, то есть не упустили это время.

О. Григорий: Они числились кандидатами в семинарию в Москве, но их отпустили домой?

О. Зосима: Да, когда место освобождалось по тем или иным причинам, то кандидатов вызывали.

О. Григорий: Их приняли на ваш курс?

О. Зосима: Со мной не учились, на параллельном курсе.

О. Григорий: Сколько лет учились тогда?

О. Зосима: Четыре года в семинарии и четыре в академии.

О. Григорий: Большой был отсев? Кого-то отчисляли?

О. Зосима: Было, но не массово. Кто-то рукополагался, кого-то переводили на заочное обучение.

О. Григорий: То есть если человек поступал в советские годы в семинарию, он был стойкий как кремень, понимал, куда идет?

О. Зосима: Да. Я помню коридор, заполненный учащимися. Кто-то ходит читает, кто-то что-то про себя думает. Просто потоки людей шли.

О. Григорий: Здание, в котором вы учились, то же самое было, что и сейчас?

О. Зосима: Да. Жили в «Царских чертогах». На втором этаже Покровский храм. Через подземный ход библиотека. Кругом яблочный сад, все цветет.

О. Григорий: Какие у вас были послушания?

О. Зосима: Хор. Также эконом давал различные задания, трудились на территории семинарии.

О. Григорий: Расскажите о запомнившихся моментах из семинарской жизни.

О. Зосима: Учились разные люди. Преподобный Сергий духовно бодрствовал над всеми. Придешь к нему, помолишься – после этого такие мысли приходят! И все получается, все сдаешь.

На фото слева направо: в верхнем ряду – Михаил Князькин (прот. Михаил), Михаил Курочкин (прот. Михаил); в нижнем ряду – Николай Лукий (прот. Николай), Иван Курочкин (еп. Евтихий), Анатолий Горшунов (архим. Зосима). Московская духовная семинария. Конец 1970-х гг.

О. Григорий: Вы с кем учились на курсе?

О. Зосима: Братья Курочкины, отец Николай Лукий, диакон Геннадий. Нас поступило пятеро человек с Омска – с Омской епархии. Естественно, туда пошли данные: как это из такого просвещенного города поступило столько человек? Нужно усилить антирелигиозную пропаганду. В то время там жил покойный Алексей Сидоренко. Он закончил государственный университет с красным дипломом и ушел работать в деревню. Я вот тоже из Омска мог бы не поступить в семинарию, с окраины поступить было легче. И он год работал в деревне просто сельским учителем. Когда все поутихло, сказал, что со всеми прощается. «Как прощаетесь?» – «Ну я вам такой подарок сделал, но сейчас ухожу». И он устроился кочегаром при соборе и стал готовиться к хиротонии в диакона.

О. Григорий: То есть если выпускник с красным дипломом становится диаконом, священником – это одна история, а если кочегар, то власть смотрит уже сквозь пальцы?

О. Зосима: Да, отец Алексий уже потом, позднее, учился в семинарии заочно. Потом в течение 10 лет в Московскую семинарию почти никто не поступал из Омска. Может быть, в этом был Промысел Божий: Господь же видит, что есть нужда, и потому воздвигает нужных людей в это время. Сразу такая поросль из пяти человек! Потом уже отец Николай Цирке поступил. Был такой всплеск: двое ишимских, один ялуторовский и два омских. Господь всех с епархии собрал. Освящение престола в Салехарде. Епископ Димитрий и о. Зосима. 1991 г.

О. Григорий: Обучение в семинарии заканчивается, и встает вопрос, что делать дальше. Куда ехать, где служить? А сначала – то, что называется «определиться», – жениться или принять монашество. Как это было у вас?

О. Зосима: Надо было вернуться туда, откуда поступал. По распоряжению епископа Омского и Тюменского Максима мне предложили также продолжить служить псаломщиком. Через полгода пришло распоряжение рукополагать меня в диакона – сколько можно ждать?! Меня рукоположили, год я прослужил. На Святительский день владыка мне говорит писать прошение на рукоположение в иеромонаха. Я говорю: «Пусть я диаконом и останусь», а он сказал: «Нет, так не пойдет».

О. Григорий: А монашество вы когда приняли?

О. Зосима: Монашество принял перед рукоположением в иеромонахи. Владыка совершил постриг во Всехсвятской церкви Тюмени и на следующий день, в день Всех святых, рукоположил меня в иеромонаха.

О. Григорий: Это какой год был?

О. Зосима: Это был 1983 год.

О. Григорий: В каких храмах прошло начало вашего служения?

Фотография из священнического удостоверения о. Зосимы. 1990-е гг.

О. Зосима: Год служил в Покровском соборе.

О. Григорий: Давайте еще раз. После семинарии вы приехали в Омск и примерно полгода пономарили. Где?

О. Зосима: В Никольском храме.

О. Григорий: А диаконом тоже в Омске?

О. Зосима: Уже в Тобольске. Отец Зосима в Салехарде. 1991 г.

О. Григорий: Монашество и священство, получается, в Тюмени, а дальше где служили?

О. Зосима: Полгода был настоятелем в тюменской Всехсвятской церкви. Потом рукоположили отца Михаила Курочкина, и он там стал настоятелем. Меня отправили обратно в Тобольск: настоятель должен быть из белого духовенства. А меня, молодого иеромонаха, направили под начало отца Иоакима в Покровский собор. Там же был протоиерей Михаил Князькин (тогда настоятель Покровского собора, в одно время учившийся вместе с о. Зосимой в Московской духовной семинарии – прим. ред.).

О. Григорий: Вы также служили и в Таре?

О. Зосима: Когда появилась нужда туда отправить священника, меня направили. Как раз в это время мама моя вышла на пенсию, и мы вместе там жили.

О. Григорий: Долго там служили?

О. Зосима: Два года. Потом опять в Тобольск. Там уже пошли поездки по северу. Владыка Феодосий благословил ездить в Кондинск, Салехард. Пришлось все эти приходы объезжать.

О. Григорий: На момент раздела епархии вы были в Тобольске и поэтому остались? Напомню, что в 1990 году Омско-Тюменская епархия была разделена: образовались отдельные Омско-Тарская и Тобольско-Тюменская епархии. На тот момент – кто был на той или иной территории, приходах, тот там и остался?

О. Зосима: Да.

Освящение престола в Салехарде. Епископ Димитрий и о. Зосима. 1991 г.

О. Григорий: Как вам новое, постсоветское время? Понятно, когда человек находится в процессе, он может не замечать разницы. Прошли годы, и теперь можем сравнивать свое священническое служение в 1980-1990-2000-е годы. Можно ли оценить, как изменилось наше общество? Чего хорошего, чего плохого стало больше?

О. Зосима: Церковь – это надвременный институт, и что может меняться? Как в ней неизменно положена благодать, так она и остается. Люди, которые в ней живут, – такими же и остаются. Советские ли это люди или люди нового времени – это Божьи люди. Особой разницы не видно. Понятно, что мир живет по своим законам, движется, развивается вместе с определенной социальной программой. Сегодня – если сравнивать времена – можно выдвинуть свою идею, организовать свое производство.

О. Григорий: Людей в Церкви стало значительно больше. Это хорошо.

О. Зосима: Да, потому что опека и предубежденность к Церкви отпала, открылся свободный вход. Это повлияло на количественный рост Церкви. Мы, когда служили в Тобольске с отцом Михаилом, у нас была большая чаша для Причащения только на Пасху и Благовещение. А так – маленькая серебряная чаша, 30-40 причастников, на праздники 70-80 человек. А сейчас это каждое воскресенье.

О. Григорий: Отец Зосима, получается, что Тюмень для вас не новый город, хоть и недавно здесь служите в качестве наместника монастыря. Здесь вы принимали монашество, становились священником. Тогда еще не было ни мужского, ни женского монастыря в Тюмени, было только два храма: Всехсвятская церковь и Знаменский собор. Вы недолго были настоятелем Всехсвятской церкви. Интересно, отец Андрей Сбитнев, нынешний настоятель, об этом знает?

О. Зосима: Это был очень короткий промежуток, всего полгода…

О. Григорий: Тогда началось бурное развитие церковной жизни, Тобольско-Тюменской епархии. Вам, наверное, пришлось много поездить, построить, участвовать в возрождении, исповедовать новых людей, которые только-только приходили. Какие это города и приходы?

Отец Зосима в Салехарде. 1991 г

О. Зосима: Летом было легче ездить по Иртышу, а зимой – тогда еще, в 90-е годы, действовала авиация на местном уровне, летали Ан-2. Летом по реке – это Горнослинкино, Уват, село Демьянское, Юровское (там уже тогда поселка не было, но храм разрушенный стоял), Тугалово, Бобровское, Сибирское и Ханты-Мансийск. Когда ездили, останавливались в домах у верующих. Приезжают на Святительский день паломники, и кто на кассе стоит – тот с ними знакомится. Так было организовано: «Откуда приехали? Оставьте адреса». И мы по этим адресам едем. Так, как-то раз в один из этих домов в Горноправдинск приехали. Там был очень хороший директор школы, организовал нам библейский вечер, мы сидели на радио и Библию комментировали. Он, наверное, потом ее год повторял в эфире. Совершали Крещение, запасными Дарами причащали: служили Изобразительны. Октябрьское – там не было никого знакомых, хотя храм недействующий был. Далее ездили до Салехарда и Лабытнанги. Нас принимали директора библиотеки, клуба и музея – все верующие люди. Помню, мы снимали старый детский садик. Внутри помещения большое пространство, где можно спокойно крестить людей. Потом в Лабытнанги ехали – там даже на зону нас приглашали, и в Харпе. Также были в Харасавэе, в Горнокнязевске. Туда ездили на вездеходах. Там были Пелагея и ее муж Василий, у них останавливались. Помню, она приезжала в Тобольск в национальной зырянской одежде. Зыряне – все были верующие люди, и вся тундра зырянская была крещеная. Бабушки полностью всех крестили. Мы посещали их 1-2 раза в год, летал на самолете Як-40. Пришлось даже делать специальную дароносицу из шкатулки картонной, чтобы не звенела при досмотре перед посадкой в самолет. По железной дороге мы почти не ездили, только по реке или по воздуху. По другой ветке, нижневартовской, я уже не ездил. Там служить поставили отца Михаила. В 1991 году с епископом Димитрием (тогда еще епископом) и с его иподиаконом после Святительского дня поехали из Тобольска в Ханты-Мансийск и освятили дом под церковь. Как раз в это время Геннадий, хозяин дома, скончался. Здание передал Церкви, там мы и служили. Это дом рядом с нынешним Знаменским храмом, напротив больничного городка, – он сохранился, там сейчас воскресная школа. Владыка освятил престол, и мы послужили литургию. Далее поехали в Салехард. Послали за сутки гонцов, чтобы они все там приготовили. Владыка и там престол освятил. Как раз к этому времени передали храм Петра и Павла, в котором до этого располагался спортзал. Вот такая была плодотворная поездка в 1991 году. После этого владыка уже полетел в Москву. У него было много дел по приходам и по епархии. Он также успел слетать в Ярцанги – там покрестил более сорока человек, а вместе и пилота вертолета. Сохранились фотографии, где владыка ходит среди юрт и водит всю новокрещеную паству: детей, женщин, мужчин.

О. Григорий: Вы долгое время были наместником Абалакского монастыря во время его становления. Расскажите и об этом.

О. Зосима: Я стал наместником монастыря в 1998 году. Монашеская жизнь – она всегда сокровенная. У нас сейчас монастыри в центре мира. То есть мы живем сейчас не как Макарий Великий, Ефимий Великий, Антоний Великий в IV веке: они жили в пустыни. Сейчас монастыри в центре жизни. Монастырь – как большой приход. Сокровенная жизнь монахов у каждого своя. Каждый предстоит перед Богом, исполняет свое правило.

В Софийско-Успенском соборе Тобольского кремля

О. Григорий: Как вы думаете, сейчас есть святые?

О. Зосима: По Евангелию и апостольским Посланиям, мы все святые, если освящаем себя Таинствами, благодатью. Значит – это относится и ко всем нам, современным православным христианам.

О. Григорий: Я помню, один человек мне рассказывал историю про своего брата. У него была семья, дети. В Великий пост он уходил в лес, в землянку, там жил и молился. Я тогда удивился, что еще есть такие люди: вот так мирской человек пытался проводить пост! Сейчас есть такие примеры?

О. Зосима: Конечно, есть. Мы знаем таких людей, которые не только в пост, а вообще живут в лесу.

О. Григорий: Я имею в виду не охотников, а так, чтобы человек еще и молился.

О. Зосима: Да, именно с молитвой. Охота – это средство пропитания или защиты.

О. Григорий: Есть такие люди?

О. Зосима: Есть. В Кондинском крае такие леса! Там можно прятаться от людей. Есть такие люди, которые поработают неделю, а потом едут в воскресный день в лес, отдыхают там душой и телом с Богом, с природой. Восстанавливают свои силы и опять идут в мир служить людям. Это, конечно, очень похвально.

О. Григорий: Сейчас себе невозможно представить, чтобы была какая-то настоящая пустынь. Монастыри нужно строить, нужно исповедовать людей, вести информационную работу, а так, чтобы монах жил вдали от мира, – наверное, таких не найти? Или бывают?

О. Зосима: У всех монастырей есть скиты. Это такое сокровенное место жительства, где монахи трудятся и в то же время пребывают далеко от мира. У них совсем другое душевное и телесное состояние. У них другие мысли, другое общение. Уединение облагораживает человека: если он не один на один со своими грехами и страстями, а если он с Богом, то он облагораживается.

О. Григорий: Как бороться со страстями? Допустим, собрался мирской человек с ними бороться – например, у человека жесткая сформировавшаяся зависимость. Есть у Вас примеры, что люди бросают?

О. Зосима: Нужно, чтобы человек имел отправную точку, от чего он может оттолкнуться, понимал, к чему идти, и чтобы его кто-то вел. Да, есть такие. Вот конкретный случай. Человек пьет. Я ему говорю: «Ты теряешь мозговые клетки, у тебя голова скоро пустой будет, инвалидом станешь. Подумай, что ты делаешь? Ты не хочешь жить?» – «Нет, хочу». – «Тогда пить бросай». Сейчас приходит красный, румяный, радуется. Как, говорит, мне хорошо! Человек к тому же исповедуется и причащается. Господь его ведет благодатью, поддерживает. Без этого никакой человек не сможет совладать ни с каким грехом, он становится рабом греха. Одно из двух: или ты раб греха, или раб Божий. Другого нет. Грех ведет к смерти, а работа Богу ведет к блаженству, к счастью. Работающий Богу – возрадуется и возвеселится, такая работа не является зависимостью. Невозможно, чтобы человек жил на земле и не работал. Или работают греху – себе на погибель, или Богу – себе на спасение. Другого пути нет.

О. Григорий: Спаси Господи, отец Зосима, за беседу!

Набор текста: Наталья ЛИПАЕВА