|
22 июня 1941 года Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Московский
и Коломенский Сергий (Страгородский) собственноручно напечатал на пишущей машинке текст обращения «К пастырям и пасомым
Христовой Православной Церкви». В нем говорилось: «Православная наша Церковь всегда разделяла судьбу народа.
Не оставит она
его и сейчас, благословляя небесным благословением предстоящий всенародный подвиг.
Именно нам нужно помнить заповедь Христову: «Больше сея любве никтоже имать, да
кто душу свою положит за други своя». Душу
свою полагает не только тот, кто будет убит
на поле сражения, но и всякий, кто жертвует собой, своим здоровьем или выгодой ради
Родины. В такое время, когда Отечество
призывает всех на подвиг, нам, пастырям Церкви, недостойно будет лишь молчаливо посматривать на то, что делается кругом, малодушного не ободрить, огорченного не утешить, колеблющемуся не напомнить о долге и воле Божией. Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ. Господь нам дарует Победу».
Таким образом, в первый же день войны Русская Православная Церковь благословила всех встать на защиту Родины. Верующие устремились в еще действующие храмы. В храмах служился особый «Молебен
в нашествии супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в Отечественную
войну 1941-1942 годов». Молитвенный дух,
по словам очевидцев, был «потрясающим».
Во время Божественной литургии произносились сугубые молитвы о даровании победы над иноземными захватчиками. К Престолу Божию возносилась практически та же
молитва, которая была составлена в 1812
году при нашествии полчищ Наполеона на
Россию: «Господи Боже сил, Боже спасения
нашего… востани в помощь нашу и подаждь
воинству нашему о имени Твоем победити…»
 Несмотря на более чем двадцать лет жесточайших гонений за веру, в глубинах народного сознания хранился образ Православной Руси. Большинство храмов было закрыто или порушено, а началась война – и вера
ожила. Да и чем было утешиться, где обрести надежду, найти единение с убитыми? – И
народ пошел в Церковь. Без веры пережить
военную беду было бы намного труднее.
Совершенно неожиданно граждане СССР
услышали в речи Иосифа Сталина, переданной по радио 3 июля 1941 года, знакомое
христианское обращение: «Братья и сестры!
К вам обращаюсь я, друзья мои!» Многие
люди, жившие почти четверть века при безбожной власти, вновь почувствовали себя
братьями и сестрами во Христе. Религиозный подъем в народе, неуклонно возраставший после 22 июня 1941 года, фиксировали
не только представители власти и сотрудники НКВД, но и немецкая агентура.
В отличие от довоенных времен, с началом Великой Отечественной войны на страницах советской печати стала просачиваться религиозная тема. 16 августа 1941 года
в газете «Правда» были впервые опубликованы сведения о патриотической деятельности православных христиан. Всего с 1941
по 1945 годы в центральной прессе вышли
более 100 статей и сообщений, где в той
или иной степени затрагивались религиозные проблемы и тема патриотического участия верующих в Великой Отечественной войне. По призыву Церкви миллионы верующих
приняли участие в сборе средств для создания танковой колонны «Димитрий Донской»
и летной эскадрильи «Александр Невский».
 В тылу и на временно оккупированных
территориях с помощью государства распространялись патриотические послания и
воззвания иерархов Русской Православной
Церкви. Через штабы партизанского движения такие обращения переправлялись в листовках через линию фронта и распространялись среди населения. О силе их воздействия свидетельствуют отклики самих партизан: «Ваш листок сыграл большую роль среди оккупированного населения в деле оказания помощи партизанам, а вместе с этим
в борьбе с фашизмом», – писал митрополиту Ленинградскому Алексию (Симанскому)
А.Г.Голицын – верующий боец 2-й Ленинградской особой партизанской бригады разведотдела штаба Северо-Западного фронта.
Обращения архипастырей в обязательном
порядке согласовывались с высшими партийными инстанциями, обычно с управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), где этими вопросами ведал А.С.Щербаков. Обычно НКВД,
позднее НКГБ, направлял Щербакову копии посланий к верующим иерархов Русской Православной Церкви и просил разрешения на их
издание. Как правило, тираж обращений составлял от тысячи до пяти тысяч экземпляров.
С фронтов Великой Отечественной войны в Москву шли телеграммы с просьбой
направить в действующую армию проповеди духовенства Русской Православной Церкви. Так, 2 ноября 1944 года в Главное политическое управление РККА с четвертого
Украинского фронта поступила телеграмма
с просьбой «по встретившейся надобности
в самом срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения проповедей
в день празднования годовщины Октября».
Уже в сентябре 1941 года были закрыты
антирелигиозные периодические издания и
свернута деятельность Союза воинствующих
безбожников, правда, формально он распущен
не был. В стране, армии и на флоте прекратилась атеистическая пропаганда. В политических донесениях в Главное политуправление РККА уже не присутствовало такое направление идеологической работы, как «антирелигиозное, атеистическое воспитание».
 Впервые за всю историю существования
советского государства иерарх Русской Православной Церкви принимает участие в работе государственной комиссии. 2 ноября 1942
года управляющий Московской епархией митрополит Киевский и Галицкий Николай (Ярушевич), согласно указу Президиума Верховного Совета СССР, становится одним из десяти членов Чрезвычайной государственной
комиссии по установлению и расследованию
злодеяний немецко-фашистских захватчиков.
В кинохронике начали показывать еще
недавно немыслимые кадры. В освобожденных городах жители с иконами встречают советских солдат, а некоторые из бойцов, осеняя себя крестным знамением, прикладываются к иконам. Освящается построенная на
пожертвования верующих танковая колонна.
Хроника, посвященная победе Красной Армии под Москвой в декабре 1941 года, открывается звоном колоколов всех московских церквей и крестным ходом, возглавляемым православным духовенством в полном
облачении с высоко поднятыми крестами.
В начале 1943 года Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий предпринял важный шаг на пути к фактической
легализации Церкви. Он послал Сталину телеграмму, прося его разрешения на открытие Церковью банковского счета, на который бы вносились все деньги, пожертвованные на оборону во всех церквах страны.
Сталин дал письменное согласие и от лица
Красной Армии поблагодарил Русскую Православную Церковь за труды. Получив разрешение открыть банковский счет, Церковь
стала де-факто юридическим лицом.
В 1943 году главный хирург военного госпиталя епископ Лука (Войно-Ясенецкий) был
вызван первым секретарем Красноярского
обкома партии, который сказал ему, что в
связи с улучшением отношений между Церковью и государством он сможет вернуться
к епископскому служению. Впервые с конца
30-х годов в одном из пригородов Красноярска была открыта церковь, и после шестнадцатилетнего перерыва, вызванного арестом и ссылками, епископ Лука мог вновь
совершать Божественную литургию.
 Все это свидетельствовало о том, что во
время Великой Отечественной войны советское государство не только изменило политику по отношению к Русской Православной
Церкви, но и способствовало формированию
у населения ее нового образа. Делалось это
постепенно, поскольку в течение десятилетий
в общественном сознании был сформирован
образ Церкви как врага советской власти
и народа. Но патриотическая деятельность
Русской Православной Церкви с самого начала Великой Отечественной войны явно не
соответствовала образу, насаждаемому официальной пропагандой в общественном сознании до начала войны.
Весной-летом 1943 года в руководстве
страны обсуждался вопрос о том, какому
органу поручить проведение новой религиозной политики. На первом этапе это право было решено оставить за Наркоматом
государственной безопасности. Однако среди религиозных организаций он воспринимался как наследник ГПУ и НКВД – гонителей Русской Православной Церкви. К тому
же для внешнеполитического имиджа СССР
было полезно хотя бы внешне вывести Церковь из-под контроля спецслужб. В результате возобладало мнение, что при Совнаркоме
следует образовать специальный орган, который осуществлял бы связь правительства
с Патриархом Русской Православной Церкви. Подготовительная работа по восстановлению патриаршества в России была проделана митрополитом Николаем (Ярушевичем).
4 сентября 1943 года состоялась историческая встреча И.В.Сталина с митрополитами Сергием, Алексием и Николаем в
Кремле. На встрече присутствовали полковник НКГБ Г.Г.Карпов и нарком иностранных
дел В.М.Молотов.
Сталин начал беседу с того, что высоко отозвался о патриотической деятельности Русской Православной Церкви и отметил тот факт, что с фронта и из тыла поступает немало писем с одобрением такой позиции духовенства и верующих.
Митрополит Сергий как первоочередную
задачу поставил скорейшее проведение Архиерейского Собора, который изберет Патриарха и образует Священный Синод в составе
5-6 архиереев. На вопрос Сталина, как будет титуловаться Патриарх, митрополит Сергий ответил, что, по их мнению, надо, чтобы Патриарх назывался Московский и всея
Руси, а не всея России, как это было при
Патриархе Тихоне. Сталин с этим согласился.
Митрополит Сергий поделился трудностями в подготовке кадров священнослужителей, вызванных закрытием духовных школ,
семинарий и академий, и сказал, что было
бы неплохо открыть при некоторых епархиях богословские курсы. Сталин также с этим
согласился и предложил открыть не курсы, а
духовные академии и семинарии, на что митрополиты Сергий и Алексий ответили, что на
открытие Духовной академии у Церкви еще
очень мало сил. Выслушав мнения иерархов,
Сталин сказал: «Как хотите, но правительство не будет возражать и против открытия
семинарий и академий».
Патриарший Местоблюститель коснулся
проблемы освобождения архиереев и духовенства, находящихся в ссылках, лагерях и
тюрьмах, а также о предоставлении священникам, отбывшим наказание в местах лишения свободы, возможности совершать богослужение, свободно передвигаться по стране
и прописываться в городах. Сталин предложил Карпову изучить этот вопрос, а митрополиту Сергию – подготовить список священников, находившихся в заключении.
Затем Сталин затронул вопрос о выделении помещения для размещения Московской
Патриархии. Митрополит Сергий обратился
с просьбой о передаче Церкви игуменского
корпуса в Новодевичьем монастыре, на что
Сталин ответил, что Карпов предварительно осмотрел это помещение, и у него сложилось впечатление, что игуменский корпус
мало подходит под размещение Патриархии,
поскольку в нем темно, холодно и сыро. В
связи с этим правительство пришло к выводу
предоставить Церкви иное помещение, куда
можно въезжать хоть завтра. Речь шла о
резиденции бывшего германского посла Шуленбурга в Чистом переулке. Щедрость советского лидера, не пожалевшего для Церкви прекрасный особняк в центре столицы,
была далеко не бескорыстной: здание бывшего германского посольства было основательно «подготовлено» чекистами.
Сталин подчеркнул, что вновь создаваемый Совет по делам Русской Православной
Церкви будет представлять собой орган связи между правительством и Патриархией, и
председатель Совета должен регулярно информировать СНК СССР о жизни Церкви.
Прием Сталиным представителей Русской
Православной Церкви стал логическим продолжением процесса улучшения церковно-государственных отношений, начавшегося с
первых дней Великой Отечественной войны.
Произошло это, главным образом, под влиянием патриотической деятельности Церкви,
умалять или не замечать которую было делом бессмысленным. В годы войны Советское государство успешно использовало потенциал, накопленный Русской Православной Церковью в деле патриотического служения Отечеству.
После встречи с иерархами Русской Православной Церкви И.В. Сталин продолжал
лично интересоваться проблемами церковной жизни, требуя предоставления регулярной информации о ситуации в Православной
Церкви. Решение ключевых проблем государственной религиозной политики вождь оставил за собой. Создав Совет по делам Русской Православной Церкви, Сталин возложил на него не только функции связи между
церковным руководством и правительством,
но одновременно функцию жесткого контроля за деятельностью Церкви.
Изменения во взаимоотношениях между Церковью и советским государством в
годы Великой Отечественной войны позволили укрепить материальное, политическое
и правовое положение Русской Православной Церкви, подготовить кадры священнос-лужителей, в какой-то мере защитить духовенство от преследований и репрессий, усилить авторитет и влияние Церкви в стране
и на международной арене, установить более тесные связи с обществом.
Компромисс, на который пошло руководство Московской Патриархии в лице митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия
(Симанского), Николая (Ярушевича), позволил возродить Русскую Православную Церковь как социальный институт, практически
разгромленный в 20-30-е годы. И не только возродить, но и усилить позиции Церкви в обществе с целью его последующего
духовно-нравственного возрождения.
Протоиерей Андрей Сбитнев,
благочинный Тюменского благочиния,
председатель епархиального отдела по
взаимодействию
с Вооруженными силами
и правоохранительными учреждениями
По материалам спецвыпуска «Вестника
военного и морского духовенства» –
журнала Синодального отдела
Московского Патриархата
по взаимодействию с Вооруженными
силами и правоохранительными
учреждениями. М., 2005 г.
|
![Перейти в раздел [Документы]](../images/doclogov.gif)
