|
Рождественские Святки заканчиваются великим праздником Богоявления Господня. Праздник этот
именуется также праздником Крещения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. «И было в те
дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из
воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас
был с небес: Ты Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение», – читаем мы во святом
Евангелии (Мк. 1, 9-11).
Встречая праздник и размышляя о нем, мы вновь обращаемся к наследию замечательного
духовного писателя митрополита Вениамина (Федченкова) (1880-1961). Публикуемые «Воспоминания»
представляют один из разделов сочинения митрополита Вениамина, посвященного празднику
Богоявления Господня. Текст печатается в сокращении.
Оставим пока ответ о смысле праздника
под вопросом, а обратимся к воспоминаниям; и этим мы, может быть, подготовимся
к главному предмету.
Вот детство. Суровая зима. «Крещенские морозы». Сочельник. Литургия – после
обеда, к вечеру. Но никто ничего не кушает – до «святой воды», которая освящается
в первый раз еще после литургии сочельника; а завтра будет крестный ход на реку, и
воду будут святить вторично. Почему? – не
думалось об этом. Отложим этот вопрос и
сейчас. Так искони велось, «по уставу»: что
тут думать?! И нынешняя вода завтра соединится с водой, принесенной с реки, и будет стоять целый год.
И, дивное чудо, она не портится! В этом
все мы были уверены. И эта вера не теперь
выдумана нами. Еще святой Иоанн Златоуст (+ 407) говорил: «В сей праздник», в память крещения Христова, коим Он освятил
естество вод, «около полуночи, все, почерпнув воды, приносят ее домой и хранят ее
во весь год. И происходит явное знамение:
эта вода в существе своем не портится от
продолжительного времени; но, почерпнутая
сегодня, она целый год, а часто два и три
года, остается неповрежденною и свежею
и после столь долгого времени не уступает
водам, только что взятым из источников».
А я сам слышал, что это и теперь совершается. Однажды же мне сообщили, что
вода эта не испортилась вот уже 45 лет!
Вспоминаю, что после принесения домой
святой воды мы, отпивши от нее сами, кропили ею все: и комнату (у нас был домик
лишь в одну комнату), и коровник, и отделение для свиней, и погреб, – при пении «Во
Иордане». Потом зажженною свечкою коптили кресты над всеми дверями. Никто не
объяснял нам, почему это делалось, но мы
делали это в той вере, что крестами закрывался вход в наше жилище и даже в скотские помещения «нечистому духу»… Потом
мы увидим, что это имело глубокий смысл.
Но почему именно на день Богоявления делалось знамение креста, этого мы богословски не могли объяснить, да и не думали:
жили верою, но как-то связывали с искуплением, с распятием, с крестом... Это вскрылось много после…
 Затем уже садились за постный стол…
На юге же России в этот сочельник, как и в
Рождественский, делалась «богатая» (обильная) кутья. Считалось, что хотя еще не наступило шестое января, но праздник уже
открылся: пропели «Во Иордане», освятили
воду, постились до нее; а потом уже обедали, а точнее – вечеряли… Служба кончалась поздно, к вечеру, а утреня начиналась
завтра ранним утром. Но обед был постный:
и это правильней, и по уставу. При Златоусте, как мы видели, крещенская служба совершалась ночью, как и на Пасху, только
у нас позднее; а у сербов и теперь ночью.
А вот и полночь. Существует и доселе
предание, что в 12 часов ночи вода «колеблется», как в Пасху солнце при восходе
«играет». И одна монахиня говорила мне,
что она сама и монахини видели это знамение в резервуаре около их фонтана.
Утром службы… И, не кончая литургии,
трогался из церкви крестный ход на реку при
пении стихир: «Глас Господень (то есть Иоанн
Предтеча) на водах вопиет, глаголя…»,
«Днесь вод освящается естество, и разделяется Иордан…»
И всегда мне представляется множество
народа… Даже больше, чем на Пасху: тогда кое-как размещались в храме, хотя давка была такая, что не было (как, например, в Ростове-на-Дону) никакой возможности протискаться после каждой песни канона; но на Крещение Господне народ никак не мог вместиться в храм, и большая
часть, тысяч пять-шесть, терпеливо стояла
во дворе в ожидании освящения воды… Какая требовалась вера! Какое христоподобное смирение! Какое терпение! Стояли по
три-четыре часа!
Ах! От такой веры и сейчас хочется плакать слезами умиления! Нагнешься и заплачешь… Удержишься, поднимешь голову, посмотришь на это множество, и опять хочется плакать от радости… Едва-едва протискались мы до центра. А на реке, по льду, до
высеченного восьмиконечного креста… <…>
Когда началось самое освящение, когда
запели «Во Иордане», неожиданно кто-то из
богомольцев выпустил заранее приготовленных голубей. Все мы поняли, что это было
сделано в память Святого Духа, явившегося
при выходе Господа из Иордана и почившего
(«пребысть») на Крещенном Христе. Это, конечно, не был голубь, – а «как» голубь, «в
виде голубине», хотя и «в телесном виде», то
есть в явственном, видимом, вещественном
виде (Мф. 3, 16; Лк. 3, 22). Почему явился
Дух Святый в виде именно «голубя», у святых отцов существует несколько объяснений.
Во-первых, говорят они, голубь – птица кроткая и любящая чистоту: это символизирует
смирение Господа Иисуса Христа, смирившегося до крещения от раба и очистившегося от «грехов мира» (Ин. 1, 29), взятых Им
на Себя; во-вторых, в знамение примирения
людей с Богом, подобно тому как Ной выпускал голубицу; причем один раз она возвратилась, не найдя себе сухого места для ног,
что могло ознаменовать еще неготовность
мира для примирения с Богом, а во второй
раз же осталась с миром, то есть для спасения его Христовым искуплением, примирившим мир с Богом. И до нынешних дней
голубь является символом мира, примирения. А для этого примирения собственно и
пришел Господь на землю (2 Кор. 5, 18-21):
Он «примирил» нас с Отцом собственною
жертвою на Кресте.
Но этот символ – не единственный. В
день Пятидесятницы Дух Святый сошел на
апостолов в виде «как бы огненных» языков (Деян. 2, 3), что знаменовало приготовление апостолов к проповеди на разных
языках (ст. 6) и очищение огнем от грехов.
И огонь есть символ света, которым просветился на Фаворской горе Господь Иисус
Христос (Мф. 17, 2; Лк. 9, 29); и праведных
ожидает солнечный свет в Царстве Отца их
(Мф. 13, 43); и который доселе почивает на
угодниках Божиих, как, например, на преподобном Серафиме.
 Но воротимся еще к воспоминаниям.
Здесь я расскажу о чудесном видении огня
при крещении. Этот случай я сам читал в рукописи усопшего епископа (бывшего Благовещенского) Иннокентия (Салотчина). В Алтайском крае нужно было крестить
одного язычника. Это было в храме. Крестным отцом был дядя
крещаемого. И вот, в то время,
когда священник освящал воду
в чане и начал говорить слова: «Сам и ныне прииди и освяти воду сию Духом Твоим Святым», крестный, со всею непосредственностью дитяти природы,
громко закричал: «Это и со мной
было? И со мной было?» Что
же он увидел? С купола церкви сошел в воду огонь и как бы
растаял в ней. Потом доложили
об этом чуде епископу, и он назначил комиссию для расследования совершившегося
чуда. В эту комиссию и назначен был архимандрит Иннокентий, впоследствии епископ.
Все в точности подтвердилось под присягой.
Следовательно, и теперь при крещении
и вообще при освящении воды совершается такое же действие Духа Святого. <…>
Но для нас более известно необыкновенное, исключительно восторженное (разве
кроме пасхального христосования в храме,
на утрене) настроение молящихся при освящении воды: с какою верой и жаждой они
стремятся подставить свое лицо под окропление! Как они усердно черпают воду из кадок
и ведер! Как они благодарны и радостны,
когда в их бутылочки, чайники, чашки или
просто на руку каплет хоть одна капелька с
кропила! Какой восторг!.. Истинно, плачется
от радости... И понесут они потом святую
воду по домам своим и окропят их. <…>
И мы, еще детьми, бывало, бежим домой, закрывая руками в перчатках лица от
крещенских морозов. Уже не заходили и в
церковь, где должна еще заканчиваться литургия, но нам уже не до этого,
да мы и не знали того… А главное ведь совершилось: благодатная святая вода – в руках… А
потом разговенье от вчерашнего поста… Тепло… Радостно на
душе… Боже! Сколько у нас, верующих, красоты и смысла!
Не хочу я забывать и еще
одного небывалого обычая… Несмотря на лютый мороз и холодную, обжигающую воду, ежегодно
находились люди, которые, предварительно раздевшись и накрывшись только верхней одеждой, после «Во
Иордане» бросались в ледяную воду, откуда
их вытягивали на снег и одевали. Иные бывали больными и хотели получить благодать
исцеления, как расслабленный 38 лет при
Овчей купели, исцеленный словом Господним (Ин. 5, 1-9); или как слепой от рождения, помазанный Спасителем «брением от
плюнования» Его и умывшийся в Силоамской купели (Ин. 9, 1-8). Другие же хотели
омыть свои грехи; особенно же хотели очиститься от святочных гаданий и греховных
масок, – что православные (и справедливо)
считали «нечистым», демонским делом… И
в этом, как увидим, есть свой смысл. Но
эти купанья были не всегда.
 А у греков в этот день был другой обычай: после освящения бросали крест в море
– и несколько человек кидалось за ним; и
кто находил крест, тому давали премию. <…>
Еще хочу рассказать про необыкновенный случай со мной. Когда я был ректором
в Таврической духовной семинарии, то после освящения воды в сочельник пошел освящать многочисленные строения… И вот какое необычайное ощущение: я чувствовал
себя… легким! Казалось, еще немного, и я
полетел бы… Никогда ни о чем подобном
я и не думал, нигде не читал, ни от кого
не слыхал, – и вдруг такое ощущение… Как
это понять? – Не знаю. Но тогда мне пришло следующее объяснение: это – плод святой воды, с которой я ходил по двору. И такое ощущение продолжалось долго со мной…
Мне пришла тогда мысль: наша теперешняя
тяжесть, или дебелость, есть результат нашей плотскости, нашего падения. А вот же
ходила по водам преподобная Мария Египетская; перенесен был по воздуху к Даниилу в ров пророк Аввакум с пищей; апостола
Филиппа восхитил ангел Господень и перенес в Азот от Иерусалима (Деян. 8, 39-40).
И сколько таких чудесных случаев!
Духовное, утерянное нами, состояние
– было совсем иное! И не было ли дано
мне, окаянному, хоть в ничтожной степени
почувствовать это? И именно в день Крещения Господня, когда благодать подает и
нам тонкость?
О подобном случае мне пришлось
услышать позже, лет через двенадцатьтринадцать. Я был в Сербии законоучителем, духовником и священнослужителем в
учебном заведении. Однажды ко мне приходит ученик, лет пятнадцати, и заявляет, что
после нынешнего причащения он почувствовал, будто совершенно потерял свой вес. И
он спрашивал меня: что это значит? – Никто ему об этом не говорил, я же и сам никогда не испытывал после причащения ничего подобного, и в книгах нигде не читал,
в молитвах же по причащении об этом нет
и намека. Потому объяснить юноше этого
явления решительно не мог и предположил,
что это – плод причащения, одухотворение,
подобное тому, какое произошло и после
воскресения Господня: Он являлся и исчезал, проходил дверем затворенным; явился и
ученикам после ночной и бесплодной ловли
рыбы, и так далее. А причащение действительно сравнивается с воскресением Христовым, потому мы и читаем после причащения: воскресение Христово видевше… Светися, светися… O Пacxa велия и священнейшая, Христе. Потом Господь вознесся. Апостол Павел был вознесен до третьего неба,
не то в теле, не то без тела, не знаю: Бог
знает (2 Кор. 12, 1-5). И все это – еще на
этой земле. Значит, возможны и для нас подобные состояния… Конечно, мы недостойны этого… Но сказал Иоанн Креститель: не
мерою дает Бог Духа (Ин. 3, 34).
На этом мы и закончим свои воспоминания.
Текст печатается по книге:
Митрополит Вениамин (Федченков).
Размышления о Двунадесятых
праздниках. М., 2008
|
![Перейти в раздел [Документы]](../images/doclogov.gif)
