№05 2016 г.         

Афон в воспоминаниях митрополита Питирима (Нечаева)

2016 год объявлен годом 1000-летия русского присутствия на Святой Горе Афон. «Святая Гора во многом обеспечивала духовную безопасность России, – отметил Святейший Патриарх Кирилл. – Празднуя 1000-летие русского присутствия на Афоне, мы хотели бы осмыслить всю эту историю и показать значение Святой Горы для нашей страны и духовной жизни россиян».

Продолжаем публиковать на страницах «Сибирской православной газеты» материалы, посвященные юбилейной дате 2016 года. Вниманию читателей предлагаем в этот раз посвященный Афону отрывок из книги с рассказами замечательного иерарха, приснопамятного митрополита Питирима (Нечаева) (1926-2003). Текст печатается в сокращении.

Афон – это высокий скалистый полуостров, по форме напоминающий трезубец. Когда Божия Матерь хотела разделить с апостолами их труды и отправиться на проповедь, Ей было откровение, что у Нее будет другая дорога. Действительно, Она путешествовала, корабль Ее причалил у берегов этого полуострова, Она сошла на землю, благословила это место, и оно с тех пор стало называться «Агион Орос» – Святой Горой.

Святая Гора как место паломничества и подвига всегда была особой благоговейной целью посещения. Перед Первой мировой войной она в значительной степени имущественно принадлежала Российскому государству. Богатые люди скупали земли. Русское присутствие на Святой Горе – с XI века.

Афон – это место подвига монахов, куда запрещено ступать женщинам. Лет тридцать назад был случай: американская корреспондентка, переодевшись в мужское платье, проникла туда по подложным документам. Когда это обнаружилось, был большой международный скандал. Женщины-паломницы могут только проплыть вдоль границы суверенных вод Афонского полуострова, посмотреть в бинокль, послушать рассказы, а мужчинам туда доступ довольно свободный.

Афонские монастыри не похожи на наши. Наши, как правило, окружены стеной, внутри огороженного пространства – храм и кельи. Там это стена, на которой стоят кельи с выходом внутрь.

Все они, в том числе и наш Пантелеимонов монастырь, расположены «по нижнему ярусу»: несколько шагов – и будет море. А дальше поднимается вверх, до двух километров, – хребет, а на отвесной стене скиты, где живут монахи, пройти к которым вообще невозможно. Пропитание монахи получают снизу. Они спускают на веревке корзину к воде, и проплывающие мимо рыбаки, путешественники, паломники кладут туда кто рыбу, кто фрукты, кто хлеб. Монах выглянет, подтянет корзинку – есть у него пища.

Пантелеимонов монастырь – это целый город. Много каменных построек. Хорошо оборудованная пристань, склады для приема и отправки товара. Конечно, содержать такой ансамбль сложно и трудно. Лет сорок тому назад был пожар, который начался в горах. Сгорело огромное количество ценного леса, и чуть не пострадал сам монастырь.

Иверский монастырь был раньше грузинским, но поскольку братия была малочисленна, они продали его грекам. Там хранится одна из главных святынь Афона – Иверская икона Божией Матери. Когда ходишь по горе и говоришь с монахами, обычно спрашивают: «Во Ивере были? Ну, как лампада?» В храме у ворот монастыря – икона Божией Матери, и перед ней висит большая лампада размером с водосвятную чашу – масла в ней литра полтора, не меньше, и горит ровный маленький огонек. Как только начинаются какие-то политические обострения, конфликты или природные бедствия, иверская лампада начинает раскачиваться. Перед шестидневной войной 1967 года, рассказывали, что лампада раскачивалась так сильно, что чуть не выплескивалось масло.

На Афоне до сих пор византийское время – по солнцу. Сутки начинаются в четыре часа дня. Службы там долгие, одну только молитву «Богородице Дево, радуйся» поют сорок минут. Так, однажды стоим мы, и один знакомый афонский монах толкает меня и говорит: «Пойдем, выпьем кофе, а то заснем!» Пошли, выпили по чашечке, съели по ломтю арбуза, вернулись, а они все поют. Это было часов в десять, в одиннадцать. После двенадцати, естественно, никаких вкушений быть не может. Кончили службу около четырех, часа полтора отдохнули, а в шесть уже снова были на ногах.

Как-то иду я по берегу и вижу: на камне недалеко от берега сидит монах и сосредоточенно смотрит в воду. Потом вдруг – раз! – нырнул – прямо в подряснике – достал что-то из воды, аккуратненько ногтем вынул что-то из середины, съел и опять сидит, смотрит. А подрясник у него от морской соли весь окостеневший. Оказывается, в Греции так ловят морских ежей, которых едят прямо сырыми. И есть-то там – всего с ноготок, сколько ж надо поймать, чтобы наесться? Вообще у них все эти черепокожие даже за рыбу не считаются; они их едят и в пост.

Жизнь на Святой Горе сложная, трудная и контрастная. Терпеть приходится и жару, и холод. Один старенький монах – отец Симеон – просил привезти ему валенки. Я удивился: «Да ты что, отец? У меня клобук размок от жары!» А он показал на каменный пол и сказал: «А ты в декабре постой!» В следующий раз я уже вез целых три чемодана валенок. Отец Симеон как увидел их, так, не дожидаясь, пока все распакуют, схватил пару валенок, прижал к груди, спрятав под мантию, и потащил к себе.

В правоте его слов мне и самому пришлось убедиться. Как-то действительно приехали мы на Афон в ноябре или декабре. За долгую службу я уже успел понять, каково здесь стоять, а потом ночью в отведенной мне келье не мог согреться: так и провел короткий перерыв между двумя службами скрючившись на кровати. Как ни пытался согреться, все равно весь промерз и отсырел.

Текст печатается по книге
«Русь уходящая. Рассказы
митрополита Питирима», СПб., 2007