№04 2018 г.         

«ОЧЕВИДНО, ЧТО У РОССИИ ЕСТЬ МИССИЯ»

16 февраля 2018 года в эфире программы «Светлый час» на радио «Вера» в Тюменской области состоялась беседа с Леонидом Петровичем Решетниковым, генерал-лейтенантом Службы внешней разведки (в отставке), до января 2017 г. – директором Российского института стратегических исследований. Леонид Петрович является инициатором создания общества развития русского исторического просвещения «Двуглавый орел».

Ведущий передачи – протоиерей Григорий Мансуров.

Отец Григорий: Как вы оцениваете период петровских реформ? И был ли у России тогда шанс развивать промышленность, науки, строить флот, совершать победы на морях, но без табака, париков и балов?

Леонид Петрович: Петр был великим царем. У генерала Мосолова я прочитал, как Николай II относился к Петру. Государь отмечал: «Я ценю и уважаю Петра Великого, но мне не нравится, что он некритично брал то, что на Западе, и некритично это пытался внедрить в России». Вот это его западнофильство и внедрение образа жизни, который был на Западе, конечно, нанесли нам серьезный урон. При всем его таланте как руководителя. До Петра связь так называемой элиты и народа оставалась. При Петре эта связь была взорвана им самим. С Александра I и все Романовы после Павла I пытались восстановить эту связь. Они пытались вернуться к русскому образу жизни и правления. И Александру III это удалось. А Николай II вел политику как русский царь. Но к этому времени общество уже разложилось. Общество попало под западнофильское. Все наши цари пытались разными способами приблизиться к русскому правлению, которое было в Московском царстве.

Отец Григорий: Как можно осмыслить период правления и личность Александра II? Он отменил крепостное право, наши войска освободили при нем Болгарию. Однако при нем же была продана за 7 млн. долларов Аляска в 1867 году, это примерно 7 копеек за гектар. Погиб он в результате террористического акта. Вроде бы, сильный правитель, готовый к реформам, даже к сдаче территории ради дружбы и добрососедства (это про Аляску), а революционные группы его убивают. Как так? Может, нельзя поступать по-доброму с людьми? Раз они по-хорошему не понимают, то, может, надо по-плохому?

Леонид Петрович: Никто ничего не поймет. Все будут продолжать делать свое. Бес все равно будет бороться. Про Александра II хочу сказать, что он пытался выйти на русский образ правления. Освободительная война в Болгарии была великая война. Нам понятен подвиг в Великой Отечественной войне – мы защищали свой дом. К концу 1941 года на защиту встали все. А здесь нам может быть непонятно: как можно воевать за что-то, за «други своя»? Наших братьев по вере пошли защищать донские кубанские казаки, крестьяне. Они и не знали, где эта Болгария находится. Это величайший духовный подвиг! Сказали – братьев бьют. И они пошли этих братьев защищать. Сейчас мы обсуждаем с болгарским движением «Русофилы» памятник казакам, которые забирали болгарских сирот с собой и воспитывали. Там перед войной было восстание, и очень много болгар вырезали. И много осталось маленьких детей-сирот. Я занимаюсь казачеством и стал замечать, что фамилии у многих болгарские. А это – дети выросли уже в третьем поколении. И многие – не все, но многие – оставляли детям их фамилии. Усыновляли, но фамилии не давали свои, чтобы они помнили о своем роде. И вот Александр II этот подвиг совершил. Это единственная война в нашей истории, когда вся династия была на фронте. Царь, наследники, братья, племянники. В разведке погиб Сергей Максимилианович, герцог Лейхтенбергский, племянник царя. Почему этот величайший подвиг замалчивают? Для того чтобы мы уходили от духовного понимания истории.

Почему убили Александра? Потому что понимали, что он работает на опережение. Хотели демократию – он освободил крестьян. Было столько послаблений и льгот, что крестьяне становились фабрикантами, оставаясь крепостными. Владели большими участками земли. Потом готовит конституцию. Не отступаясь от монархического принципа самодержавия, но готовил конституцию. Сейчас спорят о том, что реформы можно было провести подругому. Это понятно. Не устраивала общая стратегическая линия Александра II. Его надо было убить, и его убивают.

Отец Григорий: Период правления Александра III был достаточно жестким в плане подавления деятельности революционных обществ. И понятно: пример гибели его отца от рук так называемых «народовольцев» постоянно стоял перед глазами. А Николай II – разве его не страшила участь деда? В советское время его называли «кровавым», а сейчас многие говорят, что он был слабым императором, что надо было жестче управлять страной. И вообще, возможно ли совмещение в нашем земном, греховном мире в личности одного человека, допустим, верховного правителя государства – одновременно и христианского милосердного праведника, и сильного решительного руководителя, который должен иногда наказывать злых людей не только на войне, но и в своем Отечестве?

Леонид Петрович: Александр III подругому не мог. Готовились дальнейшие шаги по свержению монархии. И это было задавлено. Он приостановил реформы. Не было другого выхода. И то, что он остановил, упало на плечи его сына. Семимильными шагами развивался капитализм. Народонаселение росло.

Что касается государя Николая II, то мы забываем, что атака в лоб – революция 1905 года – была подавлена очень жестко. Это была настоящая революция, в отличие от двух последующих, когда стреляли, захватывались участки, строились баррикады. Террористы с 1902 по 1909 гг. убили 16,5 тысяч человек, самых лучших соратников Николая II. Они же видели, кого он выделяет. Это губернаторы, министры, генералы, жандармы, чиновники. Убили Сипягина, министра внутренних дел, убили Плеве. А сколько было покушений на Столыпина! Очищалась площадка, нужно было убрать наиболее активных.

Отец Григорий: Неужели не могли организовать спецслужбы, которые были бы в состоянии это предотвращать?

Леонид Петрович: Дело в другом. Ситуацию, в которой оказалась Россия, остановить уже было невозможно. Когда Засулич или Софья Перовская кого-то убивали, общество аплодировало. Есть книга воспоминаний монахини Оберучевой. Она выросла в хорошей семье, ее брат ушел в эмиграцию генералом, воевал в Первую мировую войну. Она пишет, что училась на медицинском факультете одесского университета. У нее на курсе было 100 человек. Только она публично заявляла, что она верующая. К ней тайно подошли два человека и тоже признались, что верующие. Не так давно в Севастополе я присутствовал на собрании. Было около 100 человек из белой эмиграции – их потомки, в основном внуки. И вот один из них, парижанин, зачитывает воспоминания своей бабушки, как они бежали от красных в Одессу, чтобы эвакуироваться. «Началась страшная стрельба, – пишет она, – снаряды рвутся. И хоть я уже давно не молилась, но я встала около телеги на колени и стала молиться Богу».

В конце концов, мы получили идеального правителя-христианина, благочестивого во всех отношениях. Но к этому времени разложение образованного общества и самой династии шло полным ходом, а метастазы пошли в народ, в деревню.

Вы знаете, что по темпам развития мы вышли на лидирующие места в мире. Почему Александр II продал Аляску? Потому что понимал, что мы ее не освоим. Он понимал, что резервов в государстве нет. Во время Николая II, возможно, уже могли бы осилить и Аляску. Построили Транссиб. И вот, Господь нам дал такого идеального царя. Не было у него того, что приписывают Александру III. Кстати, он был очень застенчивым, с тонкой душой, был настоящим христианином. Но никакого особого террора при нем не было.

Он разгромил «Народную волю», а больше ничего не было. Но наше общество, еще со времен декабристов, развивалось по этой линии. Если сейчас либерализм захватывает 10-15% нашего населения, то тогда это было, наверное, за 60%. Уже предавали все. Даже родственник Романовых. Сегодня все говорят о голгофе государя, но при этом он все время вел благочестивую жизнь. Пытались ему приписать Матильду. Но ведь у каждого человека были юношеские увлечения (почитайте воспоминания Силуана Афонского, простого крестьянина – там увлечения посильнее были). Он реально святой человек, и не только из-за мученической смерти. В этом наша трагедия, и мы действительно должны покаяться. Отец Григорий: А не будет ли здесь формирования комплекса вины и несостоятельности у русского народа?

Леонид Петрович: А что делать? Мы, православные христиане, должны осознать, что мы сотворили. А мы пытаемся защитить и оправдать. Президент Путин пять раз за последние годы сказал, что революция – это национальная трагедия, катастрофа. Нам говорят, чтобы мы не трогали советское наследие. А мы говорим – давайте называть улицы, города именами героев Великой Отечественной войны. Ведь далеко не все маршалы Победы увековечены в истории. Я уж не говорю о дважды, трижды героях, кавалерах ордена Славы. Что вы нам сказки рассказываете. Наши строители, ученые – да, пожалуйста. А герои миссии в Афганистане… Эта миссия реально была нужна. Только уберите названия террористов, которые сами себя так называли. Уберите названия местных палачей, которые устроили национальную трагедию. Это и будет покаяние. Ведь мы же липкой сетью этих вурдалаков покрыли всю страну. Они же потом друг в друга стреляли. Я помню похороны Сталина. Помню, как наша семья это воспринимала.

Я обращаюсь на радиостанции «Вера» к верующим людям. Мы понимаем, если мы все время повторяем: Каляев, Перовская, Землячка, Хохряков, – то что это, как не своеобразная молитва бесу? Мы все время подпитываем эти имена. Они же все были бесноватые. Это же ужас.

В Ставрополе есть улица Ашихина, который сам лично саблей рубил заложников. Убил 104 человека. Улица в центре города! Но, братья, о чем мы думаем и что хотим?

Отец Григорий: Это и будет покаяние? Отказ от подобных наименований улиц и городов – этого достаточно?

Леонид Петрович: Вы лучше меня знаете, что такое покаяние. Это осознание неправильного поступка, греха, преступления. Если у нас будет осознание, больше не надо будет каяться.

Я всем говорю, что наш президент – православный человек, исповедуется и причащается. Он сказал, что революция – это наша национальная трагедия, значит, человек осознал. Он уже может не каяться. У него никакого комплекса вины нет. Он руководит страной, пытается ее вывести на новые позиции. А когда мы упорствуем, мы ведем страну в тупик. Мы что, хотим вернуть прошлую систему и изучать работы Ленина? А это же невозможно даже прочитать.

Отец Григорий: Историк Православной Церкви Болотов, если я не ошибаюсь, подсчитывал, что на момент принятия христианства Римско-Византийской империей в качестве государственной религии в IV веке число христиан в ней составляло примерно 10%. Всего лишь! Остальные 90% постарались принять их веру и образ жизни, хотя, конечно, общий уровень христиан снизился. А у нас сегодня в обществе найдется 10% таких настоящих патриотов страны, искренне верующих людей, чтобы увлечь всех остальных? Или еще не хватает?

Леонид Петрович: Конечно, не хватает. Нужен приток молодых сил, не связанных с советским наследием. Если они сейчас будут массово приходить в Церковь, многое может измениться. Мне часто говорят, что я служил в разведке, генерал, хотя я генерал с 1995 года. И что? Я спрашиваю, а кем был Георгий Победоносец? Он был язычником, полководцем и командовал очень крупным соединением. Но он нашел в своем сердце то, чего ему не хватало, и стал христианином. Первые христиане многие были кем-то, занимали посты. Ведь возможно преображение и людей, связанных с советским наследием. Как только к вере придет молодое поколение, недостающее число дополнится, и православные будут играть большую роль. Какие памятники открывает президент? – Александру I, Александру II, Александру III, крест на месте убиения князя Сергея Александровича. На свои деньги восстановил могилы Деникина, Капеля, Шмелева, Ильина. Он все это делает. Он чтит память погибших в Великой Отечественной войне. А почему местные руководители этого не делают? Путин же не будет приезжать в Тюмень и говорить – делай как я. Когда мы с ним говорили, он сказал, что монархия – это же очень красивая идея. Почему к ней нужно так относиться и пинать ногами? 1000 лет мы жили с этой идеей, и только 100 лет без нее.

Отец Григорий: Может быть, мы слишком помпезно и с пафосом говорим о какой-то особой миссии русского государства? Иногда приходится слышать, что Богу не предпочтителен тот или иной народ, язык, культура, что мы впадаем в национализм, ни на чем, кроме нашей национальной гордости, не основанный. Так ли это?

Я бы хотел прочитать выдержки из западных философов начала и середины XX века о России, а потом предложить вам высказаться. Освальд Шпенглер, немец: «Достоевского не причислишь ни к кому, кроме как к апостолам первого христианства. Его «Бесы» были ошиканы русской интеллигенцией за консерватизм. Однако Достоевский этих конфликтов просто не видит. Для него между консервативным и революционным нет вообще никакого различия: и то, и то – западное.

Достоевский – это святой, а Толстой всего лишь революционер. Из него одного, подлинного наследника Петра, и происходит большевизм, эта не противоположность, но последнее следствие петровского духа, крайнее принижение метафизического социальным…

Подлинный русский – это ученик Достоевского, хотя он его и не читает… Он сам – часть Достоевского. Если бы большевики, которые усматривают в Христе ровню себе, просто социального революционера, не были так духовно узки, они узнали бы в Достоевском настоящего своего врага. То, что придало этой революции ее размах, была не ненависть к интеллигенции. То был народ, который без ненависти, лишь из стремления исцелиться от болезни, уничтожил западный мир руками его же подонков, а затем отправит следом и их самих – тою же дорогой; не знающий городов народ, тоскующий по своей собственной жизненной форме, по своей собственной религии, по своей собственной будущей истории. Христианство Толстого было недоразумением. Он говорил о Христе, а в виду имел Маркса. Христианство Достоевского принадлежит будущему тысячелетию».

А вот Джозеф Тойнби, англичанин:

«…Единственной, кто устоял в византийском мире того времени, была Русь. И вот так и случилось, что последний по времени из новообращенных в византийское христианство народов оказался избранным судьбой на роль наследника обета…

…России в нынешнее время… предстоит наконец-то решить: занять ли подобающее место в западном мире или остаться в стороне и построить свой собственный антизападный контрмир. Можно предположить, что на окончательное решение России серьезное влияние окажет склонность к ортодоксальности и вера в предопределение, которое она унаследовала тоже от своего византийского прошлого. Как под Распятием, так и под серпом и молотом Россия все еще Святая Русь, а Москва – все еще Третий Рим. Все возвращается на круги своя».

И это он пишет в середине ХХ века, СССР строит коммунизм! Какая тут может быть Святая Русь?

Леонид Петрович: Это очевидно, что у России есть миссия. Когда начались украинские события, к нам трижды приезжала Киссинджерская группа во главе с Томом Грэмом, бывшим советником президента США по России и Евразии, его правой рукой. Мы постоянно вели очень жесткие дискуссии, пытаясь найти хоть какой-то компромисс. И вот после официальной части встречи он мне говорит: «Леонид, вы, русские, должны понять, что у США есть божественная миссия – руководить миром. Если мы от нее откажемся, мы погибнем. И если вы с этой миссией согласитесь, у вас в России все будет хорошо. Подчиняйтесь». На что я ему говорю, что у нас тоже есть миссия – быть вам альтернативой. Это тоже божественная миссия. Мы должны быть цивилизационной альтернативой вашей попытке навязать антисистему всему миру. У нас, к сожалению, нет этого понимания.

Это как раз советское наследие. В Советском Союзе мы говорили, что коммунизм – альтернатива. Но коммунизм рухнул, и мы вроде как без альтернативы. У нас нет цели. Вот мы говорим, что мы монархисты, но у нас цель не монархия, а Святая Русь. Это наш идеал, и мы жили этим тысячу лет. И они это чувствуют. И Шпенглер, и Тойнби это чувствовали и понимали, что Россия – это цивилизация, не страна, и тем более не федерация, и даже не империя. И хотите вы соглашаться или нет, но мы избранный Богом народ. А кто понесет факел веры? Грузины, болгары, сербы? При всем желании они не могут этого делать. Только Россия может нести этот факел. Почему сейчас так ополчились на Путина? Главная цель – убрать его.

После Мюнхенской речи 2007 года поняли, что проморгали Россию. Во главе страны встал сугубо нежелательный человек, который является, прежде всего, православным. Они согласны были с Ельциным, с Горбачевым.

Сталину, Ленину всячески помогали. Потому что помогали уничтожать русский дух. А это совсем другой человек. Им надо его убрать. Мы все воспринимаем через зарплату, достаток в семье. Внешние люди Россию воспринимают не через наши пенсии – они смотрят, куда Россия заворачивает. Они видят, что мы выходим на путь, который был до 1917 года, который они уничтожали с помощью наших же идиотов. Путина надо убрать любыми способами – так они считают. В американском фильме Оливера Стоуна «Путин» президент не опровергает, что на него было совершено пять покушений. Но кроме этого просто стараются развалить страну, чтобы его убрать. Это недопустимо.

Миссия русского народа – предложить миру наш русский мир не по крови. Русский не может быть националистом. У нас другие сердца. Русский человек может быть только таким, каким его описал Достоевский – всеобъемлющим своей любовью. Мы полюбим любого, кто скажет: «Я хочу жить, братья, вместе с вами».

Текст подготовила Наталья ЛИПАЕВА