№1 2022 г.         

Храмовое зодчество вчера и сегодня. Памяти Владимира Силантьева (+ 28.11.2021)

28 сентября 2018 года на «Радио Вера Тюмень» в программе «Светлый час» состоялась беседа с директором НППО «СибСпецСтройРеставрация» Владимиром Анатольевичем Силантьевым. Ведущий программы – протоиерей Григорий Мансуров.

Протоиерей Григорий: Сегодня у нас в гостях Владимир Анатольевич Силантьев, директор научно-проектного производственного объединения «СибСпецСтройРеставрация». Владимир Анатольевич! Вы, можно сказать, главный архитектор ТобольскоТюменской епархии. С какого времени вы стали проектировать храмы и сотрудничать с епархией?

Владимир Анатольевич: Первое благословение я получил еще в прошлом веке – в 1995 году. С владыкой мы также знакомы с прошлого века, больше 22 лет.

О. Григорий: Сегодня мы поговорим о самом главном сибирском храме – Софийско-Успенском соборе Тобольского кремля. Но для начала расскажите, пожалуйста, как вы начали заниматься реставрацией именно храмов. Не было другой работы или какое-то родительское благословение получили? Где вы родились и учились?

Владимир Анатольевич: Волей судеб я родился в Сибири, в Омске. Мои родители агрономы. Они с раннего детства возили меня на разные объекты. В том числе зернохранилища, которые были приспособлены из старых храмов. Я всегда у родителей спрашивал, в основном у мамы, почему здесь хранится зерно? Почему у ликов на иконах выцарапаны глаза или свод провалился? И мама всегда по-доброму говорила, что, когда я вырасту, буду их восстанавливать. Мне было все время любопытно, с чего начинается храм. Нам об этом ни в школе, ни в институте не рассказывали. Почему на Руси строили храмы? Как их строили и зачем? Это любопытство двигало меня к познанию. Я неплохо учился. Школу и институт окончил без троек.

О. Григорий: А в каком институте вы учились?

Владимир Анатольевич: Я учился в Тюмени. Здесь школу оканчивал. Далее учился в Тюменском инженерно-строительном институте, на факультете промышленно-гражданского строительства. Я все время думал, что там откроется архитектурный факультет, и я наконец-то узнаю, как строятся храмы. Но даже когда он открылся, я все равно этого не узнал. Немного раньше я читал об этом в книгах по иконографии. Мне попалась икона «Небесный Иерусалим», и я все время пытался ее понять и перенести внутрь себя – где же этот Небесный Иерусалим? Русский человек по своей природе богоносный (не богоизбранный, как некоторые называют).

Это не связано с какой-то местностью, теплыми краями или тайгой. Это связано с дорогой, которая шла от храма к храму. Словно бы такой образ: Пресвятая Троица идет по дороге – тремя направлениями – во имя Отца, Сына и Святого Духа, и так по четырем сторонам Троица в пространстве расходится. Если мы представим, что на четыре стороны расходится по три дороги, то получается солнце. Или 12 апостолов расходятся в разные стороны. Это еще не храм, но какое-то метафизическое представление. А нам надо прийти к Богу. И Небесный Иерусалим находится не здесь, а на небе. Мы мысленно начинаем эти три дороги с четырех сторон подымать к небу. И что мы увидим? Мы должны ограничиться, а иначе эти дороги уходят в бесконечность. И мы такими закомарами начинаем ограничивать эту дорогу, такими арочками по ней идти. Получается у нас храм на Нерли, Софийско-Успенский собор, Новгородский собор, Киевский, Полоцкий.

Икона «Небесный Иерусалим». Болгария

О. Григорий: Когда готовится хлеб для Тела Христова, священник берет на проскомидии (служба перед литургией) просфору, она обрезается, «ограняется» со всех сторон, а верхняя часть остается. Получается тоже некий образ прямоугольного кубического храма. А в чем здесь смысл? Бог неограниченный, неописуемый, но в воплощении Он ограничивает себя рамками человеческой природы, рождается от Богородицы. Однако верхняя часть просфоры – символизирующая Божественную природу во Христе – остается нетронутой.

Владимир Анатольевич: Вы мне подсказали мое дальнейшее богомыслие в развитии моей внутренней философии, которая рождается в каждом человеке. Для чего нам нужны дороги, ведущие к храму? Для понимания Божественной любви к нам и для освоения тех пространств, которые нам дает Бог. Мы строим дороги, мы строим храмы, дарим живущим вокруг нас любовь, которую несет Иисус Христос, и через нее мы приобщаем людей к вере. Сегодня очень модно стало «напяливать» на себя монашеское благочестие, не понимая его сути. Люди начинают ходить в платках, заикаться, юродствовать. Но это все далеко от христианства. Христианство прежде всего несет нам любовь друг к другу. Никто не ругается, никто не укоряет никого, что он зашел не в платке. А если по-другому, то люди уходят в обрядность: обрядность есть, а веры нет. Мы должны нести веру и любовь.

О. Григорий: Здесь нас могут упрекнуть иные конфессии. Скажут: вот вы говорите, что обрядность – это плохо, а сами строите храмы. Давайте поклоняться Богу в духе истины. Почему же мы строим храмы и так внимательно к ним относимся?

Владимир Анатольевич: В моем понимании Православие намного шире других конфессий. Пусть люди верят во что хотят, но рано или поздно они придут к Православию. Начиная с любой веры, человек рано или поздно встретится с Пресвятой Троицей и уже не сможет уйти больше ни в какую веру.

О. Григорий: Наши дореволюционные храмы были сложными в техническом исполнении: закомары, колонны, пилястры. Как бы сказали во времена Хрущева – архитектурные излишества. Кстати, дома тоже старались украсить. У людей не было электричества, воды в домах, дрова привозили. При таком сложном быте люди находили возможность вкладывать свои силы и средства в строение таких великолепных зданий и сооружений. Русскому народу было свойственно чувство прекрасного. Сейчас такого нет – простая коробка.

Владимир Анатольевич: Красивых зданий других культур тоже очень много. Просто в каждой культуре есть свое богопонимание. В чем изначально заключался общий канон? Четыре евангелиста в основании Церкви – четырехстолпные храмы. Все пространство храмов разделялось этими четырьмя колоннами на пути Троицы, расходящейся на четыре стороны. Части храмов, разделенные колоннами, не всегда были равновеликими, и из-за этого образность этих храмов разная.

О. Григорий: Вы имеете в виду, что есть периметр здания, периметр стен, а внутри четыре столба для того, чтобы держать своды. И если провести прямые линии, то получается девять частей?

Владимир Анатольевич: Да. И те три дороги, которые поднимаются с каждой стороны, увенчиваются четырехглавием и посередине основная глава – Премудрость Божия, София.

О. Григорий: Премудрость София – в данном случае это не женское имя. Конечно, есть такое женское имя, но здесь подразумевается Второе Лицо Святой Троицы – это есть Слово Божие (Логос), Сын Божий, воплотившийся ради нашего спасения. В честь Него освящается Софийский собор. Это самый старый и древний храм в Сибири.

Софийско-Успенский собор Тобольского кремля. Фото С.М. Прокудина-Горского, 1912 г.

Владимир Анатольевич: Кафедральные Софийские соборы строились как образовательные форпосты христианства на Руси. Первая София была в Киеве, затем в Полоцке, Новгороде, Вологде, и в 1668 году была освящена в Сибири. До существования Софии была тринадцатикупольная церковь. Я ее рисовал – храм похож на такой, какой у нас в Кижах. Только там 25 куполов, это связано с Апокалипсисом. У 13-купольной выходит по три купола на каждую сторону.

Этот символ Троицы, расходящейся в пространство на четыре стороны, заложенный не только в богословии, но и в архитектуре. Архитектура перекликается с богословием. Не просто стоит четыре столпа, не просто пятиглавие, не просто три закомары расходится на четыре стороны. Все связано с богослужением…

О. Григорий: А вот с архитектурной стороны. Получается, что Софийский собор изначально был деревянным. До собора на территории нынешнего кремля или рядом был другой храм – Троицкий. Мы сможем сказать, где он примерно находился?

Владимир Анатольевич: Такой детальной археологии, как в Софийском соборе, на прилегающих территориях еще до конца не проводилось. Но можно сказать, что Троицкий храм находился напротив тюремного замка, где-то рядом с Софией. Возможно, где-то там, где сегодня стоит трансформаторная подстанция… Как только появился Софийский собор, появились и православные школы, первые учебные заведения в Сибири. Это связано с миссионерской деятельностью православных священников, которые шли в языческие племена, крестили их. Насколько нам известно, в Сибири не было рабства, не было крепостного права. По крайней мере, в том понимании, в каком Америка вывозила из Африки рабов, – у нас такого не было и в помине.

О. Григорий: Почему же Троицкий храм не сохранился? Возможно, потому, что часто были пожары? Горели ведь не только дома, но и храмы. И люди к этому относились проще. Если сегодня у нас сгорит храм, то люди сразу начинают думать: к чему бы это? – наверное, мы нагрешили. Раньше люди просто брали и восстанавливали. Потому что это была неизбежная данность: все было деревянное. Открытый огонь, лучины, печи – все сгорало от этого. Сколько раз люди перестраивали города! И Тобольск, и Тюмень горели. Софийский собор в деревянном исполнении тоже сгорел.

Владимир Анатольевич: Да, в 1677 году он сгорел. В 1668 году было принято решение об организации митрополии. Через 10 лет митрополит Корнилий отошел в иной мир, и прибыл митрополит Павел, который не зря был направлен царем. До этого он строил Чудов монастырь в Москве и Новодевичий, был опытным строителем. Как митрополит и основатель строительной сибирской школы, он не сразу начал строить. Сначала выяснил, где есть месторождения глины, кто из местных людей может делать кирпич, будет ли царь помогать. Конечно, царь отозвался: да, будут строить на государевы деньги, чтобы не было никакой нужды. Были найдены месторождения извести, найдены кирпичных дел мастера, приехавшие из Москвы. Также владыка просил крестьян, которые не в пашенный сезон могли бы участвовать в строительстве. Царь дал денег и утвердил строительство первого каменного кафедрального собора – Успения Божией Матери. Царь также упомянул, что строить нужно по общему канону, об этом в летописи вскользь упоминается. Что такое канон? Это те четыре столба в храме.

О. Григорий: Были другие варианты строительства?

Владимир Анатольевич: В допетровские времена не было других канонов. Был общероссийский канон, который мы сегодня восхваляем, ездим любоваться храмом на Нерли, любуемся другими соборами, которые нас везде встречают.

О. Григорий: Это был конец XVII века, и уже начали проникать новые веяния, поэтому царь и подчеркнул, какой должна быть архитектура?

Владимир Анатольевич: Возможно.

О. Григорий: Не все так просто. Строить строили, но не всегда верно рассчитывали.

Владимир Анатольевич: Люди были еще не искушены каменным строительством. Закладка фундамента была произведена в 1681 году. В 1684 году произошло обрушение сводов, потому что столбы оказались слишком слабые. Потом их пришлось увеличивать в ширине, перекладывать столбы и своды.

О. Григорий: В XV веке Аристотель Фиораванти строит Успенский собор в Московском Кремле. Туда заходишь и просто раскрываешь рот. По площади он больше нашего собора, а колонны там малюсенькие. Как на них все держится, невозможно представить! Понимаю, что в нашей Софии сделали уже более мощные колонны. Владимир Анатольевич: Как рухнули своды в Тобольске, решили не рисковать и сделали их намного шире. Сделали разные расстояния между стенами и арками. Получились разновеликие закомары.

О. Григорий: Давайте объясним, что такое закомары.

Владимир Анатольевич: Это полукружные арки, которые соединяют, обрамляют кровлю. Было сделано пятиглавие. Наш Софийско-Успенский собор очень напоминал Смоленский собор в Новодевичьем монастыре: пятиглавый, с луковицами.

О. Григорий: Давайте уточним: столбы рухнули или своды?

Владимир Анатольевич: Рухнули и столбы, и своды. Причина, скорее всего, в слабости столбов и разности арочных расстояний, нагрузки были не пропорциональны.

О. Григорий: Сейчас фундамент делают просто: котлован, арматура, связали, сварили, залили жидким бетоном – получилась крепкая, твердая монолитная плита. А раньше как делали фундаменты?

Владимир Анатольевич: Раньше забивали деревянные сваи.

О. Григорий: И в Тобольске тоже?

Владимир Анатольевич: Да. Дубовые или из лиственницы. Затем везли валуны с реки. Укладывали камень, проливали его известью и делали кладку из кирпича. О. Григорий: Удивительно. Деревянные сваи, они же гниют…

Владимир Анатольевич: Венеция же стоит на лиственнице. Когда она находится постоянно в воде, она не гниет. Другое дело, когда она то в воде, то не в воде – тут любое дерево начинает гнить. Они здесь также сгнили в конечном итоге, и эти сваи уже ничего не несли. Были попытки усиления этих конструкций. На протяжении всего существования Софийского собора – я проследил хронологию его строительства – тут у нас каждые 20 лет, начиная с 1681 года, что-то происходило. То бурею снесло кресты, то предпринято устройство теплого каменного придела в честь преподобных Антония и Феодосия, устройство придела апостолов Петра и Павла, пожар в Тобольске. В 1733 году кровли собора погорели, унесло крышу. То есть постоянно шли какие-то бури. Ассигнование Екатериной 15 тысяч рублей для ремонта собора, благословение и выделение золота, разграбление Пугачевым золотых запасов, которые царица благословила на Тобольск.

О. Григорий: Мы говорили, что раньше забивали деревянные сваи. Так был построен Санкт-Петербург. Забивали 4-6 метровые сваи, потом их спиливали под ноль, потом на них делали валуны. Все делалось в котловане. Но вы говорите, что под Софийским собором они все-таки сгнили. Прошло уже много лет, и какие решения были приняты, чтобы усилить грунты?

Памятник С.У. Ремезову у стен Тобольского кремля

Владимир Анатольевич: Современные технологии позволяют усилить основания: были забурены скважины, туда был закачан раствор, все пустоты были заполнены. Мы также знаем, что, когда строили колокольню, она несколько раз падала, потому что 27 лет стоял котлован, там уже утки водились. Сегодня, когда мы проверяли кирпич на колокольне, он показывает марку 300 до сих пор. Опыт был извлечен.

Фундамент колокольни был тоже усилен. Любопытно было изучение карты Семена Ульяновича Ремезова. Им была нарисована карта города. На ней было четко изображено пятиглавие с закомарами Софии. И однокупольная церковь Сергия Радонежского с проходной аркой. Это послужило доказательной базой для воссоздания церкви Сергия Радонежского на территории СофийскоУспенского двора.

О. Григорий: Той, что строили лет десять назад?

Владимир Анатольевич: В 2003 году мы делали реставрацию, и тогда Сергей Семенович Собянин с владыкой благословили ее воссоздание. Я ездил в Москву в Министерство культуры, там прошел все согласования. В общем, Семен Ремезов нам очень помог со своей картой.

О. Григорий: Софийский собор был прямоугольным, как церковь Покрова на Нерли. Потом со временем у него появился придел: так получилось, что с левой, северной, стороны от собора хоронили – похоронили митрополита Иоанна Тобольского и других владык, – а потом взяли и построили уже над этим маленьким кладбищем придел. Я правильно понимаю?

Владимир Анатольевич: Придел Иоанна Златоуста был построен позже.

О. Григорий: Он был построен как раз над могилой Иоанна Тобольского. Вы занимались вопросом восстановления храмов после капитальных исследований грунтов и археологических изысканий. Может быть, это не ваша специфика, но давайте расскажем, что нашли археологи в Софийском соборе во время раскопок.

Владимир Анатольевич: Я бы еще хотел упомянуть о московских архитекторах – это Дубровин и Дедушенко, которые занимались реставрацией в 1950-80-е годы. Именно Дедушенко предложил восстановить закомары. Мы знаем, что у Дубровина, в 1950-е годы, при реставрации они были срублены. Была ровная крыша. Мы это видим на фотографиях в разных исторических источниках. Закомары вели к проблемам со снегом и уничтожению сводов. Сегодня мы покрыли Софию медью, качественно сделали кровлю и вернули закомары.

О. Григорий: Дедушенко восстанавливал кремль?

Владимир Анатольевич: Да. В 1957 году сюда приехали первые реставраторы – центральные проектно-реставрационные мастерские г. Москвы. Нашей организации еще не существовало. Потом был Дедушенко в 1970-е годы, он вернул закомары и разобрал западную паперть, вернул красивый вход. Мы попытались это повторить. Видели, что паперть была на рисунках Ремезова. Историческую паперть, которая была, попытались восстановить. Паперть – это западная входная группа.

Что касается археологии, то ее проводил Александр Александрович Адамов. Были проведены большие археологические раскопки под всей Софией. Было найдено 73 захоронения. Из них были найдены захоронения правящих архиереев, митрополитов. Для них было создано специальное сооружение – крипта, склеп: под кафедрой, на которой сегодня стоит владыка, открываются врата. Там лестница вниз, и сделан мраморный склеп. Туда собраны останки.

О. Григорий: Я помню, видел табличку с эпитафией, которая была над гробницей одного уважаемого человека. Она была найдена в Софии. Там был стих, я его запомнил: Темже всяк, зрящь на гроб его, рцы усты своими: Господи, упокой душу его со святыми. Вот такое стихотворное произведение – наверное, это XVIII век. Получается, что останки были погребены в соборе. Владыки были определены в отдельной усыпальнице, остальных тоже оставили под полом?

Владимир Анатольевич: Останки все были аккуратно собраны. Там есть отдельные склепы для останков, которые не были определены. То есть разбросанных костей под Софией больше нет.

Раз вы прочитали стих, я тоже решил прочитать Новгородскую летопись 1153 года: «То же лето сруби Аркад (Аркадий) игумен церковь святыя Богородицы Успения и стави себе монастырь. И бысть крестьянам прибежище, ангелом радость, а дьяволу пагуба». Для чего строились храмы? Для того чтобы дьяволу была пагуба и радость для ангелов.

Мы все живем между небом и землей и все время живем в состоянии некой войны между дьяволом и ангелами. Если человек прилепляется к Богу, то его постоянно искушают темные силы. Если прилепляется к этим силам, то за него борются ангелы.

О. Григорий: Во время этих раскопок были обретены мощи священномученика Гермогена. Они находились в гробнице, где был ранее похоронен Иоанн Тобольский. Это место в приделе Софийско-Успенского собора, там, где сейчас находятся мощи святителей Варлаама (Петрова) и Антония (Стаховского).

Скажите, какие еще были особенности, связанные с реставрацией собора? Как чувствовал себя кирпич, как своды? Может быть, наблюдается «усталость» материалов?

Владимир Анатольевич: Были сделаны усиления и стен, и сводов. Все спринцевалось известковыми растворами. Естественно, были и полости в кладках. Сегодня эти пустоты заполнены известью, сделана отсечная гидроизоляция, чтобы избежать влажности. Геометрию куполов изменили выходцы из Украины – святители Иоанн и Филофей. Они привнесли образы украинских завершений, барочные формы. Было сделано их усиление. Там присутствует и демидовское железо, и современное, чтобы никакие ветра не сносили эти сооружения. София стоит и при ветре 22 м/с. И кресты не погнулись.

Софийско-Успенский собор на монете Банка России. 2015 г.

О. Григорий: В Абалаке несколько лет назад согнуло крест, по этому поводу было много шума.

Владимир Анатольевич: В Абалаке работала не наша организация. Не хочу сказать ничего плохого. Скорее всего, был очень сильный ветер. Возможно, где-то неправильно произведен монтаж крестов. Сегодня технологии позволяют устанавливать кресты так, чтобы они держались даже при сильном ветре.

Что касается церкви Сергия Радонежского, конечно, было очень сложно доказать в Москве появление нового объекта на территории Тобольского кремля. По сути дела, это новострой, новодел.

О. Григорий: Уточню, что речь идет о храме с аркой между колокольней и ризницей.

Владимир Анатольевич: Ризница в свое время служила книгохранилищем. Книги переписывались, переводились, печатных изданий еще толком не было. Хранились и исторические книги, то есть это была своего рода библиотека. Здесь также хранили священнические одежды.

Храм Сергия Радонежского обязательно присутствовал, потому что он молитвенник земли Русской, прославляющий Троицу. Он покровитель учебных заведений. Для Сибири этот престол был необходим.

О. Григорий: То, что храм был, это мы уточнили, а в честь кого освящен – также было известно?

Владимир Анатольевич: Мы знали, что это Сергиевская церковь. Сергей Семенович Собянин, Виктор Алексеевич Виноградов меня поддержали в этом проекте. Москвой было согласовано, что данный храм надо воссоздать.

Многие архитекторы, приезжающие на экскурсию в Тобольск, мне говорили хорошие слова, что как будто этот храм существовал до меня. Храм очень удачно вписался в историческую среду. На рисунках Ремезова мы видим, что идет сплошная застройка по центральной линии. Здесь не было никаких разрывов между зданиями. Даже в XVIII веке их нет. Мы нашли, что в XIX веке здесь существовала котельная на пару, есть чертежи в архивах. Раз здесь у нас семинария, решили возродить этот храм. Сейчас идут разговоры, что Тобольский кремль должен стать памятником всемирного наследия.

О. Григорий: А что это значит? Будут какие-то обязательства? Тогда вы уже там ничего не построите.

Владимир Анатольевич: Мы там ничего строить и не собирались. Мы реставрируем то, что было утрачено.

О. Григорий: Вопрос по ЮНЕСКО. Нужно ли это нам? Что это дает?

Владимир Анатольевич: Это мировое признание того, что на территории Западной Сибири есть памятник всемирного наследия. Это престиж.

О. Григорий: А за Уралом больше нет таких памятников?

Владимир Анатольевич: Байкал. Это природный памятник. Казанский кремль тоже памятник мирового значения. Я был в Казани. Наш кремль нисколько не хуже казанского. Он не такой древний, но по своей красоте не уступает.

У нас и в Тюмени мог появиться кремль. Наш Троицкий монастырь не достроен. Нет деревянной паперти, которая существовала. Монастырь раньше назывался Преображенским, сейчас этот престол находится на втором этаже. Подняться туда можно только по маленькой узкой лестнице. Та дверь, которая открывала этот придел, превращена в окно на западной стороне. Те пламенные наличники – «воспарение» на Фавор – и восход верующих именно на второй этаж символично связаны с восхождением на гору. У нас нет этой лестницы. Ее бы желательно восстановить и воссоздать – в каменном или деревянном виде, не важно. Верующие люди должны причащаться на Преображение в храме Преображения. Это мне так кажется.

На территории монастыря был еще один храм – в честь 40 мучеников Севастийских. «Водоканал» его полностью уничтожил. Должна быть закрытая зона для монахов. Тюменский кремль с раскрытыми просторами не такой закрытый как Тобольский и мог бы украшать нашу столицу. И монахам было бы где жить. Появился бы и паломнический корпус. Прихожане могли бы общаться с монахами на более закрытой территории. Монастырь подразумевает то, что там должны жить схимники и люди, которые решили навсегда уйти от мира. Сегодня они находятся у нас на виду, им даже спрятаться некуда. А так, если бы был храм 40 мучеников, они бы могли быть там и подольше не появляться на людях. Во всех монастырях мы сегодня видим, что есть такие закрытые зоны.

О. Григорий: Берег Туры сейчас позволяет проводить такие работы?

Владимир Анатольевич: Сегодня набережная усилена, берег хорошо укреплен. Да, там есть помывы и размывы. Но ведь вся наша жизнь связана с постоянным усилением, укреплением.

О. Григорий: Если ваш замысел будет поддержан, то расширение монастыря предполагает расширение не к реке, а в противоположную сторону.

Владимир Анатольевич: В сторону севера, туда нужно качнуться. Там (где был «Водоканал») историческая территория монастыря, раньше там существовал именно монастырь. Кроме церкви 40 мучеников, он был в основном деревянным. Мы можем это видеть на фотографиях. Сегодня, учитывая, что святитель Филофей хотел построить каменный монастырь, его можно было бы восстановить в тех же габаритах в камне, так он будет долговечней. Хотя можно восстановить и деревянным. На территории можно было бы построить музей деревянного зодчества. Деревянным памятникам, которые исчезли в городе, там можно было бы вернуть жизнь.

О. Григорий: Не могу вас не спросить про Спасский храм, – вы причастны к проекту его реставрации.

Владимир Анатольевич: Да, слава Богу, причастен. По Спасской церкви сделан проект реставрации, с укреплением существующих росписей. Я слышал, что губернатор изыскивает средства для начала реставрации. После храм передадут верующим. Раз государство довело его до такого состояния, оно и решило его само отремонтировать. Проект сегодня находится в Управлении капитального строительства Тюменской области. Мы будем вести авторский надзор. Недавно ко мне приходил знакомиться со строительством отец Михаил Безукладников.

О. Григорий: Какие есть особенности по этому зданию? Что отличает его от других?

Владимир Анатольевич: Он очень просторный и большой.

О. Григорий: Интересно, что снаружи он таким не кажется. Внутри он оказывается больше, чем представляется снаружи.

Владимир Анатольевич: Да, есть такой эффект. Когда убрали все перегородки внутри, он, конечно, стал восприниматься по-другому. Когда реставрация будет сделана, он будет одним из самых почитаемых храмов Тюмени. Благовещенский собор тоже хотелось бы достроить.

О. Григорий: Я вижу, что работа идет.

Владимир Анатольевич: Я все переживаю за изразцы на этом храме.

О. Григорий: Что такое изразцы? Объясните. Владимир Анатольевич: Это обожженная глина, керамическое изделие, которое вставляется в кладку. Один изразцовый наличник мы сделали, показали, что можем.

О. Григорий: А где их делают?

Владимир Анатольевич: Мы делали на Урале. У нас есть Юрий Брусницов, который тоже готов поучаствовать в изготовлении изразцов. Народ богатый в Тюмени есть и готов взяться за эту работу. Установили бы свои именные наличники: что такой-то купец или благотворитель его вмонтировал. Вот это была бы соборность.

О. Григорий: Наше эфирное время незаметно подошло к концу. Спасибо вам, Владимир Анатольевич, за вашу работу и интересный рассказ о ней.

Подготовка текста: Наталья ЛИПАЕВА,
г. Тюмень