№03 2017 г.         

Возвращенная память

Судьба священнических ветвей Сахаровых-Тоболкиных-Протопоповых в документах и воспоминаниях Надежды Владимировны и Людмилы Алексеевны Сахаровых

В центре Ялуторовска высится воссозданный Сретенский собор, освященный Высокопреосвященнейшим архиепископом Тобольским и Тюменским Димитрием (ныне митрополитом) в 2011 году – ровно через восемьдесят лет после того, как в 1931 году историческое здание было взорвано.

Иконостас Сретенского собора, выполненный в стиле барокко лучшими мастерами Москвы и Санкт-Петербурга, считался выдающимся произведением церковного искусства. Высота его составляла 11,3 метра. Иконы располагались в три яруса. Настенная живопись и иконы верхнего яруса иконостаса были выполнены в западноевропейском стиле. На территории Тобольской епархии иконостас верхнего яруса не имел своих аналогов.

Пришло время собирать камни. Если невозможно восстановить все некогда порушенные храмы, то счастье, если сохранились их старые фотографии. И счастье, когда из уцелевших документов и семейного предания можно узнать о служителях алтаря Христова, бывших священниками этих храмов.

…Живут в Тюмени две женщины – Надежда Владимировна и Людмила Алексеевна, урожденные Сахаровы. Надежда Владимировна – внучка, а Людмила Алексеевна – правнучка протоиерея Иоанна Сахарова, служившего в ялуторовском Сретенском соборе с 1900 года до его закрытия.

В архиве Людмилы Алексеевны сохранилась семейная фотография священника Иоанна Сахарова.

Вспоминают Надежда Владимировна и Людмила Алексеевна Сахаровы; аудиозапись 7 декабря 2016 года.

Из воспоминаний Людмилы Алексеевны: «У нас с Наденькой двойное родство. Мой дед, священник Николай Иванович Сахаров, – родной брат Надиного отца Владимира Ивановича, а наши мамы, Клавдия Петровна и Ираида Петровна Покровские, – родные сестры, обе в замужестве Сахаровы».

Отец Иоанн был женат на Надежде Андреевне Сахаровой. У них было семеро детей: четыре сына (Николай, Андрей, Сергей, Владимир) и три дочери (Клавдия, Любовь, Мария). С жизнью отца Иоанна связано несколько семейных преданий.

Из воспоминаний Надежды Владимировны: «Отец Иоанн женился на Надежде Андреевне и – замолчал. Практически не говорил ни слова! Через две недели молодая жена не выдержала и побежала к священнику. Священник задумался, а потом и говорит: «Матушка! Да говорите вы сами! Да так говорите, что его заговорите!». Отец Иоанн был человек образованный, наделенный от Бога многочисленными талантами, но бабушка его частенько журила, и он по этому поводу чрезвычайно переживал. Ведь надо же было и ему в чем-то проявиться! Как-то раз пришли к нему мужики. Просят отслужить молебен – мол, дождя долго не было. Отец Иоанн понимает, что на это только воля Божия. Но поднялся, пошел. А бабушка ему вслед: «Корежина ты, корежина!..»». Другое семейное предание связано с родным братом отца Иоанна.

Из воспоминаний Надежды Владимировны: «У дедушки был брат (имя его неизвестно). Еще до Октябрьского переворота он связал свою жизнь с революционной деятельностью. Во время служения отца Иоанна в Ялуторовске его как политического ссыльного провозили через этот город на сибирские рудники. Когда дедушка узнал об этом, он распорядился приготовить как можно больше снеди, чтобы отнести ее к поезду. Напекли несметное количество пирогов, ватрушек, булочек – полную бельевую корзину. Поезд стоял на станции всего две-три минуты, а идти надо было километра полтора. Корзину тащили всей семьей попеременно. К счастью, вагон затормозил неподалеку, и все это богатство было передано сопровождающему конвоиру. Ссыльные благодарили со слезами на глазах. Несмотря на столь разные жизненные пути, брат-священник не мог отказать брату-революционеру в куске хлеба».

Из биографических сведений об отце Иоанне (Иване Ивановиче Сахарове). Родился в 1853 году. Окончил Калужскую духовную семинарию. Принят на службу в Тобольскую епархию. Рукоположен во священника в 1876 г. До 1889 года служил в приходе Никольского храма села Озернинского Тарского округа. В конце 1889 г. назначен настоятелем к церкви в честь Казанской иконы Божией Матери в селе Уктузском Ишимского округа. Состоял заведующим школой грамоты деревни Окуневой и законоучителем Уктузской сельской школы. С 1900 г. значится в числе клириков ялуторовского Сретенского собора. В 1913 г. утвержден духовником 1-го благочиния.

В конце 1920-х годов административные органы советской власти приняли решение о закрытии Сретенского собора. Храм был закрыт, иконы вынесены, иконостас разрушен. Здесь устроили молодежный клуб, где собирались первые комсомольцы Ялуторовска. По воспоминаниям одной из участниц комсомольских собраний, получавшей в 1930 году в стенах бывшего собора комсомольский билет, его стены были забелены до высоты, на которую могла дотянуться рука: «Сидим на собрании, а на нас смотрят лики святых».

В 1931 году Сретенский собор был взорван. Кирпичи пошли на сооружение Дома культуры и бани, остатками строительного мусора замостили улицы. В дальнейшем о нем напоминало лишь название образовавшейся Сретенской площади, на которой в течение многих лет шумел городской рынок. Все четверо сыновей отца Иоанна окончили полный курс Тобольской духовной семинарии. Старший сын Николай Иванович окончил семинарию в 1899 году.

Небезынтересно отметить, что однокашником Николая Сахарова был будущий священник Спасской церкви города Тюмени Алексей Тоболкин, на родной сестре которого, Александре, женился Николай Сахаров.

Два других сына отца Иоанна, Сергей и Андрей, окончили Тобольскую духовную семинарию в 1908 году. По окончании семинарии оба числились псаломщиками Курганского собора. Впоследствии, согласно прошениям, были уволены от должности и службы по епархиальному ведомству. Однако в 21 номере Тобольских епархиальных ведомостей за 1912 год читаем, что 4 октября Сергий Сахаров был назначен на вакансию священника при Иковской церкви Курганского уезда. Согласно семейному преданию, после Октябрьской революции Сергей Иванович и Андрей Иванович Сахаровы преподавали в школах. Андрей Иванович был женат и в конце 1920-х годов приезжал с женой к родным в Ялуторовск. Дальнейшая судьба братьев неизвестна.

О трех дочерях отца Иоанна также известно немного. Клавдия Ивановна, в замужестве Филиппова, рано умерла от туберкулеза; ее муж стал насельником Абалакского монастыря. Любовь Ивановна вышла замуж за бывшего подпоручика 43 Сибирского полка Емельяна Ивановича Познякова, ранее состоявшего в браке с Варварой Федоровной Пантелеевой и имевшего от первого брака дочь Нину. Мария Ивановна была замужем за священником из уральского села Чудово.

Из воспоминаний Нины Емельяновны Позняковой, опубликованных в 2007 году во втором выпуске историко-краеведческого альманаха «Явлутур-городок»: «В Ялуторовске во время правительства Колчака мама работала в бухгалтерии финотдела, а я готовилась сдавать экзамены в старший подготовительный класс гимназии. На письменном экзамене по арифметике я задумалась над задачей. Ко мне подошла ходившая между рядами парт учительница и тихонько подсказала, как решать. Я тогда не подозревала, что через пять лет она станет моей мачехой, хотя слово это ей совсем не подходит». У Емельяна Ивановича Познякова и Любови Ивановны Сахаровой было двое детей: Борис и Вера. Сам Емельян Иванович был расстрелян органами НКВД в 1937 году. Любовь Ивановна жила в семье брата Владимира; скончалась в Тюмени во время Великой Отечественной войны.

Из воспоминаний Нины Емельяновны Позняковой: Во времена НЭПа, в 1925-1926 годах, в ялуторовских «церквах шло богослужение, только в церкви произошел раскол на тихоновцев – последователей патриарха и «обновленцев». Сретенский собор остался у тихоновцев, а «обновленцы» служили в церкви на Первомайской улице. Дедушка Иван примкнул к «обновленцам»». О факте служения отца Иоанна в «церкви на Первомайской» (Вознесенская церковь, воздвигнутая в Ялуторовске неподалеку от Сретенского собора в честь победы русских войск над Наполеоном) достоверно не известно. Фотообъектив С.М. Прокудина-Горского запечатлел Вознесенский храм, правда, в панорамном виде. В 1931 году его взорвали. На нынешней Первомайской улице ничто не напоминает о былом красавце.

Из воспоминаний Нины Емельяновны Позняковой: «После смерти хозяйки, оставившей Сахаровым дом по дарственному завещанию, его решили продать и переехать в Тюмень. Нашли в Тюмени частную квартиру. Дедушка остался у нас. У Клавдии Петровны было уже трое детей – Надя и двойняшки Клава и Вова. Надежда Андреевна – мама Любови Ивановны, вырастившая этих двойняшек, заболела воспалением легких и скончалась в Тюмени. Пришла телеграмма. Дедушка как раз нес дрова, руки у него опустились, и дрова рухнули на пол».

Клавдия Петровна была женой младшего сына отца Иоанна Владимира Ивановича. Его старшая дочь, ныне здравствующая Надежда Владимировна, родилась в 1925 году, а ее брат и сестра двойняшки Владимир и Клавдия – в 1927-м. Матушка отца Иоанна Надежда Андреевна жила в Тюмени в семье сына и помогала поднимать малышей. Отец Иоанн в это время оставался в Ялуторовске в семье своей дочери Любови Ивановны, с которой жила падчерица Нина Познякова.

В детской памяти Надежды Владимировны запечатлелась картина отпевания бабушки, которое совершал на дому настоятель тюменской Всехсвятской церкви протоиерей Николай Александрович Протопопов. Надежда Владимировна рассказывает, что ей запомнились его крупная фигура и седоватая шевелюра с вьющимися волосами. То, что на отпевание пригласили именно его, было, конечно, не случайно. Отец Николай был женат на Лукерье Андреевне Тоболкиной – старшей сестре Александры Андреевны, вышедшей замуж за Николая Ивановича Сахарова.

Из воспоминаний Нины Емельяновны Позняковой: «После продажи дома мы переехали на квартиру по улице Революции, напротив аптеки, на углу. Сейчас на месте этого дома построен ресторан. Квартира была большая: пять комнат и кухня. У нас с дедушкой было по комнате, была комната и для прислуги. Хозяева жили в пристрое к дому. На этой квартире в Ялуторовске у нас гостила тетя Маруся со своими детьми. Приезжал брат Любови Ивановны Андрей Иванович с женой. В этом доме мы прожили с 1929 по 1931 годы – годы ломки экономики, религии, социальных отношений и психики людей».

Некоторые члены семейства Сахаровых запечатлены на фотографии, снятой в Ялуторовске в конце 1920-х годов. Из воспоминаний Нины Емельяновны Позняковой: «В городе начались реформы. Рабочий день служащих взамен 6-часового установили 8 часов. Отменили отдых в праздничные дни: два дня Пасхи, два дня Рождества, Троицу, Духов день и Вознесение. Были взорваны церкви: Сретенский собор, украшение города, высокое, стройное, белое здание, и церковь по Первомайской улице.

Следующая «кампания» – это выколачивание из населения золота и золотых изделий. У кого это было – обязаны были сдать государству. По доносам, что «у такого-то» есть золото, сажали под арест. На дедушку Ивана поступил донос, что у него есть золотой крест, а у него никогда не было золотого креста, он носил серебряный. До золота ли ему было, воспитавшему семерых детей? Дедушку арестовали и посадили в каталажку, там он молчал и молился. Через две недели, ничего от него не добившись, его отпустили». После закрытия и разрушения ялуторовского Сретенского собора отец Иоанн переехал на жительство в Тюмень. Сначала снимал квартиру на улице Орловской, в доме 43, затем – на Крыловской. В те годы уже шли открытые преследования духовенства.

Из воспоминаний Надежды Владимировны: «Было очень тяжело. Дедушка жил в постоянном напряжении. Вздрагивали при малейшем стуке. У хозяев был сеновал, и дедушка прятался в сено, потому что в любой момент в доме могли явиться непрошеные гости из ГПУ. Тогда дедушка уже не служил.

Однако и в такие времена он надевал рясу, фиолетовую шапочку (скуфью – прим. авт.), брал меня за ручку, и мы шли к Всехсвятской церкви. Сначала дедушка подходил к могилке, где был похоронен его сын Николай, вставал на колени, молился. Потом заходил в церковь, где разговаривал со священником и вносил плату за сохранность могилы. Впоследствии ее закатали под асфальт.

Когда дедушка снимал квартиру на Крыловской, мама два раза в неделю снаряжала меня туда с двумя ковригами хлеба в специальной холщовой сумке. Это был подовый ржаной хлеб, испеченный мамой. Когда я приходила к дедушке, он обычно сидел за самоваром и наливал себе чай, прихлебывая гречневой крупой – хлеба не хватало. Дедушка собственноручно вынимал ковриги, отрезал кусочек и ел с необыкновенной бережностью и умилением.

В 1936 году дочь Мария Ивановна забрала отца Иоанна к месту служения своего мужа – настоятеля храма в селе Чудово Свердловской области. На прощание все стали просить, чтобы дедушка спел (отец Иоанн изумительно пел). И он запел. Это была песня на слова Льва Модзалевского «Расскажи, мотылек»:

Расскажи, мотылек,
Чем живешь ты, дружок?
Как тебе не устать
День-деньской все порхать? –
Я живу средь лугов,
В блеске летнего дня;
Ароматы цветов –
Вот вся пища моя!
Но короток мой век –
Он не долее дня;
Будь же добр, человек,
И не трогай меня!

После того как отец Иоанн уехал, мы больше ничего о нем не знали…».

Г.В. Коротаева, г. Тюмень