№1 2025 г.         

Что миллионы зрителей проглядели в «Калине красной» Шукшина

В одной из ключевых сцен фильма, который стал знаковым для нескольких поколений, умирающий герой что-то шепчет. Годами зрители считали, что это бессвязный бред умирающего. Но мы расслышали слова. И они нас поразили. Но об этом – в конце нашего эссе. Потому что сначала важно рассказать о предыстории.

Фильм Василия Шукшина «Калина красная» вышел на экраны в 1974 году. Над ним рыдали все – от рабочих заводов до партийных аппаратчиков. Судьба главного героя Егора Прокудина оказалась близка миллионам очень разных людей. Как это возможно? Как это возможно в том смысле, что перед нами вор-рецидивист, то есть совсем не тот герой, с которым зрителям хочется себя соотносить? Тем более, таким разным зрителям…

Может, дело в том, что круг вопросов, которые Егора беспокоят, – это те же вопросы, которые рано или поздно возникают в голове практически каждого человека. Про что моя жизнь? Есть ли в ней смысл? Есть ли в ней место радости? Что это за радость и где ее искать? Что внутри меня так болит, если физически вроде все в порядке?

Сложность этих вопросов в том, что ответы на них не найти в просто социальной жизни, даже самой насыщенной. Эти вопросы другой природы – если называть вещи своими именами, они из области отношений человека с Богом. Но как раз вот с этим в социальной реальности советского времени были большие проблемы.

«Калина красная», напомним, фильм 1974 года. Это время, когда в официальной жизни страны Бога давно вынесли за скобки. Храмы разрушены, святыни поруганы. Верующих людей уничтожали сначала Ленин, потом Сталин, потом Хрущев пообещал показать по телевизору «последнего попа». В «Калине красной» эта драма выражена в нескольких кадрах. Когда Егор плывет на корабле по Шекснинскому водохранилищу, мы видим посреди воды разрушенный и затопленный храм Рождества Христова в Крохино. Когда после встречи (или вернее – невстречи) с матерью Егор рыдает на холме и фактически приносит покаяние за всю свою жизнь – мы тоже видим на заднем плане обезглавленный и поруганный храм. Вот она, казалось бы, смысловая вертикаль, вот храм, вот куда бежать с этим криком от земли к небу – но вертикаль эта отрезана и заколочена досками. Туда нельзя. Стой где стоишь. И вот они проклятые вопросы, и покаяние – а идти со всем этим… некуда.

Многие люди в то время искали и находили ответы на вопросы о смысле жизни в идее светлого будущего и коллективном труде. Но такой путь не для Егора. Мы в самых первых кадрах фильма видим, что это человек, который не умеет петь строем и ходить хором. Говорят, Шукшин даже намеренно гипертрофировал эту коллективную часть советской жизни, но не в этом дело.

Егору действительно мало того горизонтального, социального измерения, которое предлагает советская концепция построения земного благоденствия. Вполне возможно, потому он и примыкает в какой-то момент к шайке воров: это хоть какая-то альтернатива официальной реальности. Но этот путь оказывается самообманом. Таким же самообманом окажется и так называемый разврат, которому Егор спешит предаться, когда на пару дней вырывается из-под опеки Любы Байкаловой. Нет для Егора очевидного ответа, куда ему деться со всем этим клокочущим внутренним миром.

Конечно, духовная жизнь и в советское время была, и кое-где были уцелевшие храмы, и в некоторых были священники… Но чтобы, живя в колхозе, все это найти – нужно было предпринять большое усилие или иметь такой колоссальный внутренний запрос, что само сопротивление среды отступает. Возможно, этим Егор и оказался так близок миллионам людей… Таким же как он: с вопросами – и без ответов. Говорят, таким человеком был и сам Шукшин, автор сценария, режиссер и исполнитель главной роли в «Калине красной».

Но смотрите, какой интересный момент. Распространено мнение, что Егор Прокудин так и умирает как блудный сын, не дошедший до дома. Он ведь не вернулся к матери и не нашел Небесного Отца. Вместо этого он, как порой утверждают, сам пошел на пулю, то ли по неосторожности, то ли от безысходности… Однако отношения человека с Богом не подчиняются земным законам. И даже там, где храмы обезглавлены и очевидным образом отрезана вертикаль – та самая духовная вертикаль, духовное измерение, в котором только и можно найти ответы на проклятые вопросы, – даже там выход все равно возможен. Чем сильнее внутренний запрос человека, тем более явно Бог выходит ему навстречу.

Причем для окружающих это может быть вообще неочевидно – настолько неочевидно, что мы, кажется, проглядели в «Калине красной» один принципиально важный момент. Который все эти годы был у нас перед глазами.

Помните эпизод, почти в самом конце фильма, когда Егор умирает у Любы на руках? Он сначала просит ее не плакать, она говорит: я не плачу; а он ей: я же слышу, и на лицо капает… Потом он ей говорит про деньги: у меня там в выходном костюме деньги, раздели с мамой. А потом… Шукшин переходит на шепот, даже как бы бормотание, и со стороны кажется, что он бредит. Но он вовсе не бредит в этот момент! Напротив, он говорит потрясающие слова.

Но расслышать их зрителю – невероятно трудно. И все же, несколько раз промотав эту сцену туда и сюда, эксперт академии журнала «Фома» Алла Митрофанова смогла это сделать.

Итак, вот что Егор говорит: «Возьми деньги, раздели с мамой. Я потом приду к вам. Он не злой старик, я Его знаю. Его мама во сне видела. Он ей все написал, только она читать не умеет».

Понимаете, здесь ведь… про встречу с Богом. Открытым текстом. «Он не злой старик, я Его знаю. Его мама во сне видела. Он ей все написал, только она читать не умеет». То есть умирающий Егор рассказывает Любе и всем нам о Боге, Которого на самом деле и искал всю свою жизнь и не мог найти, но Бог – вышел ему навстречу. И оказалось, что Егор Его знает!

Что это меняет в жизни Егора? Да уже ничего… Ведь эта жизнь угасает у нас на глазах. А что это меняет для жизни Егора в вечности – да вообще все! «Помяни меня, Господи, когда будешь в Твоем Царстве», – говорит Христу разбойник, распятый рядом с Ним на Голгофе. «Ныне же будешь со Мною в раю», – отвечает Христос.

В повести «Калина красная», которую Шукшин написал незадолго до съемок, этого момента нет. Да и не факт, что при отборе материала его пропустила бы цензура…

Вполне возможно, эти слова родились у Шукшина прямо на съемочной площадке. Работа над фильмом была крайне тяжелой, стоила Шукшину остатков здоровья, и скончался он через полгода после того, как картина вышла на экраны.

Может быть, эти слова Егора – ответ и на поиск самого Шукшина? И его личный опыт? И его собственный прорыв в то вертикальное измерение, которого ему так не хватало?..

Алла МИТРОФАНОВА,
Фома.ру