№4 2013 г.         

Император Петр I Алексеевич

В 1952 году вышла в свет монография шведского ученого Йеркера Русена «История шведской внешней политики». Авторитетный автор утверждал, что шведская дипломатия с начала польской кампании пыталась объединить все антирусские силы Восточной Европы: польское дворянство, украинских и донских казаков, татар и оттоманских турок, а после Полтавы – вбить между союзниками клин. Влияние шведской дипломатии зависело от военного могущества: когда оно ослабело, пошли на убыль и дипломатические успехи (Тарле Е.В. Петр I против Карла XII. Северная война. – М., Ридер Дайджест. – 2009. Стр. 443).

О масштабах военной кампании говорят следующие цифры, опубликованные в 1992 году исследователем Линдегреном: за время войны 1700-1721 гг. в бою и лазаретах погибло около 200 000 шведских и финских воинов, при этом все население государства насчитывало 1,4 млн. человек! (Тарле, указ. соч., стр. 447).

Надо отметить, что историография данного периода является одним из самых насыщенных собраний источников литературы не только в среде отечественных, но и зарубежных ученых. Зачастую в оценках наблюдаются полярные суждения. Так, в 1910 г. известный исследователь, прозаик и драматург Август Стриндберг выступил против возвеличивания Карла XII. В статье «Поклонение фараону» он описывает Петра I как строителя, призванного самой историей сплотить и усовершенствовать свою страну, а также защитить Европу от татар и турок. Нравы царя были просты и непритязательны – в отличие от его противника Карла XII. Петр отдал Отечеству всего себя, все состояние, он пожертвовал собственным сыном, когда его существование стало угрожать всеобщему благу. Петр I не был завоевателем, он только вернул те области страны, что были отняты у нее прежде, и превратил Россию в балтийскую державу, более сильную, чем Польша и Скандинавия (указ. соч., стр. 440).

Основание Петербурга, быстрая застройка нового города, кипучее судостроение – все это очень беспокоило и раздражало стокгольмское правительство, видевшее, что русские смотрят на свое прибалтийское присутствие очень серьезно и вовсе не намерены от него отказываться. В это самое время на юге России – в Астрахани, на Тереке, в Царицыне – продолжалось вспыхнувшее в 1705 году громадное восстание, и царские воеводы ничего не могли с ним поделать.

Известно, что Петр I задолго до начала боевых действий активно готовился к нашествию на Россию, укрепляя тыловые подразделения. Не отдать врагу Прибалтику – это забота о будущем русского народа, а не пустить врага в Москву – это спасение России в настоящем. В мае 1703 года была выпущена медаль с изображением Петра Алексеевича. Она посвящена взятию шведских судов «Гедан» и «Астрильд» (их вооружение составляло, соответственно, 10 и 8 пушек).

События, отраженные на медали, развивались следующим образом. Шведская эскадра в составе 9 судов подошла к устью Невы. В ночь на 7 мая флотилия из 30 рыбачьих лодок с двумя ротами солдат Преображенского и Семеновского полков под командованием бомбардирского капитана Петра Михайлова (переодетый император Петр I) и поручика А.Д. Меншикова напали на шведские корабли. Со стороны последних был открыт сильный артиллерийский огонь, но после жестокого абордажного боя их корабли были захвачены. Царь, взобравшись на палубу «Астрильда» с гранатой в руках (!), принудил шведов сдаться, а «Гедан» захватила команда во главе с А.Д. Меншиковым.

Во время пребывания Карла XII в Османской империи случился конфуз, вошедший в историю под названием «Калабалык». Турецкие солдаты ворвались в дом шведского короля, устроив настоящую резню. Их целью было доставить Карла XII к султану, ибо он был недоволен четырехгодичным пребыванием шведов в Бендерах. Король был доставлен в Стамбул, где он четыре дня прикидывался больным, желая избежать встречи с султаном. После этого он бежал из Турции, пересек всю Европу под именем Нильса Фрикса, вернувшись в переодетом виде в Швецию.

Согласитесь, что приведенное сравнение «переодеваний» первых лиц двух воюющих государств явно не в пользу проигравшей впоследствии стороны! А чего стоит версия о спасении Петром солдат, в результате чего царь простудился и вскоре умер: она в сути своей дополняет череду подвигов, сообщая правдивый характер знаменитому петровскому лозунгу: «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, была бы жива Россия!».

Нельзя не учитывать, что период царствования Петра Алексеевича – это время бурной технической революции в Европе, это период колоссальных научно-технических изобретений, следствием чего было построение армий объединенной (во всяком случае, против традиционного врага – России) Европы на новых достижениях в области военного оснащения. Не этим ли объясняется на первый взгляд излишняя поспешность царя в той же «переплавке колоколов» и форсированное устройство заводов, конечно же, активно нарушавших древний крестьянский патриархальный быт.

О Европе сам Петр говорил с присущим ему «мужицким» юмором: «Она нам нужна лишь на 100 лет, после чего мы повернемся к ней задним местом!». Как верно замечает историк Л.Н. Гумилев, прошло в 5-10 раз меньше времени, прежде чем этот «поворот» состоялся – Россия стала державой, с которой пришлось считаться самым заклятым и хорошо вооруженным врагам.

Сторонники сохранения «допетровской старины» из числа славянофилов и их идейных последователей, например, в лице известного публициста эмигранта И.Л. Солоневича (см. его работу «Народная монархия»), основываясь на материалах действительно обладающих исторической достоверностью, на наш взгляд, описывают время правления Петра Алексеевича с несколько односторонних позиций. Допустим, совершенно верно возложение ответственности за «всепьянейший синод» и падение нравов россиян на «плечи» первых лиц государства, в то время как народ в своей массе есть неизменный хранитель морально-нравственных начал, а от поколения к поколению его этический коэффициент есть некая константа. Вместе с тем в исследованиях таких ученых, как И. Концевич (см. его работу «Стяжание Духа Святаго». – М., Институт русской цивилизации, 2009 г.), приводится обобщающее свидетельство самых разных авторов о том, что падение «религиозного вектора» в России наблюдается уже с XIV-XV вв., что, впрочем, имеет и тенденцию нарастающего характера и, в конце концов, подтверждает известные слова Спасителя: «Придя на землю, найду ли Я веру?».

Вместе с тем дальнейшее развитие духовно-религиозной жизни страны в лице светильников Православия в XIX-XX вв. говорит о том, что не были «подсечены» корни Христианской веры в царствование Петра Великого (нелишне подчеркнуть глубокое почтение царя к Митрофану Воронежскому), а в случае завоевания России европейскими «просвещенцами» у Русской Церкви было бы мало шансов уклониться от латинизации, как это было в западных, основательно «окатоличенных» губерниях.

Изучающим эпоху Петра Первого следует, однако, избегать и противоположной крайности – возведения личности императора на высоту в рамках мировоззрения западного, атеистического по своей сути. В период советской власти дело доходило до того, что Петр I считался чуть ли не единственным правителем, достойным положительной оценки. В самом деле, если Екатерина II – деспот и угнетатель (она подавила восстание Пугачева), Павел I – не очень умный монарх, Николай I – «палкин», т.к. расправился с декабристами, Александра II убили желающие добра народу «освободители», Николай II –«кровавый» и т.д.

Не следует забывать, что подобные безапелляционные суждения исходят от лиц, чьи идеологические наставники и предшественники истребили представителей законной монархической власти. Вряд ли из этого «лагеря» можно услышать объективную оценку деятельности какого-либо исторического лица.

* * *

Имеется много сходства в обстоятельствах, окружавших молодого Петра, с условиями, в которых проходило детство Иоанна Грозного, также много общего и в характере обоих государей. Однако, если Иоанн Васильевич в детстве имел рядом с собой митрополита Макария, сумевшего вложить в него глубокую веру и православное понимание царской власти, то Петр Алексеевич оказался лишенным такого благотворного влияния. Девятилетний Петр присутствует при бунте стрельцов, убийстве близких к его матери бояр. Вскоре его увозят в деревню, где он на несколько лет предоставлен сам себе. До военных действий между его сестрой Софьей и самим Петром дело не доходит, но факт покушения на его жизнь остается. Партия царевны Софьи вынуждена признать себя побежденной. Регентство переходит к царице Наталье, затем распускается стрелецкое войско, Софью постригают в монахини (а не убивают, как это нередко случалось в странах «просвещенного» Запада).

В 1700 г. Петр I ввел новый календарь. Ввиду смерти патриарха Адриана не допустил созыва Собора для новых выборов, а назначил Местоблюстителем Патриаршего престола митрополита Стефана Яворского, который в 1721 г. передал управление Церковью Св. Синоду.

Русский ученый П.Е. Ковалевский в работе «Исторический путь России» дает следующую оценку царствованию и преобразованиям Петра I: «Главную ответственность за неправильное направление петровских реформ надо возложить на его мать и на князя Б. Голицына, которые не только не дали ему соответствующего образования и воспитания, но предоставили ему общаться до 21 года с людьми некультурными, стоявшими вне русских интересов, не понимавшими русских традиций, Православия. В самой личности будущего государя объединились благочестие и богохульство. Он увлекался всем инородным, но был до конца русским, был жесток без удержу, когда дело касалось пользы государства, но преклонялся перед духовным авторитетом тех, кто осмеливался ему прекословить».

Государственная система Петра Великого основывалась на чуждом русской исторической традиции западном идеале автократии, на «пользе государства» как высшем благе. Она охватывала все стороны жизни страны и возглавлялась Монархом, который правил не в согласии с «правдой Божией», а по правде монаршей («Русское государство». Энциклопедия «Святая Русь». Изд-во Института русской цивилизации. – М., 2002. Стр. 613-615).

Россия до Петра была «симфонией» государства и Церкви, иногда нарушавшейся в ту или иную сторону, но без сосуществования которых она не мыслилась даже Иоанну Грозному.

Негативные последствия Смутного времени, усиливающееся влияние иностранцев, брожение во всей стране в оба предыдущих царствования, раскол в Церкви, конфликт между царем и патриархом, происходивший при патриархе Никоне, – в соединении с обстоятельствами молодости Петра все это не могло дать иного результата. Петр не учел или не поспел учесть, что сила государства зиждется, прежде всего, на его вере и на его самобытности.

Но если реформы Петра не всегда приносили положительные результаты, то главным образом потому, что в последующий период начинавшие выявляться недостатки не только не были выправлены, но, напротив, были чрезвычайно усилены и усугублены. Винить Петра в этом бесспорном факте нет оснований. Тем не менее, в результате петровских преобразований России была навязана чуждая ей западная бюрократическая система управления, усилился процесс разрушения духовных ценностей русской цивилизации, произошел разрыв единства русского общества, началось отчуждение правящего класса и образованных слоев от народа.

Нелишне заметить, что в среде пишущих на исторические темы нередко можно встретить выражения скорее остроумного, чем продуманного характера. Так, историк В. Ключевский именовал Петра Великого «прекрасным плотником, но плохим правителем». Публицист И. Солоневич, решительно отказавшись от описания заслуг царя, сообщал, что Петр знал только слово «высечь», ввел хаос в управление государством, свалил весь корабельный лес в кучи, которые потом сгнили, и т.п.

На наш взгляд, еще не пришло время для более объективной оценки того, кто якобы «прорубил окно в Европу» и «поднял Россию на дыбы». В самом деле, если поворот в оценке деятельности Иоанна Грозного намечался спустя без малого 400 лет после его кончины, то применительно к Петру Великому эпоха исследования «гнезда Петрова» еще не наступила.

Ж.В. ЕРМАКОВА, М.С. ЯБЛОКОВ,
г. Тюмень