№2 2014 г.         

Абалакская святыня: поиск продолжается

Холодало. Уже в самом конце августа мы отправились в Абалакский мужской монастырь. Как ни странно, машин на дороге не было совсем, ехали в тишине, и я думала о том, что я уже знаю так много о знаменитой Абалакской иконе Божией Матери, но одновременно и не знаю ничего. О чем я буду говорить с наместником? Попадаю на территорию монастыря, где слышится пение: шла вечерняя служба. Встретил нас иеромонах Михей (Селяков), идет, улыбается светло и искренне, приветствует. После знакомства отвечает на все вопросы проникновенно, спокойно, терпеливо и негромко. Смотрит прямо в глаза, когда речь заходит о вещах наиболее серьезных. И иногда вдаль или на руки, когда в раздумьях…

Рассказал отец Михей, что за последний год приходило более десяти человек поблагодарить за исцеление от иконы, за помощь, за рождение ребенка. Но поблагодарить приходит лишь небольшая часть. «Знаете, это как в Евангелии сказано: пришел ко Господу один исцелившийся. Десять исцелились – а только один пришел. А где остальные?..». Так и в жизни...

Впервые «Наместница» встретила меня совсем маленькой, когда я переехала в Тобольск со своей семьей. Так сложилось, что всю жизнь моя семья переезжала с места на место, родители мамы жили в ЯНАО, периодически в Туле, долгое время – в Украине, а потом и в Тюмени.

В порядке вещей было то, что я вместе со своей семьей посетила много святых мест. Впервые, когда мне было пять лет, меня поразили росписи оставшейся части взорванного храма в Киеве. Затем открывались новые лики Богоматери. Очень хорошо помнится Козельщинская, известная и в России, было на нашем маршруте и село Успенка… Как раз в праздник, после службы мы вышли из сельской церкви – прямо над куполом в праздник Успения Божией Матери виднелось облако. Много символов появлялось на нашем маршруте.

Однажды мы приехали и в Абалакский монастырь. Тогда для меня мало значили слова «чудотворность» и «святыня», но с тех пор Абалакская икона была и в нашем доме, стала Заступницей и Утешительницей.

Последнее громкое появление Абалакской Божией Матери на моем пути произошло в марте 2012 года, и это перевернуло мою жизнь.

Позднее, обучаясь на старших курсах в Тюменской государственной академии культуры, искусств и социальных технологий, я стала очень часто сталкиваться с понятиями «символ», «ценность», «древность», «список». Посчастливилось попасть в самый первый выпуск искусствоведов в Тюмени. А с Абалакской иконой я начала работать уже на четвертом и пятом курсах, резко сменив тему дипломной работы, отложив живопись современную.

Тема благодатная. Но мне, еще не осознавшей полностью ее серьезность, с нецельным, отчасти, мировоззрением, предложили тему, казалось, непосильную: рассмотреть иконографию Абалакской Богоматери. Что делать? Литературы практически не было. Да, было всем известное описание Абалакской иконы, сделанное А. Сулоцким, редко появлялись статьи научные.

Общественный проект «Возвращение Абалакской иконы» начал свою работу в 2012 г., когда в Государственном архиве в Тобольске открылась выставка «Абалакская икона, Свято-Знаменский мужской монастырь: исторические факты и современность», приуроченная к 375-летию Абалакской иконы Божией Матери. Впервые показались списки Богоматери, были представлены документы этого архива, выявленные материалы из архива РУ ФСБ. Тема получила широкое освещение в СМИ. В январе 2013 г. состоялось новое заседание Оргкомитета по организации и проведению акции «Возвращение Абалакской иконы». Ученые, представители духовенства и журналисты со всей области собрались, чтобы обсудить положение дел вокруг поиска некогда утраченной святыни.

Проблему поиска оригинала постоянно ставили в статьях тобольские и тюменские журналисты. Тогда и появилась необходимость оформить и применить научный подход к поиску иконы.

Близилась защита моей дипломной работы, когда еще одной проблемой стало определение художественной ценности каждого списка: количество найденных превысило сотню, потом и сто тридцать! Научным знанием, которое бы отвечало требованиям, я не успела овладеть до конца. Чтобы не сдаваться, было решено показать достижения на втором Всероссийском конкурсе студенческих научных работ в Казанском Федеральном университете. Материал я накопила, собирала его и в интернете, и в статьях исследователей: Т. Крючковой, Г. Крамора, Н. Загороднюк, И. Мануйловой и др. Большой вклад в исследование темы сделал Николай Павлов, курганский инженер, который путем общения и экспедиций собрал и опубликовал данные об имеющихся списках на территории Курганской области – преимущественно; также были данные о списках, находящихся на территории России и зарубежом.

Тем временем в научных кругах уже оформились версии о возможном местонахождении чудотворной иконы: это был и ныне разрушенный Знаменский монастырь с его тайниками, и г. Кабраматт, куда, как считалось, попала икона, унесенная вихрями Гражданской войны. Предполагалась и ее возможная фактическая подмена, и утрата. Геннадию Андреевичу Крамору удалось доказать в своей статье, что австралийская икона является списком с оригинала, но ранее находилась она в Новосибирске, о чем говорят несколько фактов, в том числе и надпись на обороте, а также датировка написания.

По версии краеведа Александра Петрушина, икона не покидала Тобольск, а находится в тайнике бывшего Знаменского монастыря. Эту версию поддерживает и кандидат исторических наук, старший научный сотрудник лаборатории освоения Сибири Тобольской комплексной научной станции Уральского отделения РАН Надежда Загороднюк: «Во время Гражданской войны икона утрачена быть не могла, потому что любая пропажа иконы в обществе не может быть не замечена. Прежде чем говорить о версиях местонахождения утраченной святыни, необходимо задать вопрос: что мы ищем? Ту ли икону, описание которой сохранилось? Более того, в 1922-24 гг. у иконы был уже другой оклад». Ею же было обнаружено, что в 1923-25 годах, когда большевики изымали церковные ценности в Абалаке, эта икона попала в опись: «Следовательно, она находилась в селе. В тридцатые годы произошло размывание истории монастырей, и о пути перемещения иконы мы можем судить лишь по документам об изъятии ценностей».

Проблему «точки отсчета» в поиске описала Марина Николаевна Софронова, искусствовед: «Мы порой не понимаем, что мы ищем: икона XVII в. могла быть поновлена в XIX – XX вв., и ее сохранность не может быть безупречной при ее возрасте. Возможно, мы ищем одно изображение, исходя из иконографических описаний Сулоцкого. А на самом деле оно может быть совсем другим. В первую очередь для поиска необходимо сделать достойный каталог списков Абалакской иконы. А пока существует развернутая кампания для привлечения интереса к этой теме».

Понимая, что для научных фактов и архивных точностей у меня не хватает навыков и времени, а материала искусствоведческого характера по моей теме почти нет, я решила действовать в нескольких направлениях.

Во-первых, я осознавала, что мне очень повезло выбрать научного руководителя Яркова Александра Павловича, который всю свою профессиональную жизнь занимался исторической наукой, исследованием социально-этнических и религиозных феноменов, при этом является искусствоведом, теоретиком. Он научил меня методам и целям исследования.

Во-вторых, первые практические навыки я получила в музее изобразительных искусств, в течение практик, под руководством Мануйловой Ирины Александровны – хранителя коллекции древнерусского искусства, знатока иконы, известной во всем Урало-Сибирском регионе!

В-третьих, конечно, саму материальную часть работы мне помог составить иерей Виталий Ведерников, заведующий иконописной школой в г. Тобольске. Благодаря нему мне были открыты новые, ранее неизвестные лики Богоматери. Время шло, а новые списки все появлялись: из экспедиций, закупок, а еще их просто отдавали люди, чтобы сохранить.

Появление концепции о делении списков на каноническую, академическую и народную икону было первоначально, скорее, интуитивным, я выделила эти три направления не сразу, а только после того, как насматривала все более обозначавшееся количество списков. Среди них можно теперь выделить еще и монастырское письмо Иоанно-Введенского женского монастыря и Абалакского Знаменского мужского монастыря, и иконы полупрофессионального письма, с влиянием культуры аборигенного населения, совсем грубые, но не менее ценные.

Я решила обратиться снова к профессионалу, искусствоведу – Софроновой Марине Николаевне, которая занимается исследованием иконографии Абалакской иконы более пятнадцати лет. В процессе деятельности ей встречались ранние списки Абалакской иконы XVII-XVIII вв. столичных музеях, в том числе и в Третьяковской галерее, а в Сибири наиболее распространены списки XVIII-XIX вв.

– Марина Николаевна, каковы главные иконографические особенности Абалакской иконы?

– Икона отличается от своего Новгородского первообраза «Знамение» изображением предстоящих святых на полях. Появление предстоящих Николая и Марии Египетской дает нам новый иконографический образ. Он несет в себе новое содержание, нежели то, что мы привыкли видеть в иконо-графических типах Богоматери. Для понимания этого нужно перейти от факта прямолинейного (кто изображен?) к факту сущностному: почему изображены именно эти святые? Здесь затрагивается вопрос укрепления веры для первых поселенцев Сибири, которые были православными, но «оторванными» от своих родных мест, от своих корней. В данном случае Матерь Божия, как Заступница, изъявляет Свою милость для того, чтобы укрепить веру, и отправляет именно тех угодников, которые показывают своим примером духовное возрастание.

– Можно ли сказать, что во всем многообразии своего исполнения (от канонических до народных икон-«краснушек») Абалакская икона отразила такое сложное явление, как сибирская иконопись?

– В данном случае правильнее будет сказать, что Абалакская икона была первообразующей иконографической моделью, на которую ориентировалось все сибирское иконописание, в том числе и старообрядческое. Она была ранней и одной из первых. Дело в том, что новгородский иконописец Матвей Мартынов, написавший ее в 1637 г., по сути своей был человеком очень глубокой веры, и, соответственно, она для нас является прообразующим началом, с которого начинается вообще все сибирское церковное искусство.

Наблюдая этот растущий пласт, я вдруг начала осознавать, что передо мной открывается не простое многообразие, а целое иконографическое направление, но настолько пестрое, как лоскутное одеяло, совершенно не описываемое тремя предложениями, как это характерно для иконописных школ! В сознании протянулась целая история развития сибирской иконы, словно каждый список был страницей в старинной книге.

Дипломная работа давно защищена, написаны статьи в «Тюменскую область сегодня», в сборники: II Всероссийского конкурса студенческих научных работ в области искусства, Кирилло-мефодиевских чтений, Тобольской комплексной научной станции УРО РАН, X Татищевских чтений, в сборник Университета им. Гумилева в Казахстане и многие др.

Интерес не убывает, хотя слушатели, кажется, смирились с версиями, о которых было сказано в начале. Это неудивительно, проделана немалая работа по сбору данных, привлечены краеведы, историки, музейные работники, искусствоведы и другие ученые. Теперь люди знают и версии местонахождения, и то, что самая почитаемая святыня Сибири имела значение для царской семьи, сопровождая ее (вместе с другими реликвиями) в последний год жизни. Нам неизвестна судьба иконы, перед которой молилась семья Романовых в Тобольске в Рождество Христово, но сам факт отражен в дневниках последнего российского императора, описывающих пребывание в этом городе. Примечательна и запись в дневнике царя на праздник Рождества Христова: «После Литургии был отслужен молебен пред Абалакской иконой Божией Матери, привезенной накануне из монастыря».

Сегодня для каталога собраны данные о более ста списках Абалакской иконы, превышающих сто единиц. В сентябре я снова беседовала с иереем Виталием Ведерниковым, уже о проблемах сохранения и реставрации:

– Как часто выявляются ранее неизвестные списки Абалакской иконы?

– Дело в том, что иконописная школа имеет благословение Владыки Димитрия для того, чтобы отслеживать появление новых икон на приходах, документировать те иконы, которые уже имеются, для того, чтобы иметь базу данных по всем предметам, представляющим историческую, духовную и культурную ценность на территории нашей епархии.

– Были ли иконы уникальной значимости, обнаруженные за последние годы?

– Дело в том, что все, что касается сибирских святых, для нас интересно. И поэтому любая информация представляет особую ценность. Из последних приобретений есть несколько икон. Так, например, недавно пришла Пленинская Абалакская икона, подписная, которая показывает руку тобольского мастера середины XIX в. и где прослеживается польское влияние. Из последних приобретений – икона Божией Матери Одигитрия, которая подписана как Абалакская через интернет-аукцион. То есть мы стоим перед фактом накладывания исторических процессов, когда Божия Матерь Тобольская вдруг становится Абалакской. А поступают иконы постоянно: где-то население жертвует иконы, пришедшие в ветхость, в храмы, их потом передают нам для сохранения и реставрации.

Иногда встречаются иконы, подписанные как Абалакские, но на самом деле – не Абалакские. Казанская или просто Знамение, а написано – Абалакская. Это вызвано тем, что иконы писали не только в монастырях близ Тобольска, а на Дальнем Востоке или в Центральной России. Люди по рассказам начинали что-то писать. Но подписывали как Абалакские.

– В чем сложность реставрации наиболее древних списков?

– Как раз сложностей в реставрации наиболее древних списков как таковых нет. Дело в том, что иконы создавались по определенной традиции, поэтому известна технология, техника, материал. А вот с иконами XIX – начала XX вв. приходится потрудиться, потому что тогда иконы писали «кто во что горазд»: на цинковых досочках, на черном железе, на любой древесине, которая очень быстро разрушается, вместо мела с клеем использовали гипс, алебастр, просто масляную грунтовку. И сейчас отношение к древним иконам более трепетное, поэтому мы стараемся сделать так, чтобы максимально не повредить стиль автора.

Сейчас мы изучаем поновления, делаем контрольные участки, которые позволяют выявить сохранность первоначального авторского слоя. Если первоначальный слой поврежден, то мы сохраняем запись, но фиксируем в документах, что есть более ранняя живопись. Раскрытие начинается со второстепенных элементов, поэтому в процессе определяется, стоит ли дальше его продолжать. К каждой иконе подход индивидуальный, стараемся не принимать самостоятельных решений. Стараемся пригласить двух-трех специалистов, которые могут рассмотреть проблему с разных сторон и принять решение.

Одна из Абалакских икон была прописана поверх маслом. Икона была в поврежденном состоянии, доска была расколота. Золото практически утрачено. Но, к счастью, живопись фигур Богоматери и Младенца сохранилась достаточно хорошо. После таких бесед я всегда задаю знающим людям такой вопрос (спросила и на этот раз):

– Отец Виталий, как Вы считаете, будет ли второе явление иконы?

– Икона появится тогда, когда, действительно, будет время и будет место. Мы сейчас проявляем интерес, для того чтобы рассказать людям, что есть такая святыня, которая является Охранительницей Сибири, начиная с самых ранних времен. Потому что люди сейчас в заботах, да в своих скорбях и бедах, уповают только на себя. А о том, что рядом существует реальное созидающее Божественное начало, многие просто не задумываются. И есть свои святыни, к которым обращались всегда в случае невзгод, бед, личных бедствий. И лишний раз напомнить об этом нашему народу – никогда не помешает.

И хотя поиски затруднены, ныне выявлены многочисленные списки Абалакской иконы в Тобольске, Тюмени, Ишиме, Москве, Санкт-Петербурге, разные по манере исполнения: от высоко профессиональных до народных «краснушек». Все они представляют несомненный интерес не только для верующих, но и для ученых: ведь Абалакская икона стала не только духовным символом Сибири, но и примером феномена сибирской иконописи. И вне зависимости от того, как скоро нам откроется подлинная история оригинала, иконописные образы Абалакской Божией Матери «Знамение» будут согревать души верующих и атеистов, как и сотни лет тому назад – души наших предков.

P.S.: Хотелось бы выразить огромную благодарность всем тем, кто оказал помощь в исследовании:

Митрополиту Тобольскому и Тюменскому Димитрию,

иерею Виталию Ведерникову, зав. иконописной школой г. Тобольска,

протоиерею Андрею Сбитневу, благочинному Тюменского округа,

иеромонаху Михею (Селякову), наместнику Абалакского монастыря,

протоиерею Николаю Егорову, настоятелю храма Михаила Архангела г. Тюмени,

Семеновой В.И., д. культурологии, директору Института изобразительных искусств и музейных технологий,

Мануйловой И.А., старшему научному сотруднику Музея изобразительных искусств г. Тюмени,

Крамору Г.А., специалисту Культурного центра П.П. Ершова г. Ишима,

Софроновой М.Н., искусствоведу,

Загороднюк Н.И., старшему научному сот руднику лаборатории освоения Сибири Тобольской комплексной научной станции УРО РАН,

Яркову А.П., д. ист. н., профессору ТюмГУ,

Ефанову Алексею, фотографу, г. Тюмень.

А также всем, кто принимал участие в моей работе.

Алена ЛЕВЧЕНКО, аспирант
Тюменской государственной академии
культуры, искусств и социальных
технологий